Родник и ауфтакт. - О движении в первый раз как об органе. - Пятое измерение. - Миф о памяти-кладовке. - Любимых помнят, не уча на память. - О постоянстве в любви. - "Дядя, сломай игрушку!" - Иисус Христос - бесконечность личностей. - О разных интересах "внутреннего человека". - Психологические позы. - "Двойной" человек. - Мантра для засыпания. - Кусочки судьбы. - О пользе воображения для здоровья. - Правило чистого помысла и талант. - Границы мистики. - Высокие состояния. - Мыслечувствование. - Настройка мозга. - Немного о тотальном рационализме. - Многоканальность бытийствования. - Э. Левинас и роль "другого". - Похвала диалектике. - О всемогущих движениях. - Три кита педагогики М. Вагеншай-на. - Фокусирование... во рту. - "Манки" не для охотников. - Культура - пятое измерение.
Позвольте мне начать от родника и, как говорится, "con amore" - с любовью. От истока же начинать очень трудно, потому что он совершенно не дает представления о будущем того ручейка, который может превратиться в большую реку. Поэтому сейчас многие не представляют себе, насколько трудно определить то, что они могут в оптимальном случае иметь как свое будущее, как свою духовность или результат работы, начинаемой от маленького родничка, который равен этому мигу, этому пространственно-временному кусочку, когда я здесь и сейчас говорю с вами.
Итак, мы начинаем автодидактику, как гамму с ноты "до" или "ре" - от истока. Этот источник не простой и, к сожалению, не всем понятный даже, но он равносилен тому, что музыканты называют ауфтактом, тем первоначальным движением, которое включает в себя целый космос, потому что все предыдущее, что было перед этим ауфтактом, этим взмахом дирижерской руки, весь предшествующий опыт, безусловно, личность включает опосредованным, компактным образом в это движение.
А теперь давайте подумаем про себя каждый, как бы сосредоточившись на уединении, на публичном одиночестве своем, на своей предсудьбе, - я считаю, что судьба пока еще впереди у всех нас, - а что же мы делали до этого, всегда ли мы были себе идентичны, всегда ли мы могли сказать, что живем талантливо, пусть даже шепотом, про себя, в самых глубинах "я". Думаю, что очень трудно многим из вас утвердительно ответить на этот вопрос -вопрос о самоосознании себя.
Человек, который не самоосознает себя, конечно же, не сможет применять массу приемов, уже разработанных человечеством для того, чтобы хорошо усваивать какие-либо знания и предметы. Очень важно при этом понимать одну простую истину, к пониманию которой пришел еще Аристотель: "Все есть движение, состоя шее из трех стадий". Сегодня чуть позже мы расшифруем эту мысль, занимаясь замечательной вещью - осознанием движений, которые мы называем мышечными. Потом, конечно же, поговорим о движениях, связанных с понятием, обычно обозначаемым немецким словом "Gestalt" - "образ", т. е. движениях образных, гештальтных. Эти движения знакомы каждому человеку, потому что именно способность к имагинации отличает человека от животного. Воображение (лат. "imaginatio") и имагинативная сфера способны помочь человеку не только в излечении от очень серьезных болезней, но и в запоминании огромных объемов информации. Имагинация в автодидактике - одно из важнейших понятий, которое должно помочь нам в работе со своим организмом, со своим мозгом.
О мозге сейчас очень много пишут. Я думаю, что даже затрагивать эту тему опасно, потому что трактовки, которые мы имеем в распоряжении, могут завести нас в тупик. Ясно только одно, что те знания на уровне нейрофизиологии, биологии, психобиологии и других современных наук, которые отпочковались от общей биологии и, может быть, даже от кибернетики в какой-то своей части, способны поставить невероятное количество материала, которое можно использовать каждому из нас наедине с собой, когда мы оцениваем сейчас, что же было до этого момента, правильно ли я соотносил себя с миром, то ли я делал, когда брал в руки учебник, для чего я хотел знать; не зависит ли это целеположение, целепостановление от того, что я собой представляю, кто я такой, могу ли я распорядиться каким-то знанием, или мне это только кажется. Такие вопросы не возникают у поверхностных людей - да простят мне некоторые, кто, может быть, и не считает себя поверхностным, но и не задает себе таких вопросов, бывают исключения. И вместе с тем, как правило, тот человек, у которого подобные вопросы возникают,
находится
на
полпути
к
интроспекции,
к интроспективно-психологическим находкам.
Любопытно, что интроспективная психология, которая занимается ревизией того истинного, что творится в тебе на уровне феноменальном, исследуя ноумен, ноуменальный мир, мир представлений, у нас очень слабо развита, и потому нам (я имею в виду нас, западных людей, с тотально-рационалистическим типом мышления) необходимо было бы поставить акцент на развитии именно этой науки. Если попытаться начать заниматься каким-то предметом, не понимая, что необходимо пользоваться собой, глядя на себя как бы со стороны, создастся ситуация, по крайней мере, смехотворная, потому что заниматься не сознавая этого -все равно что отчуждать себя от себя гораздо в большей степени, чем это может показаться сначала, то есть в той трагической степени, когда человек уходит в совершенно другие пределы, оставаясь на витальном, организменном уровне и не привлекая самое главное, что есть у человека - культуру.
Мы условились в автодидактике называть культуру пятым измерением. Пятое измерение должно стать основным строительным материалом в создании таких "технологических" систем, которые помогли бы нам мыслить, которые помогли бы отставить на второй план проблему запоминания.
В последние несколько десятков лет широкое распространение получил термин "информационный бум": как же - информация нас задавила, почти что информационный цунами. Сколько красивых виньеток придумано журналистами, которые не только нас украсили досужими выдумками, но и общественное сознание и подсознание отяготили глубокой убежденностью в том, что традиционно понимаемая память-хранилище существует на самом деле. А ученые думают совершенно по-другому. Памяти нет в том виде, в котором ее представляют поверхностно мыслящие люди. Память существует только лишь как компонент мышления. К сожалению, путаница между просто обыденным сознанием и определенным образом развивающимся обыденным сознанием, пускай всегда отстающим от передового научного сознания, вызывает очень много кривотолков. И то, кривоистолкованное, что мы имеем сегодня в педагогике, зачастую мешает нам заниматься математикой, например, или английским языком, таким популярным нынче из-за "фискального" его значения. Таким образом, множество вещей, связываемых в педагогике с памятью, требуют пересмотра. Картина, которую мы несколькими штрихами попытаемся сейчас изобразить, как изображает художник углем на холсте (представляя, кстати, больше, чем рисуя), должна быть совершенно иной.
Итак, как в реальном виде происходит процесс запоминания? Оказывается, в тот момент, когда человек что-то действительно запоминает, он испытывает удивительный восторг. Почему удивительный? Потому что он связан с поэзией, то есть с удивлением. И потому что для человека, воспитанного в обществе, где господствует тотальный (в буквальном смысле этого слова, то есть полностью охвативший всех нас) рационализм, этот восторг может показаться на самом деле весьма странным.
На Востоке, в странах, где живы давние традиции дуалистического философствования, таких как Китай, например, где конфуцианство отнюдь не сдает своих позиций, а его интроспективный антипод - даосизм (потому что конфуцианство можно было бы назвать светским даосизмом) демонстрирует потрясающие приемы и способы мыслить, восторг и удивление в процессе запоминания показались бы не только закономерными, но и необходимыми. Я пока что не буду ставить это как тему для рассуждений и спора, хотя предлагаю вам поинтересоваться этими вопросами в той степени, в какой это доступно каждому из вас.
И вот я сижу сейчас - в восьмом ряду, на восьмом месте, - оцениваю, представляю. И думаю: слышал ли я об этом? На самом деле мне необходимо сегодня переоценивать мои представления о памяти? Что мне это даст? Или, как нынче говорят, что я буду "с этого иметь"? Отвечаю прямо. От того, что я сниму проблему памяти, осуществится освобождение моего сознания и, главное, подсознания. Я получу социально-этический выигрыш, я, наконец, не буду скрывать свою полную или частичную безграмотность в какой-то области, оправдывая ее отсутствием или дефектом памяти. Цитирую: "Я не знаю английского, потому что у меня нет чудовищной памяти, как у некоторых"... Потрясающая уловка! Причем уловка весьма распространенная. Мне не хочется цитировать много, но вы, наверное, поняли, что и среди вас есть кто-то, кто прячется за фразой об отсутствии памяти. Однако, память не может отсутствовать у умного человека, потому что, если он мыслит, он обязательно помнит. Значит, наша задача состоит не в том, чтобы тренировать память, как атлет тренирует тело, - мы должны правильно организовать процесс мышления.
Когда процесс мышления эффективнее?
Когда нам интересно.
А теперь представьте педагогику, которая строится на том, чтобы всегда делать интересным то, что делается. Представьте это счастье, этот рай, это удивительное положение вещей, когда ты -свободный человек - мыслишь, запоминая, и понимаешь, что обязательно запомнишь, если тебе будет интересно; когда ты распоряжаешься собой в соответствии со своим рефлексом свободы, о котором, кстати, многие педагоги просто забыли, но, к счастью, напоминают психиатры, свидетельствуя об угрожающей астенизации школьников.
И вот, сидя наедине со своими горестными размышлениями о том, что "я никогда не запомню этого огромного количества иероглифов в страшных книгах этих, простите ради Бога, китайцев - как они не понимают, они же культурные люди, разве можно иероглифику сохранять?", прихожу к выводу о том, что это учить не надо.
Это нужно любить.
Мне очень нравится один маленький пример. Я как-то спросил знакомого мальчика: "Ты маму изучал?" - "Нет..." - "А ты ее помнишь?" - "Да..." Вот как, оказывается, связаны мышление и любовь! И, кстати, поэзия в педагогическом процессе гораздо большее значение имеет, чем то, которое ей обычно придается. На это в свое время обратил внимание еще Рудольф Штейнер - замечательный мыслитель, которого в наши времена, так скажем, в нашем зоне, а не в нашу эпоху, просто забыли, потому что мы, по-моему, прошли так много разных этапов во времени за другие народы, что этот советский зон стал просто суперобъемным -самый настоящий пример объемного времени, наш подарок человечеству, результат экспериментов на самих себе.
Так вот, мы сейчас убеждаемся в том, что интерес нужен для того, чтобы мы, наконец, как следует задумались. Хотя и сам интерес, между прочим, тоже не рассматривается нами так, как его следовало бы рассматривать - то есть честно, по совести.
Что же такое - "интерес"? Прежде всего то, к чему мы приходим как к желаемому. Это уже предмет какой-то предлюбви, или хотя бы симпатии. Почему возникает такой первичный интерес, мы не будем исследовать сейчас, ибо нам нужно сделать другое. Нам необходимо выяснить: всегда ли нам интересно что-то вообще интересное или, другими словами, постоянно ли влюбленная Маша любит Петю? Если нет, то, наверное, надо что-то сделать с собой, чтобы стать тождественным самому себе, идентичным своему "Я", своему эго.
И что же здесь нужно сделать в таком случае? Безусловно, определить уровень своей атомарной честности - на самом ли деле я испытываю интерес к истории, к Пете, к Маше, к этому человеку вообще и к человечеству в частности, или я в порыве каких-то косных мыслей своих, еще осознанно не контролированных, подумывал, что, пожалуй, люблю историю.
А во всякий ли момент моей жизни я "верен" любимой истории? Оказывается, нет. Я любил ее в тот момент, когда на часах было без пяти шесть вечера, но когда стрелка сместилась на одно деление, я почему-то подумал о том, какой красивый здесь памятник стоит, просто замечательный памятник, памятник Тарасу Шевченко... Я уже забыл об истории, хотя, конечно же, можно сказать, что я подумал о Шевченко на фоне любви к истории. Для чего я привожу этот пример? Вы, наверное, уже догадались. Для того, чтобы вывести нашу мысль на тропинку, весьма полезную для прогулок в интроспективно-психологических пределах, - на тропинку актуализированного интереса.
Давайте разберем слово "актуализированный". Это - который "сейчас", "на самом деле". На австрийском радио есть передача новостей, которая называется "Aktuell", то есть "в эту минуту", "сейчас", "в этот момент".
Так вот, оказывается, откуда нужно начинать разбираться в своих сложностях. От двух отправных точек. Первая - это атомарная честность. Вторая - вы уже, естественно, понимаете - интерес. Смотрите, как любопытно: мы, оказывается, можем связать теперь, пусть пока умозрительно, процесс запоминания с честностью и с интересом. Если у меня есть вспышка интереса (вскоре я объясню, как ее организовывать), то я, естественно, могу, рассчитывать на запоминание. Пускай я еще не умею считать запоминание побочным - но уже очень большим достижением будет то, что я научусь создавать актуализированный интерес.
И каким же образом он создается?
При помощи ломки игрушки...
"Игрушку надо разломать," - шепчет природа на ушко малышу. И малыш ломает игрушку. Это любопытство от хулиганства? Нет! Это самое настоящее, я бы сказал, генетическое любопытство, порождаемое природой, вечно совершенствующейся Сущностью. Это то, что вызвано к жизни Вечным Педагогом (которого масоны, кстати, называют Великим Архитектором), во многих религиях именуемым Богом.
Связывая этику с процессом запоминания, мы не можем не сказать еще одного слова: "Благословенность". Или "чистота помысла". Дело в том, что если сейчас мы не упомянем этого словосочетания-"чистота помысла" или - если более наукообразно, "чистота интенции", "чистота намерения", мы никогда не охватим всей первоначальной технологии индуцирования актуализированного интереса.
А как это просто - разломать игрушку, если у нас уже есть немножко воображения и детская чистота помысла. Именно не хулиганский помысел, а тот самый чистый, самый первичный, который ведет к уплотнению знаний. Еще вчера у малыша на одном квадратном метре было два объекта познания: эта машина и эта кукла, а теперь он разломал машину и куклу. И у него стало, как минимум, четыре объекта...
Эффект дробления - действительно универсальный эффект при изучении мира. Что делает ребенок? Он познает мир. Каким образом? Совершенно подсознательно применяя прием актуализации интереса. Следовательно, если мы хотим хорошо учиться, мы должны постоянно пользоваться приемом дробления материала. Остается ответить на вопрос: как?
Для начала, безусловно, необходима формализация, своеобразный алгоритм его применения, чтобы взрослый человек мог пользоваться им не на уровне подсознания, как это делает ребенок, а вполне осознанно. Для этого мы используем, к примеру, правило 3 минут 14 секунд. Я улыбаюсь, потому что оно, естественно, многим из вас напомнило число л. Правило гласит: каждое мгновение дели на три мига, не пользуясь часами, то есть всегда занимайся, как минимум, тремя учебными объектами, которые никогда не бывают пренебрежимо малы.
Почему я выбрал именно такое число? Потому чт.о число л уходит в бесконечность, определенным образом настраивая, и никто не знает, куда ведет этот ряд цифр. Мне хочется сейчас вспомнить слова Николая Бердяева, замечательного, честного, открытого, чудесного человека, блестящего эрудита: "Я уверен, что наше воображение ведет нас в запредельность. Это двери в иной мир". Он был уверен в этом на сто, на тысячу процентов. Давайте же прислушаемся к гению.
К сожалению, мы привыкли к отношениям с иными мирами такого рода, какие демонстрировал, допустим, Маяковский в знаменитом стихотворении, посвященном самоубийству Есенина:
Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота...
Летите,
в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость
[...].
Понятно, что "мир иной" здесь ничего, кроме чувства иронии и фамильярности, не способен вызвать. И мы не просто привыкли, мы воспитали в себе такое отношение, следуя "классикам" и тому же Маяковскому. Но ведь существует наука, и существует отнюдь не мистическая, хотя это слово в автодидактике тоже не ругательное, а физическая "теория струн", которая, смею заметить, доказывает, пока, конечно, более или менее гипотетично, но все равно математически, существование множества измерений.
Другими словами, я хочу сейчас немедленно пошатнуть, сделать не такой устойчивой нашу замечательную последовательную логику, и попробовать вместе с вами, уединившись публично, сделать первый маленький шажок в сторону вероятностной логики, вписывая ее в свое сознание, чтобы с ее помощью всю жизнь читать и перечитывать шедевры, чтобы с ее помощью научиться видеть другого, понимая, что другой - это человек, который страшно похож на меня, чем бы он ни обладал в качестве достоинств и недостатков. Единственное, что отличает нас, смертных, друг от друга, - ген оригинальности, который дал нам Господь. Этот ген уникален, он существует только в этот момент и только в этой юдоли.
Я не буду говорить сейчас о соприкосновении мира физиологии с богословием, я не буду пытаться теологизировать биологию, или устраивать эклектические танцы на столе науки, нет, мне это не нужно, я хочу только, чтобы вы поняли, что уже нет больше в нашем сознании (и мы должны об этом договориться сразу) такого обстоятельства, как "мне все ясно до конца, с первого взгляда", потому что когда мы посмотрим во-вторых, и будет это вторым взглядом, - многое уже изменится.
Дело в том, что природа человека на протяжении огромного количества лет -совершенствуется или нет, не знаю, но - меняется, безусловно. И меняется не где-то в Соединенных штатах Мексики или Америки, а в каждом из нас, путем изменения природы каждого из нас с утра до вечера, с вечера до утра - непрерывно. И от того, как я буду строить свою природу, как я буду строить свою природу, как я буду обустраиваться внутри, зависит эволюция Homo sapiens.
| А
B C D | Величие в быту невыносимо -
поистине великое в быту скорей напоминает простоту, с которою оно нерасторжимо. Чем менее огня, тем больше дыма, и лжепророка видно за версту В по шагу, что обдуман на ходу, там, где раскованность необходима. Как простотой Великий сановит, С когда порой невзрачен он на вид, в лице ж его нет ничего от лика! И я подозреваю, восхищен, когда красиво кто-то опрощен, - что мне, наверно, встретился Великий! В.Куринский |
И вот мы с вами приходим уже к некоторым выводам. Нам нужно научиться делать интерес. Как? Нужно просто дробить материал. И работать следующим образом.
Обозначим первую строфу буквой "А", вторую - "В", третью-"С", четвертую - "D". После сплошного прочтения я сначала обращаю внимание на строфу "А", потом на "С", потом на "В", потом на "В". Это один прием. Второй: сначала, после знакомства с текстом в общем, я обращаю внимание на первую, потом на последнюю и - последовательно - на вторую и третью строфы.
"Поиграв" таким образом с текстом, вы неожиданно ловите себя на том, что вам хочется опять прочитать все сплошняком, от начала до конца. Появляется интерес к действию. Заставьте школьника что-либо с интересом несколько раз прочитать! Два разных подхода, два разных отношения. И самое любопытное то, что вам не просто хочется еще раз прочитать, вам хочется... учиться! Учиться! Вот почему за некоторыми педагогами, занимающимися с детьми по нашей системе, бегают дети и спрашивают через месяц занятий: "Скажите, скажите, пожалуйста, Вера Гавриловна, а когда мы уже будем учиться?"
Я надеюсь, что мы сами (имея в виду нашего внутреннего человека) будем "бегать" за собой, разобравшись, что значит вести себя честно по отношению к своему внутреннему ученику. Во-первых, раз и навсегда выбросить розги. Не флагеллантствовать, не избивать себя за то, что ты - "балда, дурак, которому никак ничего не удается выучить". Нельзя быть средневековым педагогом, иссекающим себя линейкой за малейшую провинность. Нужно находиться в состоянии влюбленности в своего всегда желающего развиваться интернального подопечного. Это во-вторых. Кстати, влюблен - не значит влюблен в себя, нет. Внутренний человек - это не совсем мы, это - ведомое нами. Вот здесь и начинается определенная мистика.
Вы, конечно, уже давно усвоили, что раздвоение личности -вещь о-о-о-чень, о-о-о-чень плохая. Правда, это не мешает вам благополучно раздваиваться по сотне раз в день. Но простите, а может, все-таки это не так плохо?! Ведь о множественности личности во весь голос сейчас заговорили такие ученые, как Василий Васильевич Налимов, а я уж не говорю о других очень "реакционных", "капиталистических", "буржуазных" (или как там еще?) специалистах, которые утверждают, что именно мультиперсональность является доказательством интеллигентности.
У Иисуса Христа - не одна, бесконечность личностей. Может быть, мультиперсональность и есть цель? Об этом мы, конечно, поговорим, но не во вводном курсе, а позже - в третьей части нашего довольно большого, почти марафонского курса. Сегодня нам достаточно только учесть сведения, которые я только что вам изложил, и добавить при этом, что описанные мной приемы как бы демонстрируют вам отведение на поля, на маргиналии того, что является главным. Как тут не вспомнить великого русского поэта Осипа Мандельштама, который говорил: "То, что посередине, - вычеркивайте, оставляйте то, что на полях". (Вычеркивать нужно про себя, естественно, хотя, правда, и во вне не мешает.)
Что особенно, на наш взгляд, важно - выработать такую манеру жить, чтобы заниматься главным, как бы отвлекаясь в сторону. Можете дома проделать опыт (у нас курс теоретико-практический, поэтому занимайтесь практикой в лаборатории под названием "жизнь"): положите перед собой учебник, откройте его и читайте, пока не ощутите, что вам неинтересно. Затем тут же (подготовив материал, естественно до этого) переключитесь на то, что вам действительно могло быть по вашим предположениям сейчас обязательно интересно. Такой материал можно всегда найти - в квартире у интеллигентного человека, наверное, много книг и т. д. Так вот, обратясь не мыслями, а фактически, de facto, к тому материалу, который вам интересен, вы вдруг неожиданно ощутите удивительную тягу к тому, который отодвинули и который был неинтересен.
Понимаете, как любопытно мы устроены? Есть такая украинская поговорка: "Хоч гiрше, аби iнше" (рус. "Хоть худшее, лишь бы другое") . Вот в чем сущность, психологическая сущность приема, который я сейчас изображаю словесно. Попробуйте в действии. Поймите, наконец: мы не должны что-то окончательно выучивать, окончательно постигать раз и навсегда, окончательно прочитывать "Войну и мир" или Библию.
Мы должны возвращаться к этому всю жизнь.
Почему человек не выучивает китайский или английский, хорошо не занимается математикой или биологией? Да потому, что чаще всего он занят не наукой, а своим собственным дипломированном (опять воспользуюсь замечательным украинским фольклором) - "Спить i курей баче". Видение кур во сне заменяет обучение, а во сне мы должны видеть миры, множественность которых доказывает нашу человечность. Человек тем более человечен, чем менее он принадлежит собственной организменности. Организменность же, или "витальность", является носителем всех этих воплощенностей как учеников нас с вами. Говоря проще, мы учимся на организменном, витальном уровне. Мы учим себя навыком.
Если затронуть вопрос, чему мы должны вообще посвящать себя в жизни, то я должен сказать: мы должны посвящать себя навыку, потому что быть вне Элиты Мастеров на этом свете -преступно. Самое большое преступление против духовности состоит именно в том, что человек не становится элитарным в этом смысле. А человек обязательно должен быть элитарным, должен быть Мастером, коль скоро он здоров. А если он болен, то Мастера его поддержат, потому что они милосердны и не эгоистичны.
Итак - вперед к элитарности. И к мастерству. А мастерство -это, естественно, умение, а умение - это, естественно, навыки. А навыки - это, прежде всего, атомарная честность ("атомарная" -объяснять этот термин не буду, он, по-моему, совершенно ясен). А атомарная честность, как говорят ученые, манифестируется, то есть проявляется, в актуализированном интересе.
Круг замкнулся. Но я имею в виду не интерес к женщинам вообще, а к своей жене, к возлюбленной. Потому что такого нет- "люблю все человечество". Мы любили все человечество при Сталине, при Брежневе, может быть при Горбачеве тоже - не знаю. Но на самом деле такое невозможно, если где-то не экстраполироваться немножко. Короче говоря, нам нужна философия, чтобы мы учились, выход нужен из организменного, колбасного царства (которое я вовсе не осуждаю - ведь ученик-то у нас, простите, организменный, мы его непрерывно должны уводить от греховности, погрязания в плотскости).
Мы никогда не сможем похвастаться тем, что актуализированный интерес сделан раз и навсегда. Это и с нашим первородным грехом, между прочим, связано. Мы не святые, и все время эту несвятость нам необходимо преодолевать при помощи... чего? При помощи актуализированного интереса! Этот подход я считаю невероятно прекрасным, потому что он включает этику, честность, цельность человека как мыслящего и чувствующего существа, о чем я еще, конечно, дополнительно скажу, и приводит процесс обучения к элементарному, именно к элементарному, к самым простым вещам - к движению. Человек начинает с элементарного движения, начинает с ауфтакта, и этот ауфтакт он должен осознавать, чтобы не было зажатости.
Я думаю, что сегодня, когда мы говорим о мысли, нам необходимо говорить и о чувстве. Нет отдельно чувств и отдельно мысли. Если мы так условимся, если мы таким образом будем думать, мы выйдем на очень удобный способ мышления, вводя в употребление так называемые психологические позы.
Психологическая поза - это положение нашего воображаемого внутреннего человека по отношению к какому-то ноуменальному, прочувствованному, идеальному непредмету, который таким образом превращается как бы в предмет. Конечно же, кто-то скажет, что это страшно философски, а что получится на практике?
С сегодняшнего дня мы должны, мы обязаны научиться, наконец, представлять себя как двойного человека, как человека, который ощущает в себе как бы два существа: одно, которое разговаривает с нами внутренним голосом, и другое - которое мультисенсорно сообщает о себе, передавая по нейронным системам информацию о своих ощущениях и болях. Во втором случае мы имеем дело с витальным человеком. И мы этого витального человека должны так перевоспитать, чтобы он научился выполнять задачи, связанные со счастьем, подлинным счастьем человеческим, - задачи высоконравственные.
Итак, первая поза, которую мы называем эвристической (слово о-о-очень сложное, но некоторые дети, например, знают слово "коммунизм" не хуже, чем "эвристичность", и прекрасно разбираются и в том, и в другом, принимая как данность то, что в одном случае весьма ноуменально, а в другом - феноменально, то есть существует на самом деле), -" поза грибника". Если мы хотим что-то исследовать, мы организовываем эвристическую позу, представляя грибника: "Я просыпаюсь в три часа утра, не тревожа никого в доме, быстро умываюсь, тихо одеваюсь и иду на работу, на страшную работу в мокром лесу. Царапаясь, продираясь сквозь лесные чащобы, я ищу белый гриб, я ищу боровик (а мне все больше маслята попадаются)". Вы настраиваетесь на поиск, вы эвристичны, вы эв-рис-тич-ны, вы находчивы в каком-то втором смысле слова, вы хотите найти, вы хотите находить и, таким образом работая, вы, естественно, отдыхаете.
На подобном основании можно создавать любые позы.
У человека, который умеет организовывать себя как существо творческое, креативное, естественно, жизнь становится такой, что ее можно назвать жизнью творца. Замечательный советский композитор, я считаю его великим композитором, Борис Николаевич Лятошинский, сказал как-то в сердцах, критикуя памятник Веры Мухиной, поставленный Петру Ильичу Чайковскому перед консерваторией в Москве: "Разве так сочиняют музыку?!" Естественно, музыку так не сочиняют. Музыку, как и все другое на свете, делают так же, как готовят завтрак на кухне, как рубят дрова, как подметают, как стирают пеленки. Творчество - такая же повсеместная, фрагментарная работа с утра до ночи, а потом с ночи до утра. Это заряжение подсознания таким образом, когда ты во сне, отдыхая, находишься в эвристическом состоянии, в состоянии творческом. И как же это возможно, спросите вы? Есть приемы. Я уверяю вас, что вы сами научитесь потом придумывать такие приемы. Но сейчас воспользуйтесь, будьте любезны, тем, что я предложу.
Мантровый способ засыпания. Сейчас все интересуются такими терминами, как мантра, поэтому вы, наверное, знаете что "mantra" - это акустика. Почему этот способ так называется, вы сейчас поймете. Первое, что нам необходимо сделать - взять какой-либо звук и повторять его под наблюдением за собой. Например, звук "с". Он - свистящий: "с-с-с-с-с..." Сразу всплывает какое-то слово, которое можно превратить в образ (у людей с хорошим воображением это легко получается, но если воображение не очень развито, нужно, применив усилие воли, постараться представить рисунок или еще что-нибудь). Допустим, "сельдь иваси". В течение двух-трех секунд представляем сельдь. Кто любит живопись, может вспомнить картину художника с очень символичной фамилией Петров-Водкин, где действительно изображены сельдь и бутылка водки. Вспомнили? Хорошо. Можете взять картину Поля Синьяка, у него тоже подобное что-то есть. Дальше. Прошло две-три секунды. Снова потянем: "с-с-с-с..." Сено! Представьте себе сено, вспомните, как оно пахнет... В сене, в стогу (тоже, кстати, на "с") шуршит мышь. Вы слышите, как она шуршит? Милая такая, серенькая мышка. И не где-нибудь в гостинице "Россия", где полно мышей. Услышали? И снова:,, с-с-с-сани!" "Конфетки-бараночки, словно..." Вот, несется... Представили?
Правильно примененный (а правильно примененный - это вовремя примененный) прием мантрового засыпания дает удивительные результаты. Мы засыпаем очень скоро, потому что занимаемся правильной для данного дела (то есть для сна) настройкой мозга.
Как правильно засыпать? Можно заниматься чем угодно, но перед сном обязательно вернуться к тому, что актуально интересно, - почитать Шекспира, например, в подлиннике и прервать себя на самом интересном месте, чувствуя грандиозную витальную, организменную усталость, когда мышцы не просто ноют, а поют оттого, что им хочется отдохнуть, и нервы до крайности перенапряжены; а потом воспользоваться мантровым приемом засыпания, и вы получите практический результат зарядки подсознания на всю ночь. Попробуйте и увидите -вы обязательно начнете спать, как спят интеллигентные люди - на два часа меньше.
Помимо мантрового способа засыпания, нужно приучить себя просыпаться всегда на 15 минут раньше. Не думайте, что это слишком загадочно звучит. Обычно спрашивают: "Просыпаться на 15 минут раньше чего?" Отвечаю: "Раньше того срока, когда нужно встать". И не вставать, не схватываться: "Ах, Боже мой, где, что, куда, быстрей, не опоздать, успеть..." Нужно лежать и ждать, когда тебе невмоготу будет, душе, естественно, невмоготу, не телу, потому что ей хочется встать и узнать, что такое, к примеру... "би-фур-ка-ци-я"? И вот тогда, еще немножко себя выдержав, вы подниметесь и... (уж простите меня, я понимаю, что это очень интимно, но мы условились, что находимся здесь каждый наедине с самим собой) сначала посмотрите в словаре, что же такое "бифуркация", а потом сделаете все остальное. Это и будет обучение, самообучение при правильной приоритетности. Попробуйте!
Когда-то в газете "Wochenpost" (на немецком языке) я вычитал очень интересные "кардиологические" данные о том, что закон механиков - включать постепенно, выключать сразу - действителен для организма человека. Включать постепенно - просыпаться на 15 минут раньше, выключать сразу - мантровый способ засыпания. Вот уже и начались правила. Вот уже и пошла практика. Испытайте, пожалуйста, эти правила и вы получите более или менее цельный актуализируемый или самоактуализирующийся поток занятий, который зачастую будет представляться вам живым и органичным, потому что материал накапливается постепенно, вам придется нарочно отодвигать его на маргиналии, на поля, не стараясь заниматься им специально.
Судьбу нужно делать кусочками. Когда-то Фредерик Жолио-Кюри сказал, что никогда бы ничего в жизни не достиг (хотя, по его словам, достиг-то очень малого), если бы где-то не недоцеловывал, где-то не бросал газету, которую надо было дочитать, и не служил воплощению своей мечты (которую нельзя воплотить, как думают некоторые, "в отпуск" или "с понедельника": вот будет отпуск, и я выучу китайский, вот будет понедельник, и я брошу курить). Нужно не ждать понедельника, а заниматься немедленно, - пусть кусочками, пусть фрагментарно, - тем воплощением мечты, которое имел в виду Фредерик Жолио- Кюри.
Теперь вы знаете немало очень важных вещей, хотя прошло, как видите, совсем немного времени, и мы можем уже сейчас сделать маленький обзор некоторых общих положений.
Нет такой науки для автодидакта, которая рассматривалась бы им как очень полезная для педагогики, для автопедагогики или автодидактики (от греческого "autos" - "сам" и "didakticos" - "поучительный" от "didaskein" - "учить"). Я имею в виду сейчас ту науку, которую мы начали проходить с вами как некую и практику, и науку одновременно. "Авто дидактика" - слово, естественно, очень старое. Но тот системный подход, который я вам предлагаю как автор, интегрален и объединяет в себе новейшие данные многих наук, которые, на первый взгляд, не имеют отношения к педагогике. Все, что мы используем в автодидактике, призвано служить здоровью (и духовному, и физическому) человека, чтобы потом не заниматься (пусть даже при помощи имагинативных методов) излечением от рака или СПИДа. (Хотя говорят, что результаты эти методы дают невероятные во всех отраслях медицины. В Далласе есть случаи полного клинического излечения больных раком терапевтическим способом при помощи имагинации.)
Воображать, представлять может каждый человек, мы об этом уже говорили. У одного воображение лучше, у другого хуже. Но человек, который представляет более чистое, то есть более честное или, скажем так, - более Богоугодное, гораздо меньше рискует, заметьте, не запомнить что-то или же потерять здоровье от чрезмерных занятий.
В чем же дело, спросите вы? И я вам отвечу, как ответил бы, наверное, какой-нибудь член Папской Академии наук в Риме. Дело не просто в Богоугодности, а еще и в воплощенности этой Богоугодности, выраженности нашего Богоугодного действия в каких-то элементарных вещах, например в том, что награду за исследование мы получаем не каким-то валютным или другим фискальным образом, а очень интересным, химическим. Например, когда человек приобретает какое-нибудь новое знание, он обязательно получает порцию так называемых эндогенных опиатов ("эндогенный" - это "нарождающийся внутри", "опиат"- имеет общий корень со словом "опиум"), то есть энкефалин или эндорфин, которые природа дает как наркотик, но в отличие от наркотиков экзогенных, то есть привнесенных извне, они удивительно плодотворно действуют на нас как ювенализирующий, омолаживающий препарат. Поэтому, пожалуйста, не спрашивайте автодидактов, почему они так молодо выглядят! Почему они выдерживают такие колоссальные нагрузки? Да потому что Господь Бог их, так сказать, с ложечки кормит.
Человек за творчество получает награду. Но это творчество должно быть в положительной культуре, не в бесовских проявлениях. Оно должно бытийствовать с максимально чистым помыслом, проходя контроль хотя бы с точки зрения простой гуманистичности.
Для того, чтобы грамотно заниматься постановкой чистоты помыслов, мы пройдем сейчас с вами еще пару тезисов: попытаемся выяснить, что такое тщеславие для автодидакта и что такое для автодидакта честолюбие.
Тщеславные люди ценят прежде всего себя. Они хотят выделиться. Они сразу требуют лаборатории: вот дайте, и я вам докажу. Тут дело не в собственном мастерстве, а в собственном имени. То, что закоренелых тщеславцев развелось так много в странах Восточной Европы и в нашей стране, связано, безусловно, с тотальным атеизмом, потому что страсть к подобному самоутверждению есть порождение именно этого аспекта бытия.
Социальная психология наглядно доказывает, что большинство самоубийств связано с тем, что человек делает внешнюю карьеру прежде внутренней. Он не состоялся, и в этом его трагедия. А ведь если бы он состоялся как Мастер для себя, внутри себя, то, наверное, ему было бы не так горько жить. Среда, окружение, ambiente может не признавать человека, но ведь он прекрасно знает, что умеет, к примеру, кататься на велосипеде, и даже по вертикальной стенке. Общество может отвергать его, обществу в данный момент может и не нужен такой Мастер. Но тем не менее Мастер самоочищает себя и заводит ученика. И не гибнет дымковская игрушка, не
Глубина личности и геометрия кругозора. - Переосмысление ламетрианства. - Как уйти от внутренней энтропии. - Ручейковость мысли и уникальность личной логики. - Немного об уме вирусов. - Асфальт на душе. - Освеженная Итака. - Имя врага - тотальный рационализм. - Манипуляционная настройка мозга. - Твое участие в эволюции. - С чего начинается глупость. - Об истолковании медитации. - Извращение йоги при переводе на "западный". - Где начало творчества? - Рождение теории самообразования. - Грех невоплощения. - Ум и упрощение жизни. - Точечные интересики. - Странный способ концентрации внимания. - Повеселение педагогики. - Наглядчивость. - Как растет судьба. - Самоявляющийся поток ассоциаций. - Организованная нужность. - Правила автодидактики. - Человек есть парадокс. - Физическое вместо умственного. - Аристотель о судьбе. - Все-то дело в восприятии... - Самонаблюдение. - Все имена - собственные. - Идти вперед и возвращаться... за ясностью. - Отчуждение речевого аппарата. - Игры священная серьезность. - Неохотничьи манки. - Мышцы, которых не замечают. - Спорт... во рту. - Фокус без фокусов. - Ноты движений. - О вкусе подлинника.
Что такое морфологизация? Морфологизация - это чувственное превращение материала, трансформация его при помощи наших ощущений, при помощи сенсорики из абстрактного в ощутимое, ощутительное как бы.
Но для начала давайте займемся очень прозаическим делом -так называемой рекапитуляцией, или, попросту говоря, повторением, которое попытаемся организовать как, может быть даже, катехизис.
Традиционные педагогические методики (добавим слово "несколько", чтобы слегка смягчить жесткость тезиса) "несколько" оторваны от современного уровня многих наук, и, что особенно странно, даже от наук родственных. Занимаясь тифлосурдопеда-гогикой, педагогикой для слепых и глухих детей, многие обычные школьные педагоги открывали вдруг такие невероятные для себя вещи, которые, как оказалось, всегда существовали рядом в этой же педагогической действительности, в этом же пространстве.
Психология для слепых и глухих детей разрабатывалась и разрабатывается с удивительной нежностью и бережностью. Это самая сильная сторона тифлосурдопедагогики. Здесь наглядно определяется экстремальная точка каждого человеческого сенсорного проявления, а именно эта грань ощущений очень важна для человека, который хочет научиться по-настоящему пользоваться собой.
Кругозор, как мы уже обозначили, - это второе психологическое, или даже психическое, сердце. Как мышцы - второе сердце для тела, так кругозор - для души. Каким образом мы связываем интеллект с кругозором? Это очень интересная вещь, и о ней, пожалуй, можно немножко поговорить.
Если подняться над поверхностью условной линии горизонта, или линии сознания, в некую точку и опустить из этой точки перпендикуляр, пронзая горизонт линией, которая соединяется с зеркально симметричной точкой, мы получим возможность представить уровень кругозора (перпендикуляр вверх к линии горизонта) и уровень глубины личности (перпендикуляр вниз). Но кругозор немыслим без широты. Ставя ножку циркуля в точку пересечения линии кругозора с линией горизонта, очертим окружность в плоскости линии горизонта с радиусом величины широты и получим круг в основании конуса, высоту которого будет определять уровень кругозора, а радиус круга в основании - значение широты развития личности. Если точка кругозора поднимается еще выше, конус становится больше. Естественно, что высоте кругозора внизу, в зеркальном отражении, то есть в глубинах нашего сознания, в глубинах человеческих, соответствует точка, определяющая глубину личности.
Интересно, что несимметричность глубины по отношению к высоте кругозора свидетельствует о неадекватности личности самой себе. Вы встречались в действительной жизни с людьми подобного склада, с упором в многознайство, у которых кругозор достаточно высок, но адекватность глубине отсутствует. Peak experiences возможны только при наличии симметричности кругозора и глубины, что
достигается усвоением знания только через сопереживание, на уровне мыслечувствования. Когда мы занимаемся, мы обыкновенно не думаем о том, чтобы стать глубокими. И очень напрасно.
Но еще более любопытным моментом представляется, на мой взгляд, связь широты с высотой кругозора. Дело в том, что, раздвигая спектр широты, мы тем самым и копаем глубже, то есть увеличение широты будет соответствовать оптимальному обзору, оптимальной высоте и глубине усвоения. Вот эта зависимость широты (естественно, при раздвижении ее до оптимальных границ) очень ярко выражается в так называемом принципе группирования знаний в культурологические группы.
Как ни странно, мы позаимствовали этот принцип из спортивного дела, которое обычно сейчас на Западе называют coaching, то есть тренированно, тренерская работа. Вы, наверное, имеете представление о так называемом эффекте тренажера? Мы отбирали количество одновременно изучаемых предметов по этому же принципу, что приводило нас к гораздо более серьезным результатам, чем в случае занятий одним-единственным предметом отдельно.
Как создаются культурологические группы? Совершенно по другим принципам, нежели, например, классифицируются языки. Романская группа, германо-романская группа, если взять шире, классифицируется по лингвистическим признакам. Выбирая для изучения такие языки, как английский, немецкий, французский, мы ориентируемся не только на то, что в каждом из них масса заимствований друг из друга, но и на огромное количество культурных феноменов, которые связывают их носителей.
Мы определили движение как морфологический орган человека, а также высшего животного. Сейчас, повторяя эту фразу Бенедикта Спинозы, я надеюсь, мы обдумали ее и понимаем, что движение есть не что-то метафизическое, а орган, понимаемый как у Жюльена Ламетри, который говорил, что человек - это машина. Такая интроспективизация, то есть система всматриваний в себя, в себя реально что-то чувствующего, и даст возможность приобрести совершенно реальные рычажки, кнопочки, конечно, в кавычках, которые мы будем нажимать, чтобы научиться с легкостью управлять нашими представлениями. Как управлять - это уже второй вопрос. Сначала нужно приобрести как бы hardware, то есть сам компьютер, потому что мы, имея голову, часто не умеем ею пользоваться. И это, по-моему, самый большой грех современного человека. Получив в распоряжение огромное количество, -процитирую уже покойного, к сожалению, Фридриха Дюрренматта, - протезов (ведь поезд - это тоже протез, потому что человек приспособлен передвигаться с помощью ног, а поезд - это придумка, которая служит для замены ног), человек даже для головы приспособил протез. А что такое по-вашему компьютер? Это очень совершенный протез. Но голова ведь все равно в несколько миллионов, наверное, раз совершенней, чем самый совершенный компьютер сегодня. Доказать? Почитайте о парадоксе эксперта, и вы получите исчерпывающее подтверждение моей мысли. Когда эксперту говорят, что он обгонит машину, он не верит, и вдруг обгоняет. Удивительно? А дело в том, что машина "перелистывает" информацию всегда, а эксперт никогда. Потому что он пользуется состояниями. Потому что он человек.
Теперь, пожалуй, пойдем дальше, все-таки рекапитулируя, повторяя наш материал, который мы уже в общем, наверное, прошли в предыдущей лекции. Как нужно учиться работать? Практическая сторона дела заключается в попытке называния, номинации того, что во мне творится, в переходе от энтропии с осознаванию космоса, который порождается этим осознаванием. Задача культурности, внутренней культурности заключается собственно не только в том, чтобы думать о людях с допуском на доброту, а и в том, чтобы наводить порядок в себе. Только наведение порядка в себе даст технологию культуры, в частности технологию педагогическую. При помощи называния, именования люди уже давно пытались очень многое делать в себе, в том числе и соединять себя с космосом. Очень советовал бы, это в скобках, почитать труды наших религиозных философов по этому поводу, особенно Павла Флоренского "Об имени", это замечательная его работа.
Далее. Движение и образ. Есть движение внешнее, мышечное, есть движение гештальтное, движение представлений. Что такое поэзия? Это движение представлений. Здесь я впервые сформулирую чрезвычайной важности для автодидактики мысль о том, что логика должна пониматься условно, по Людвигу Витгенштейну, как некая ручейковость внутри нас. Сбегая вниз свободно, бежит ручеек внутри. Представили образ? Вот так нужно думать. Потому что универсальной логики не бывает - это доказано, не бывает такой логики, которая была бы не спонтанной, - это уже не логика. Столько логик на земле, сколько людей. И каждая логика, если она логична, является своеобразным сертификатом об искренности. Иначе появляются мертворожденные рассуждения. Тут мы можем, кстати, припомнить уже известную вам формулировку о возможности превращения, трансформации суждения в мысль, а эмоции в чувство.
Видите, как все связано. И эти элементарные "кнопочки" нужно с сегодняшнего дня, выбравшись, наконец, из чулана, начинать тонко, с точностью программиста распознавать. Это похоже на прорисовку контурной карты, когда ты вдруг замечаешь подробности, детали, нащупывая так называемый внутренний ландшафт, с которым автодидакту и надо более всего работать. А для того, чтобы этот внутренний ландшафт появился, необходимо, конечно, очень многое сделать, особенно много нужно работать над представлениями, над выработкой очень ярких ощущений, которые ты схватываешь, называешь, именуешь и, помня о том, что твоя логика уникальна и никогда не было и не будет такой, начинаешь заниматься творчеством, творением чего-то в своем деле, и обязательно выходишь за круг привычного, создавая сначала что-то чрезвычайно странное, парадокс, из которого вырастает потом какая-то удивительно новая вещь...
Моторика и проблемы памяти.
Так как в педагогической технологии мы всегда берем за основу движение, то движение, motus по-латыни, - это то, что естественно вписывается в нашу систему. Все через движение, все абсолютно. Сегодня мы начинаем работать с нашим речевым аппаратом (каждый в отдельности, конечно, про себя, будет работать над своим речевым аппаратом) как с чем-то внешним. Вот такая раздвоенность, кстати, тоже связана с движением, только с движением как бы вовне, потому что представление существует и в нас, и обязательно всегда вовне, мы представляем его, как бы вынося нечто за пределы организма.
Итак, мы снова подходим к очень важному в автодидактике тезису - что такое память? Память - это функция всего организма, это мышление. А что такое мышление, я, конечно, не берусь определить, так же, как не берется, наверное, определить ни один человек в мире, потому что к мышлению надо относиться так, как относятся к сверхзагадке. Ведь мыслит, простите, и нога, вероятно. А почему бы так смело не выразиться? Она тоже самостоятельно мыслит, не только мозг. Сейчас нужно сломать устоявшиеся, очень школьные, очень академические представления, которые совершенно не соответствуют действительности. Каждая клетка, каждый вирус думают. Мы слишком идеализируем мышление. Мы говорим, что мышление - это нечто, являющееся функцией головного мозга. И сильно заблуждаемся. Вирус не имеет головного мозга. Возьмем, к примеру, фага. Он лежит, предположим, вне пределов жизни, приняв свой исторический вид, форму, и вдруг, когда появляется соответствующая среда, этот кристаллик - фаг -меняет форму, превращается в некий арбалет, который начинает охотиться на определенных существ. Смею задать вопрос: разве это не отбор? Отбор. Следовательно, примитивная мысль. Если фаг дифференцирует, различает предметы, в том числе каким-то образом и существа, на которых может охотиться, он производит какие-то мыслительные операции -я, во всяком случае, позволю себе назвать их таковыми. Вот как это обстоит в микромире, на границе нашей жизни, там, где она превращается в некое "косное" бытие, которое, может быть, тоже в общем-то живое в какой-то степени. Но об этом я сейчас не буду размышлять, это уведет нас от нашей рекапитуляции. Единственное, что по этому тезису мы повторим с вами, немножко расширив его, конечно, это определение памяти как компонента мышления. И запишем здесь же имя психолога Йоахима Гофмана. Пожалуйста, почитайте его книгу о памято, это замечательная работа.
Если вы подкованы терминологически, что такое установка, надеюсь, прекрасно знаете. Установка - это то же, что мы называли психологической позой, только психологическая поза, конечно же, связана не просто с настроем, как при установке, особенно со стороны, а обязательно с установкой и представлением, причем представлением, активно изваянным тобой, представлением, которое ты не можешь не иметь, если работаешь по-автодидакти-чески. Сначала ты должен убрать с поля камни, тем более расчистить какие-то, допустим, заасфальтированные места, сделать их обнаженными, подставленными солнцу, а потом вспахать и, наконец, сеять. А у нас очень часто сеют прямо на асфальт, мы -дети городов, да и в селах сейчас асфальта много, вот и сеют, причем этот "асфальт" не где-нибудь, а буквально на душе. Значит, нужно сначала обязательно заволноваться, а чтобы заволноваться, необходимо применять психологические позы, которые являются, в общем-то, легко изобретаемым материалом в автодидактике, если уловить принцип.
Далее. Рассудочность и рефлексивность.
Вы сейчас уже, наверное, можете и сами сделать вывод, что, когда мы говорим о рассудочности, имеется в виду тотальный рационализм, с которым вчера мы с вами - я надеюсь на партнерство - начали беспощадную войну. Рационализм уводит человека от собственной логики. Логика же дана ему, вероятней всего, для того, чтобы он наслаждался жизнью по-настоящему, потому что не думать человек не может, ибо он все время хочет новизны. А новизна для человека, естественно, заключается в событийном ряду, который творится в нем. Поэтому мы хотим менять места, чтобы в нас что-то обновилось. Мы возвращаемся на старое место, как Одиссей в Итаку, после долгих странствий, и вдруг обнаруживаем, что это место прекрасное, чудное. Мы добавляем свой опыт, который приобрели в путешествиях, при встречах с некими цирцеями-киркеями, соединяя его с тем опытом, который был у нас когда-то в отечестве нашем, в нашей Итаке, но Итака все равно есть Итака, только освеженная.
Таким образом, мы с вами сейчас говорим о рефлексивности и рассудочности как о двух полупротивопоставленных явлениях. Конечно же, у тотального рационалиста тоже есть рефлексивность, я имею в виду философскую рефлексивность, осознавание своего думания и какие-то порывы в сторону образности. "Что я? Место твое какое, человек?" - обращается к себе Иван Иваныч Иванов или мальчик Петя, взглянув на небосвод ночью и представив, какой он маленький. Это переживают все, поверим психологам.
Теперь, пожалуй, мы с вами вспомним вещь, которая для нас страшно важна. Это настройки мозга. Каким образом нам нужно пользоваться настройками мозга? Это целая, конечно, грандиозная наука. За месяц-два вам надо будет научиться применять везде, где только можно, различные настройки, в том числе и парадоксальные. Когда я занимаюсь математикой, естественно, мне надо настроить какое полушарие? Левое. Когда я занимаюсь словесностью, делаю упражнения, решаю задачи, можно также включить левое полушарие. Но можно уже включить и правое, как бы частично, временно, попробовать. И если я хочу, чтобы мой сын занимался хорошо в этот момент, допустим, историей, я ни в коем случае не должен советовать ему, чтобы он настраивался при помощи предварительной настройки левого полушария. Лучше пусть настроит правое, пусть послушает три такта хорошей музыки или сам сыграет на своей балалайке где-нибудь в уголке, или напоет, или посвистит, а потом попробует снова, отвлекаясь от материала, позаниматься историей, настроив левое. Я объясняю вам сейчас, по-моему, очень простой способ манипуляционной настройки, когда я сознательно включаю в быстром темпе то левое, то правое полушария.
Трижды три десять (смех в зале), у, замечательно, значит, у вас была ассоциативная настройка, правополушарная, это прекрасно, я добиваюсь на своих выступлениях того, чтобы люди думали так, как они должны думать - ручейково. Только поначалу так кажется, что мы ничего не понимаем и ничего не помним, - образ, состояние все сохраняют, все запоминают, когда мы познаем мир, то есть часть его предметов, через состояние. И потом все всплывет, когда вы вспомните, какие деревья, которые горят зеленым пламенем, не горя, описывает, например, Поль Элюар. А вы забыли кто такой Элюар, но через деревья вспомните и имя, и место, где вы читали, и людей, с которыми в этот период встречались. Тютчев когда-то заметил, что если вы не написали стихотворение сегодня, вы никогда, завтра или послезавтра или через сто лет или миллион, ни в каком другом воплощении не напишете его. Вероятно, ему виднее, классик ведь...
Неповторимость состояния и неповторимость вашего логического вывода в этот момент бытия должна поражать ваше воображение: представьте, сколько мы теряем в мире творческого, творчества самого, когда об этом забываем. Вот эта уникальность прочувствованного, уникальность истинно ценного для человека, может не исчезать бесследно в пустынях нашей духовности, уходить в песок - она может оставаться, если мы обработали почву нашей культуры через себя, понимая, что ты тоже участвуешь в эволюции, ты лично.
Естественным здесь является, конечно, ощущение постоянной философичности, когда я везде пытаюсь найти, раскрыть в вещах, в явлениях, пусть совершенно даже механически, дуализм. Я бы советовал не обращать внимания на алогизмы в данном случае, потому что асофия начинается там, где нет технологической Софии, то есть глупость начинается из-за того, что я боюсь побыть немножко веселым шутником, чудаком даже, парадоксалистом. Надо некоторые вещи специально доводить до предела, превращать их в противоположное, даже в шутку, может быть, чтобы вы могли потихонечку по-настоящему рассмотреть весь мир как освеженную Итаку. То есть, другими словами, нужно становиться наглядчивыми - это словечко старинное, словечко, естественно, далевское. Наглядчивость, наглядчивый. "Не всему наглядкой выучишься", - говорит русская поговорка. Но есть еще, извините за неологизм, и наслышка. Есть еще - это вообще дикий совершенно, наверное, неологизм, или неонеологизм -нанюшка. Но пошутив, и, наверное, из этой шутки вы тоже извлекли какое-то настроение, я хочу сейчас заземлить наше состояние и сделать его очень и очень рабочим и интегрированным для всех.
Что такое автодидактика, вы теперь поняли. Автодидактика не есть методика. Это парадигма и система жизни. Это образ жизни, это модус вивенди, который снабжен модусом операнды. Если понимать автодидактику только как технологию, как сумму методик, - а многие думают, что это методика, - это все равно что обкрадывать себя, потому что как методика она не может работать по-настоящему, раскрывая в полной мере поры духовного тела. Конечно, что-то получится, но наслаждение от того, что ты умеешь, что ты ликвидировал обученную беспомощность, не наступает без того, что ты включаешься в работу над собой, пытаясь изменить образ жизни. Это звучит, конечно, весьма поучительно, хотя чистой дидактики тут очень мало. Наоборот, мы с вами добиваемся спонтанности мышления.
Вспомните ручейковость: человек, который спонтанно мыслит, - это человек медитирующий. Вот то самое слово, которое до беспредела популярно в наших интеллигентских кругах: медитация - это так здорово, так чудесно, я, вот, медитирую! Директор Норвежского института медитации опубликовал как-то большую статью - я читал ее года два назад в газете "Die Zeit", - в которой есть очень интересное утверждение о том, что прежде чем медитировать, нужно, как минимум, начитаться. Мы думаем, что медитация - это нечто, связанное с нашим организмом, и подменяем духовность какими-то ощущениями, которые, конечно же, приятны, и можем даже довести себя до эйфории, делая то, что обычно делается в медитирующих группах. Но Василий Васильевич Налимов в книге "Спонтанность сознания" (Москва, 1989) предлагает считать медитацию для современного человека раскованным мышлением, которое, конечно же, выводит нас к поэтическому, к поэзии. В этой книге вы найдете примеры медитаций, которые являются чистыми стихами, или такие, которые подписаны именем художника А. Дьячкова, то есть примеры медитаций живописью.
Эти две вещи нужно сейчас хорошенечко обсудить наедине с собой в ближайшие часы, дни, подумать над связью нашей истинной логики с тем, что называется медитацией, разобраться в тех словечках, которые так сильно заблудились в нашем западном подсознании, требуя немедленной расшифровки, требуя работы над собой, работы, которую нельзя откладывать, потому что уводить свое сознание от этой работы равносильно уводу себя от магистральной линии развития. Мы подменили то, что имеется в виду в оригинале, в каком-нибудь макрианизме-нагарджунизме на свое западное рационалистическое понимание йоговских выражений. Я особенно обращаю ваше внимание на это стихийное бедствие в нашем менталитете, в нашей западной ментальной сфере. У нас даже выражение такое есть - европейская йога, или сокращенно - евройога.
Очень много иронии, естественно, возникает у людей, по-настоящему знающих, что такое йога, которая, кстати, очень близка автодидактике. Очень близки автодидактике система Ауробиндо, системы, которые существуют уже давным-давно, такие, как синтоистские верования, Лао-цзы - я имею в виду даосизм, конфуцианство и так далее, потому что люди всегда понимали - мысль человеческая не может существовать вне чувства. Сайентист же считает, что он думает на сто процентов, когда пользуется своей заскорузлой логикой, которой мы, кстати, тоже можем в автодидактике пользоваться, сознательно включая эту инструментальность, когда решаем, допустим, математическую задачу, потому что математика - самая простая наука в мире, как сказал один выдающийся математик, и в ней нужно быть просто внимательным и ничего не пропустить. Попробуйте - тот, кто имеет затруднения в математике, - не разобраться, что такое А и что такое В, если вы ничего не пропустили в звеньях размышлений, которые до вас еще, я надеюсь, стали рутинными, тривиальными, давным-давно всем известными. То же самое сейчас происходит в шахматах, в других видах такой деятельности, где акцентуировано левое полушарие и только лишь во-вторых проявляется творчество. Но когда начинается творчество, обязательно включается правое полушарие, то есть парадоксализация, выход в творческую сферу по Д.Б. Богоявленской (это, кстати, ученица С.Л. Рубинштейна, очень долго занимавшаяся проблемой творчества) возможны только тогда, когда ты выйдешь за круг известных тебе предметов. Мы в автодидактике имеем массу способов сделать один и тот же предмет другим, то есть оттого, что я посмотрю на предмет иначе, я его меняю. Ведь у нас уже есть твердо установленный принцип: восприятие предмета я могу считать исключительно реальным, потому что учебник, если мы говорим о педагогике, может лежать и под подушкой, то есть фактически отсутствовать, и на столе. Эффект, о котором мы часто и не подозреваем, потому что считаем, что знания - в учебнике, в обоих случаях один и тот же. А знания только лишь частичны всегда, только лишь фрагментарны, как фрагментарно чтение "Войны и мира" и фрагментарно восприятие жизни. Всегда и везде мы недочитываем и недоучиваем, поэтому надо непрерывно возвращаться, меняя объект своим отношением, а это можно делать при помощи различных приемов, которые мы с вами, конечно же, пройдем, и очень, надеюсь, основательно.
Теперь, пожалуй, нужно еще несколько слов сказать о том, что кроме нашей теории автодидактики, какая-либо другая теория самообразования отсутствует. Все остальное, что существует по самообучению, - всего-навсего доклады и очень много беллетристики. Мы попытались создать технологию, которая впитывает в себя, абсолютно не конфронтируя, любые другие методики, если они уже употреблены. Методика Ш. Амонашвили, методики самых современных новаторов-учителей - они прекрасны, но у них есть один маленький недостаток: они не интегрированы, они не формализованы так, чтобы другой человек мог вполне точно их использовать. В них слишком много индивидуальности, как в игре Л. Когана или Н. Паганини на скрипке - это не школа Дж. Виотти, который, быть может, не очень здорово играл, но создал школу, формализация у него появилась, понимаете? Вот этот элемент очень важен. Самообразование обосновывается, повторяю, на различных интроспективно-психологических отношениях с предметом.
Образование, безусловно, надо рассматривать как континуум. Континуум - это "дление", французское "duree", "беспрерывность". Нельзя просто переходить от одного к другому, что-то другое в предыдущем вырастать должно, и так непрерывно. Мантровый способ засыпания мы с вами проходили именно для того, чтобы научиться организовывать континуумность. Это самое важное на первых порах - заметить, что ты просыпаешься с огромной радостью, вспоминая, что тебе было интересно накануне, словно влюбленный. Когда ты лежишь первые пятнадцать минут, ты, быть может, сразу, в первую секунду не вспомнишь: что такое? я проснулся?! ага! о, да, я его увижу, я ее увижу - переживание, которое осталось оттуда, как в "Кубла Хане" Сэмюэля Колриджа, приснилось тебе, возможно, но ты, как это обычно бывает, сон не помнишь, помнишь только ощущение, и сон сработал. Это все получается функциональным, и я призываю вас ничего не тренировать без отрыва от производства, от какой-то целевой установки, исполнения определенных заданий жизни. Например, учишь язык и при этом занимаешься автодидактикой - это функционально. Йога часто предлагает добиваться состояния, а зачем мне это состояние? Говорят, релаксация наступит. Между прочим, именно евройога так делает, а йог имеет целевую установку, он добивается так называемой пустоты, освобожденности от сансары, он совершенно в другую сторону смотрит, у него есть сверхзадача, и у него, естественно, все получается. Заниматься лишь механической частью таких упражнений - значит отчуждать себя от творчества. Поэтому нужно стараться делать, на наш взгляд, абсолютно все фунциональным в зависимости от твоих личных задач, потому что в тебе скрежещет зубами обида твоего же "Я", внутреннего человека на тебя, другого, какого-то более внешнего, который что-то не делает, который чему-то не подчиняется, то есть не воплощается.
Недовоплощение - это не просто грех, это издевательство над собой. И от этого мы болеем, между прочим, потому что самая большая скука - это скука затаенная, имплицитная, та, которая наступает из-за того, что ты не состоялся. "Несостоявшесть" делает человека (придется процитировать Бисмарка, который говорил, что пиво делает человека глупым) несчастным и злым. "Amando merito ", - говорит неудачник: "Долой заслугу". Вспомните Шопенгауэра и почитайте его "Афоризмы житейской мудрости", вы очень много найдете созвучного, потому что он трезвомыслящий и мудрый, безусловно, человек, хотя кое-что, конечно, и вызовет у вас негативное отношение.
Этика и интеллект нами уже рассматривались. Вы помните об атомарной честности, помните, что все начинается с моей оценки моего настоящего положения на этой земле. "Аз есмь персть" или, что точнее, "аз есмь червь". Обидно, может быть, такое слышать, но если у меня забрать духовность, между мной и червем не будет абсолютно никакой разницы. А духовность-то возможна только тогда, когда есть 1'autre, другой, когда я принадлежу коллективному эйдосу, когда я не оторвался от пятого измерения культуры. Только тогда у меня получится что-то, что меня приподнимет чуть-чуть над этим, к сожалению, весьма заниженным существованием. Поэтому мы говорим "Божественное" не только в религиозном смысле слова, которого, слава Богу, - я имею в виду религиозный смысл - перестали бояться сегодня, мы говорим это и в научном смысле слова. Поэтому тот человек, который - я вчера говорил о мистике - сегодня считает, что мистика - это нечто недостойное его просвещенного внимания, извините меня, пожалуйста, ничего не понимает в жизни. Кто из тех, кто читал "Розу мира" Даниила Андреева, великого советского мистика, сына Леонида Андреева, может утверждать, что его видение и его видения не являются драгоценным приобретением нашей культуры, нашей с вами семейной, околоочаговой, бескаминной, к сожалению? Я думаю, что никто. Те состояния, которые дарит Андреев, естественны для человека, и в двадцатом веке они так же должны существовать, как в тридцатом или в девятнадцатом, или первом до новой эры, до Рождества Христова и так далее.
Мы очень обеднили себя упрощением жизни. Культура есть обязательная сложность. Константин Леонтьев, который умер, будучи совершенно забытым, в 1891 году, говорил, что прогресс есть сложность. А Василий Васильевич Розанов, написавший о нем поминальную статью, утверждал, развивая его мысль, что прогресс можно заменить красотой. Красота есть сложность, но мы эту сложность - давайте сразу поставим точку над "i" - будем понимать как сложность органическую, то есть как сложность простую. Пусть вас не пугает этот оксюморон, потому что простая сложность - это всего-навсего такое конструктивное сооружение, которое является, говоря языком сайентиста, системой.
Следующий тезис в нашем повторении посвящен конформизму Слово, конечно, трудное, но давайте накопим в эти дни в темпе presto различные хорошие нужные нам термины. "Конформизм", "морфология". Вы знаете, что "морфо" - это то же, что и "формо", согласные только перепутались: м, р, ф; ф, р, м. Мы будем проходить специальную тему, так называемое "Домашнее этимологизирование", которая растолкует нам все эти явления яснее. А конформизм - это то, что можно было бы в шутку назвать способностью психики принимать форму, навязанную политиками, во имя выживания тела. Конформизм - результат паралича собственной мысли, и конформист - наилучшее орудие в руках правителя, тирана, правительства и так далее. Конформист никогда не мыслит. Суррогат мышления - самое распространенное явление, которое существовало у нас на протяжении долгих-долгих десятилетий, именно благодаря вынужденному конформизму. Свободомыслие заложено в человеке, мы рождаемся с рефлексом свободы - понаблюдайте за ребенком одного-двух лет, как велико в нем чувство собственного достоинства! Но постепенно с системой запретов, вживлением в мозги групповой психологии в нем обрубается свобода мышления, подавляется достоинство, и индивидуальность превращается в коллектив с единым мнением и единым выражением лица. Я не буду развивать эту тему, ее прекрасно развил Джордж Оруэлл в своем романе "Восемьдесят четвертый", но забывать о том, что учиться сегодня надо, поборов в себе, прежде всего, конформизм, нельзя, потому что именно это приятие слов под влиянием установки организованной пропаганды, редактуры всего на свете, организации состояний, которые один умный психолог назвал гипноидальными, приводит нас, конечно же, к педагогической беспомощности, ибо вся педагогика строилась и строится всегда, осознаем мы это или нет, на интересе. А интерес, как мы уже выяснили, может существовать реально только тогда, когда он актуализирован, причем все остальное -только редукция.
Когда вы увлечены каким-то материалом, а вас в этот момент спрашивают, насколько он интересен, вы в первое мгновение не можете ответить, потому что не способны, вы забыли о времени, вы не слышите, о чем вас спрашивают. Но в тот самый момент, когда вы кивнете головой, вам будет уже неинтересно, потому что состояние актуализированного интереса может быть только сиюминутным, только спонтанным, хотя и чрезвычайно плодотворным. И если мы организуем актуализированный интерес, допустим, при помощи методов расщепления материала, и один интересик, очень маленький, точечный, перейдет в другой, у меня получится набор таких интересов - очень плотное вещество, напоминающее вещество белого карлика, супервещество жизни. И один день, прожитый по интересу, превратится в месяц, а может быть, и больше. Чувствуете, как нащупывается здесь некое решение проблемы времени, заметьте себе пока. А потом, когда вы начнете ощущать, что за месяц проживаете пять лет, не удивляйтесь, это именно поэтому.
Актуализированный интерес, уже актуализированный, необходимо научиться прерывать. Если я доведу актуализированный интерес до пика, и после этого не прерву его, он обязательно выгорит, и останется один пепел. Поэтому я должен обязательно воспользоваться этим автодидактическим законом и ничего не пускать на самотек, осознавая, что если этот интерес уже готов, он в пике, я должен переключить внимание на другое. Такой технический секрет и позволяет создавать то белокарликовое вещество, образно говоря, когда ты получаешь удивительное наслаждение от возможности обратиться к одному материалу и к другому, потому что там остался невыгоревший интерес, потому что там нет пепла, там все органично, там "травка зеленеет и солнышко блестит". Если эта схема понятна, вы уже сегодня можете многое делать в эксперименте.
Естественно, модус вивенди, образ жизни - это сумма динамических стереотипов, как говорят ученые, это навыки, это различные привычки, и это, конечно, страшно сложно. Но поймите, если вы начнете с атомарной честности, с организации актуализированного интереса, если никогда не будете доводить интерес до выгорания, занимаясь не по-сайентистски, как тотальные рационалисты, вам, наверное, становится "жутко", каких высот вы можете достичь. А всего-то! Пять минут это, пять минут то. Но по миллиону раз за день. Предвижу возражения оппонентов. Это же деспотия! Это же противоестественно, это никуда не годится, это ни в какие ворота - по пять минут! А я, даже если мне неинтересно на первой минуте, сижу. Ведь я могу переключиться на другой материал в пределах того, что мне задали, если я школьник, или студент, или даже профессор. А иначе я просто должен делать вид, что учу материал, сидеть в читалке по пять-шесть лет, когда я могу сделать это за два года. Какая экономия времени!
Итак, сейчас мы с вами займемся концентрацией внимания, а как это делается, я думаю, вы уже хорошо знаете, потому что этот метод широко применяется у нас, это не мое изобретение. Концентрация внимания тренируется при помощи круга концентрации. Мы рисуем круг и ставим внутри точку, а рядом изображаем нечто похожее на звезду, чуть пониже - волнистую линию и прямую. Вот у нас есть четыре объекта. Давайте еще нарисуем крестик. Достаточно. А теперь наблюдайте за собой, за своими ощущениями. Я буду показывать, куда нужно переводить луч внимания (я так детям объясняю: как будто у нас из глаз идет лучик, и я этот лучик могу переводить): на крестик, теперь на звездочку, на прямую линию, теперь снова на крестик, на точку, на волнистую, а то мы о ней забыли. Вы замечаете, что мы владеем вниманием, мы сами направляем, мы не ждем, когда нам станет интересно или неинтересно, мы технологически, технически владеем лучом внимания. Представимо? -легко представимо. Даже у людей с не очень развитым воображением это обычно легко получается. Если же не получается, нужно больше времени проводить с таким, единственным, пожалуй, нефункциональным впрямую, упражнением в автодидактике.
Сейчас, наверное, вы уже можете ответить на вопрос, который звучит следующим образом: сколько минут, часов, дней можно неотрывно смотреть на этот круг? Вечно, правда? Кто-то сказал:
вечно, сколько хочу, пока не упаду. Следовательно, вывод очень простой: на материале, на котором мне нужно сосредоточиться, я могу сосредоточить внимание ровно столько, сколько мне нужно, если буду переводить луч внимания. А это и есть разновидность дробления, заметили? То есть если материал изложен сукцессивно, последовательно, я должен, чтобы у меня у самого возникли различные мысли по поводу соединительной ткани между частями, переводить луч внимания. А она, эта ткань, обязательно появится в той форме, которая свойственна мне, именно мне с моей ручейковой логикой, потому что мои ассоциации так же уникальны, как уникальны ассоциации каждого представителя рода человеческого.
Представляете, как веселеет педагогика, когда такие простые веши поселяешь в ум какого-нибудь первоклашки. Да он гореть начинает, о взрослых я вообще молчу, потому что они пылают замечательной любовью к знаниям - извините за тавтологию - от знания того, как этими знаниями овладеть. Итак, попробуйте заняться упражнениями по концентрации внимания, только делайте это функционально, с материалом по вызыванию актуализации интереса, но ни в коем случае больше не работайте так, как работали раньше: я эту книжку все равно прочитаю, от начала до конца! Вы знаете, в газете "Monde" на последней странице кратко изложено все, что есть в газете, потому что психологи прекрасно знают - нормальный человек открывает газету именно с этой стороны.
Таким образом, по этой схеме мы начинаем сейчас свою скромную деятельность, совершенно не спеша и помня о том, что мы владеем интересом, а не интерес нами. Мы владеем музыкой и роялем, а не рояль и музыка нами, понимаете? Разница огромная. Вы видите - мы переходим к тонкостям, мы приходим к красоте, которая сложна, но упрощает жизнь, ибо та системность, которая невольно проявляется в каждом из случаев, напоминает своеобразные, очень серьезные игры, которые каждый раз захватывают нас как процесс, включая макроигровой элемент, макроэлемент игры, и ты начинаешь жить как бы даже х р а м о в о, потому что в тебе непрерывно обновляется что-то такое, что нужно открыть, оформить и связать, налаживая отношения с тем прежним хаосом, который был в тебе, становясь культурным человеком и воюя с энтропией. Это и есть творчество, и прежде всего, творчество состояний, ведь каждое новое столкновение нескольких понятий, нескольких фрагментов жизни, бытия, чего угодно - это обязательно переживание.
Во вступлении к книге А. Мусатова "Высшая математика для самообучения" - кажется, так она называется - есть великолепная фраза о том, что голова кружится, когда взбираешься на восьмой этаж абстракции. Это - я имею в виду голову - может закружиться только у того, кто не является тотальным рационалистом. Когда-то академик Я. Б. Зельдович - не премину воспользоваться своей дежурной цитацией, потому что она очень нужна здесь - в одном вступлении к своей замечательной книге по высшей математике написал, что никакого противопоставления между Лирикой и физикой не существует на самом деле, это противопоставление придумал человек, который не владел физикой,- Борис Слуцкий, поэт. Понимаете, куда я клоню? Я клоню к тому, что любым предметом надо заниматься, высекая состояния, высекая что-то такое, что доставляет удовольствие, вызывает эйфорию и награждает, естественно, эндогенными опиатами. И сама жизнь наша, и энергетика на биологическом уровне, целиком зависят от этих эндогенных опиатов, то есть от количества творчества в единицу времени.
Теперь мы с вами должны обязательно рассмотреть тезис "Отказ от честности как отказ от источника энергии". Честность воспринимается людьми как нечто приятное, красивое, как скромность, например, которая, якобы, украшает человека. Скромность - не украшение, а необходимая трезвость мышления, то, что связано с адекватностью мышления.
Что такое адекватность мышления? Это умение понимать предмет в двух смыслах: во-первых, так, как его понимает большинство, то есть конформно, и второе - так, как его чувствуешь гы. Если нет второго, ты - тотальный рационалист, ты усвоил этот предмет, но тебе страшно скучно им пользоваться, тебя от него тошнит, он на физиологическом уровне противен твоей природе. А мы так учимся! Мы запихиваем в голову огромное количество абстрактной информации, забывая о законе превращения NI сначала в Gestalt, в образ, а потом - в уникальную форму N;, то есть в мою собственную, приобретенную только что, творческую идею, сформулированную моими словами. Вот почему опытные педагоги говорят: "А ты скажи своими словами", давая пощупать, делая из своих непослушных учеников наглядчивых людей, которые очень часто способны превратить в наглядное даже то, что обычный человек не видит. Я - за наглядчивость, которая связана с имагинацией, за имагинативность обучения, превышающую обычную для наших краев норму.
Воображение очень слабо применяется в нашей педагогике. Оно должно стать главным средством обучения, тем более что оно - мы уже говорили об этом - лечит и профилактизирует некоторые, этак тысячи две, заболевания, включая даже, между прочим, грипп, хоть он и заразен, за счет того, что ты повышаешь сопротивляемость. А так как все время есть супернадбавка здоровья и энергии, то ты, получается, имеешь массу свободного времени, и становишься все гармонизированной, у тебя появляется надобность почему-то услышать не только hard-rock, понимаете ли, а еще и metal. Другими словами, человек выходит к широте познаний только тогда, когда он готов, когда он предрасположен к этому технологически.
Смотрите, я актуализирую интерес - прерываюсь, у меня надобность выйти за пределы известного мне, я уже хочу, я бегу к словарю, все прекрасно. Я бегу - нашел слово, у меня совершенно другое развитие мыслей, у меня веточка выросла на дереве, - на воображаемом, конечно, деревце моей мысли, моего мышления даже, - из-за того, что я пошел к словарю. Если бы я в этот момент не пошел к словарю, если бы я не вырастил веточку, она не разрослась бы, не отпочковались бы от нее листочки, и не было бы другой веточки, которая уже на этой выросла. Так растет судьба. Потому что мастерство-то в тонком мышлении заключается, ведь орган духовного развития человека, движитель судьбы - это прежде всего то, о чем мы сейчас говорим с вами. Если человек умеет актуализировать свой интерес, он, естественно, приходит к мастерству, потому что совершенствуется по той невероятной меандровой кривой, которая рисуется сама. А так как этот процесс природен и естествен, то ручейковая логика приводит его к тому морю, которое называется судьба, навык, мастерство. Если я не прав умозрительно, попробуйте опровергнуть. Если я не прав практически - попробуйте позаниматься. Конечно, я провоцирую вас, провоцирую при помощи тотального диалектизирования, предлагая вам схему дуального расщепления везде, повсюду, где бы вы ни были: а что, если это довести до проявленности высшей "дзи", - появится "ди"? И что будет? Абсурд?! А все равно интересно, стоит подумать! Я провоцирую вас асоциально, я даже, как бы шутя, подставляю свою голову под гильотинный нож. Делайте, но думайте, думайте, думайте, применяйте эти методы. Я уж, как видите, не жалею сил, чтобы постараться вас расшевелить, так как мы собрались для того, чтобы интенсив стал в нашем обучении пожизненным.
Тщеславие и честолюбие. Что такое тщеславие, мы знаем по-автодидактически - это утверждение себя любого: вот я утверждаю себя, потому что это я. Тщеславие - вещь скверная. Надо учиться ежечасно его преодолевать, предпочитая тщеславию особый вариант честолюбия. Сказать, что человек окончательно не тщеславен, никогда нельзя, даже если это утверждают Л. Толстой и Ж. Лабрюйер, - я знаю из практики, что мы можем становиться грешниками в любой момент своего существования. Святой возводить себя в степень святого как раз и не будет, потому что знает, что надо преодолевать грех в себе. Самый большой и самый странно распространенный грех выпячивания, возвеличивания себя идет, скорее всего, от витальности, от надобности выжить в некой сфере. Если человек выходит на сцену и волнуется чрезмерно, когда уже начал работать, он слишком тщеславен, надо перебороть себя, осознавая необходимость утверждения идеи. И пусть будет три миллиона зрителей - все равно надо утверждать идею, брать рапиру и утверждать. А тот, кто садится и играет себя, и какого себя? - самого лучшего мальчика в мире, который умеет играть Бетховена, - играет не Бетховена, играет не "К Элизе", он играет себя худшего, и играет бездушно, не думая об идее, о художественной стороне дела, которое должен утверждать. И это начинается с детства, начинается с использования такого "замечательного" произведения, как "Осуждение Паганини" А. Виноградова. Испортить ребенка очень легко, заразив тщеславием и думая, что заражаешь честолюбием. Но честолюбие - нечто иное. Это обезымянивание, это подмена себя, того, который ничего не умеет, Мастером, которому не нужно имя, потому что тебя все равно Гомером будут называть, а как на самом деле - неизвестно. Или Шекспиром, а может, Саутхемптоном? - какая разница, это - Мастер! Это Мастер, и потому, наверное, у М. Булгакова "Мастер и Маргарита". Это и есть имя, потому что то специфическое мастерство, та судьба и наименовывают нас по-настоящему, хотя я, конечно, отнюдь не склонен считать, что наше имя, данное родителями, не влияет на нас - это особый вопрос, отсылаю вас по этому поводу к Павлу Флоренскому.
Применение актуализированного интереса, как вы уже поняли, - основа интегрального метода в автодидактике. Но что такое интерес? Интерес мы определяем как самоявляющийся поток ассоциаций. Значит, ассоциации, которые сами появляются, -это и есть проявление той внутренней, но вместе с тем космической логики, которая в нас существует. Мы думаем по-настоящему, как мы, только тогда, когда есть интерес - самоявляющийся поток ассоциаций, то есть ассоциации представляют собой ту жидкость, которая наполняет русло ручейка, без журчания которого личность не может существовать. Вспомните слова Толстого:
"Человек течет". Заметьте, "человек течет", значит, живет спонтанно, значит, он не зажат, значит, он свободен. Конформист наигрывает логику, наигрывает талант и никогда не будет идентичным. Вот эта нетождественность себе и сотворяет огромное количество бед от инфарктов до сумасшествий и астенизаций, доводя людей до того, что они и жить-то, в общем, не хотят, потому что нетождественность самому себе - это обворовывание собственной природы и, конечно же, самый лучший путь к бездарности.
Организация "нужности" как культурологический процесс. Тезисы "Отсутствие объективно интересного" и "Интересностъ и "нужность", я думаю, нет необходимости объяснять - вы уже прекрасно понимаете, что нет ничего объективно интересного, есть только субъективно интересное. Что такое "нужность"? Почему мне что-то нужно, а что-то не нужно? Есть два подхода, естественно, в этом вопросе. Первый: нужно, потому что будет декан ругать, могут лишить стипендии, или, как говорят по-украински, "Xi6a хочеш? - Мусиш!" (рус. "Разве хочешь? - Должен") Вот эта нужность, "мусиш", "miissen" по-немецки, и создает, в общем-то, чаще всего ощущение необходимости в быту. А ведь, простите, оно далеко не всегда соответствует истинной тебе нужности. Умение создать интерес к чему бы то ни было решает эту проблему. Точечный интерес чисто механистически при помощи расщепления удивительно легко создается, особенно когда у вас достаточное количество материала, то есть вы делаете простые вещи, которые можно иногда назвать спортивными упражнениями, потому что они физически легко исполнимы: перевожу луч внимания, беру книжку, заменяю ее другой.
"Нужность", или облигатность в научной терминологии, - необходимое условие для запоминания материала. Нужно же нам -тут речь пойдет о нужности второго порядка, когда нужно органически - только то, что актуально интересно. Поэтому облигатность, или истинную нужность, мы в автодидактике приравниваем к актуализированному интересу. Это решение и этот принцип одновременно мы возьмем на вооружение и теперь, пожалуй, перейдем к правилам автодидактики.
Правило первое: ничего не запоминать "в лоб". Почему? Потому что единственное, что мы знаем о памяти как о редуцированном процессе, - утверждает Франц Лезер, и совершенно, кстати, справедливо, в своей книжке, которая, правда, неудачно названа "Тренировка памяти", - это то, что ничего нельзя запоминать "в лоб". Память отказывается работать, когда стараешься запоминать "в лоб". Поэтому утверждения советских учебников о том, что память нужно тренировать почти как мышцу, создавая тактическую установку на запоминание, совершенно противоречат мнению крупных ученых, кстати, и отечественных, ибо -Франц Лезер, объездив полмира и поработав в Америке, в конце жизни поселился в ГДР, и наши ученые, московские в частности, сотрудничали с ним.
Но какой педагог советской школы рискнет сегодня, проводя открытый урок, сказать: "Ребята, чтобы запомнить, надо отвлечься от материала, стараясь его не запоминать"? Виктор Франкл, известнейший ученый из когорты здравомыслящих психологов, предлагает лечить людей - не только от незапоминания, а даже от болезней - парадоксальной интенцией, намерением делать не то, что, якобы, надо было бы делать. Таков человек, "Бесе Homo", он так устроен, он парадокс во плоти. Соответственно и учиться мы обязаны, согласуясь со своей природой, которая существует как данность и от которой никуда не деться. Почему раньше нельзя было применить этот простой закон, не превращая обучение в издевательство над личностью? Да потому что мы привыкли считать, что личность - это нечто цельное. А личность многомерна, и в этом все дело. И чем многомерней человек, тем он ближе к Христу. Вот такая история. Причем данные, которые мы используем сегодня, валяются на книжных полках не одно десятилетие, а мы по-прежнему делаем вид, что научились тренировать память как мышцу. Почитайте современных психологов, начните с фрейдизма, и вы потихонечку, что называется, сами раскрутите эти мысли. Не мешает еще, правда, поднатореть в этом типе размышлений, самому сделать ряд выводов и понаблюдать, как это получается. Вы уже сегодня попробуйте что-то запоминать, уходя от материала, попробуйте прийти к чему-то неинтересному как интересующаяся личность, интересующаяся этим неинтересным в данный момент через парадоксальную интенцию. Опять-таки отодвигайте в сторону то, что неинтересно, заражайтесь другим, а потом возвращайтесь - вы увидите, какая у нас, мягко говоря, парадоксальность внутри. Как только ухожу, говорят: вернись, зачем уходишь. Особенно хорошо владеют парадоксальной интенцией, насколько мне известно, молодые девушки.
Правило второе: делать только то, что интересно. Правило для детишек, очень простое, оно чрезвычайно легко усваивается. Мне неинтересно, и я не буду заниматься. Но у нас есть и другое правило, которое не входит в это, но которое мы подразумевали, когда говорили о необходимости делать только то, что интересно. Мы подразумевали, что я - хозяин положения. Я сам должен создавать интерес - с этого мы начали свой путь в автодидактике.
Помните Маяковского: "Я пилотом стать хочу, пусть меня научат"? Вы поняли мою интонацию: пусть только попробуют! А теперь я захожу в класс и говорю: "Ребята, никто вам интерес организовывать не будет, никто, вы будете это делать сами, вы - свободные люди". Надеюсь, вы не будете возражать, что мы обедняем детское воображение и обедняем свою рабочую палитру взаимоотношений с детьми, сюсюкая с ними, прямо не вводя то, что они могут великолепно усваивать в очень раннем возрасте. Поэтому и философию нужно вводить тогда же. Норберт Винер, отец "страшной" науки кибернетики, учился под столом в папином кабинете! Его оттуда никто не гнал, он все прекрасно усвоил и к двенадцати годам уже был готов к поступлению в университет. И поступил-таки, и, как вы знаете, из этого что-то вышло. Значит, по-первых, нам нужно организовать "подстольное" обучение, то есть симулировать, что мы не учим. Во-вторых, не бояться давать ребенку то, что, по нашим представлениям, является слишком сложным. Как только ребенок начал говорить, ему совершенно безразлично, будет ли он усваивать слово, допустим, "гулять" или слово "бифуркация", я это знаю по собственному ребенку. А мы очень часто заблуждаемся, делая плохую услугу нашему будущему, потому что это воплощенное будущее - наших детей - развращаем легкомыслием, чем, кстати, удлиняем их путь к полному ментальному развитию.
Правило третье: стараться заменять умственную работу физической. Для тех кто бегает трусцой, бывает очень обидно - тем более, если, например, они не знают системы Мартынова, который предлагает бежать и сочинять какую-нибудь статью, - терять время: бежишь себе трусцой вокруг стадиона, погода плохая, темно, снег, буран, мышцы ликуют, но время-то идет, полчаса отрезаны от жизни. А теперь попробуем поразмышлять на эту тему и сделать один маленький вывод: а ну-ка, давай-ка, не истязая себя тем, что я что-то не запомнил, что я - глупый бездарь, у которого все равно никогда ничего не выйдет, попытаюсь, немножко поднапрягшись, что-то воспроизвести из того материала, который знаю, и, если после двух-трех попыток все-таки не удалось вспомнить то, что надо было вспомнить, переключусь и заменю умственную работу на физическую, заменю муки человека, который себя истязает, на... долгий путь к словарю, к справочнику, к энциклопедии. Показываю, как это делается. Шепотом: "Бездарь, бездарь, бездарь" (в это время уже надо идти). Иду - бег трусцой. Тянусь (словарь на самой высокой полке). Не достаю. Несу стул. Влезаю. Смотрю: "table" - "стол". О, как просто! - вспомнил, поставил, не выписывая. Отнес на место стул. Побежал обратно. Сел. И ... забыл. Слушайте, какой прекрасный повод еще раз пробежаться! Побежал, взял. Хорошо! В конце концов организм начнет сомневаться в целесообразности своей лени. Семь раз достаточно, чтобы запомнилось, поверьте. Прав тот, кто смотрит в словарь до тысячи раз в день - это наше четвертое правило. Можно считать и повторные просмотры. Но до тысячи не считайте - все равно получится больше. Зато будете стройными.
Но, шутки в сторону, справляться со справочником или словарем - штука действительно очень полезная. Потому что это не просто общение с книгой, это - общение с Мастером. Ведь энциклопедии обычно делают Мастера. И, пожалуйста, уже сейчас давайте перестанем плакать, рыдать, ныть, вопить о том, что у меня голова плохая, память никуда не годится, и вообще скоро будет (или уже есть) катар желудка, а печень совершенно не позволяет получать образование, потому что мне уже тридцать два года, она разрушается, я умираю, и никакой карьеры не получится, потому что меня не взяли, я не член партии - разве не нечто подобное мы обычно наворачиваем, чтобы было чем оправдать свою бездеятельность? Я возвращаюсь к первой посылке автодидактики: все нужно делать самому! Аристотель когда-то прямо сказал: человек делает судьбу сам, он может выбрать судьбу правильно -заметьте, интереснейшая мысль - и неправильно. От того, что я выбираю неправильно, естественно, и зависит то количество мучений и страданий, через которые мне придется пройти. И выбор совершается не где-то в Дельфах, возле пропасти, из которой возносятся серные испарения к небесам, где сидят боги и, якобы, все решают. Нет, они не все решают, они предоставляют право выбора тебе, человек! И ты можешь выбрать, и всегда, как правило, из трех возможных. Потому и в сказках сказывается: налево, направо, прямо. И мы всегда должны выбирать, сами выбирать, ориентируясь на свой актуализированный интерес. Только этот критерий обосновывает правильность выбора судьбы.
Запоминать не надо, гласит пятое правило, но любое восприятие должно быть максимально полным. То есть установка на якобы незапоминание, на то, что я должен учить, не уча на внешнем уровне, и только внутри, где-то глубоко, у меня должен быть запрятан очень большой серьез - эта установка тотальна. У человека, который принадлежит вечности, такая двойственность должна быть легальной. Такая двойственность должна принадлежать каждому, кто учится, пусть каждый ученик попробует так работать, и он увидит, насколько это плодотворно, потому что ты уже свободен, ты гораздо большее можешь осуществить на просторах духовности.
Следующее: не добиваться сразу полного усвоения и совершенного знания. Это правило удивительно распространено у нас, но только без частицы "не". Мы добиваемся сразу как раз чего? -полного усвоения. Я думаю, что не найдется ни одного здравомыслящего человека, который бы сказал, что в его жизни была хоть одна удача в этой области. Вдумайтесь в мою фразу. Я не видел живого нормального земного - пришельцев я, правда, тоже не видел, я только представлял богов, которые это, наверное, могут сделать, - человека, который, не зная последующего звена, создал бы для себя совершенную модель звена предыдущего. Другими словами, никогда никому не удавалось добиться полного и совершенного знания фрагмента, предшествующего чему-то дальнейшему, если он этого дальнейшего не знает. То есть абсурдно требовать от себя полного и совершенного знания, прежде чем ты раз пять не вернулся к этому фрагменту после того, как пошел немножко, шагов на пять-десять, вперед, а еще лучше, когда прошел все в общем и возвращаешься к этому в третий, десятый раз. Следовательно, любой предмет нужно изучать так, как мы с вами начали: вчера мы прошли всю автодидактику. Мы сделали круг, а теперь всю жизнь будем его расшифровывать.
Правило седьмое - их всего восемь - стремиться к самонаблюдению. Раньше я всегда как-то стеснялся, когда советовал заниматься самонаблюдением. Да ну, все время обращать на себя внимание! Я лучше в щелочку посмотрю, вуайером побуду. Но так, конечно, поверхностные люди обычно реагировали. Множество ребят, особенно в девятом-десятом классе, страшно хотят стать психологами. Почему? Да потому что желание самонаблюдать естественно, и именно желание разобраться в себе более всего поначалу притягивает в психологии. Человек хочет знать, что он есть на самом деле, каков механизм его переживаний, что представляет собой его внутренний мир, как лучше строить свои отношения с другими людьми? Стремиться к самонаблюдению - это значит не бороться с собой, а развивать себя, развивать, естественно, всяческие приемы, свои личные, стараться все время быть, как говорят французы, a la tenue, в курсе дел.
Приемов самонаблюдения разработано очень много. Самые лучшие, пожалуй, как раз у мистиков, особенно восточных. Поэтому, в первую очередь, нужно читать различные мистические книжки, особенно технологического характера, которые позволят вам очень быстро интроспективизироваться. Но очень важно не забывать о собственной субъективной логике, чтобы смысл понятия никогда не застывал - при следующем воспроизведении он обязательно должен оказаться другим, потому что семантика вечно ускользает. Семантика, значение любого слова в мире всегда не окончательны - это одно из самых важных теоретических утверждений в нашей автодидактической области. То есть мы, если говорить об искреннем понимании, понимая что-то, всегда понимаем по-другому. Но до искреннего понимания мы-то часто и не доползаем, хотя иногда два сантиметра остается, и пользуемся устойчивыми формулами на уровне обыденного сознания: "Так велели в ЦК". Все. Не ведено думать. А должно быть ведено никакими не ЦК, ни анархо-синдикалистскими, ни коммунистическими, ни даже демократическими. Должно быть ведено Господом Богом, Который в нас. А технологическая манифестация этой Божьей воли - да простит меня Господь Бог, что я как бы технологизирую этот процесс, - проявляется в актуализированном интересе. Вот откуда берется чистота намерений и все остальное. А когда это Богом благословлено, то вы чувствуете, как астральное покровительство проявляется во всех ваших делах: что бы вы ни делали, все у вас начинает получаться. Заметьте, когда-то говорили так: "Приступаю к работе, но по-мо-лясь". Заметили - это же не только настрой, это катарсис, осуществленный перед работой, настраивающий человека на намерение чистое, непротивочеловеческое, потому что человек - порождение чудесной чистой космической красоты. Бога, и он, естественно, тоже может на какое-то мгновение прикасаться к этому высшему в мастерстве. Поэтому опять получается, что самый большой грех - не становиться.
Вот что стоит за этим тезисом - "Самонаблюдение". Потом у нас будет целая тема, посвященная этому вопросу, и мы поподробней разберем эту проблему. Но первое правило, которое мы прежде всего должны внушить нашим детям и себе: наблюдай, смотри, что в тебе творится. Потому что детские сказки, которые мы переживаем, интересуют нас и с другой стороны: почему мне страшно, почему я плачу, что Красная Шапочка делает то-то, а Волк то-то? Вспомним себя, когда мы были маленькими, мы мучились, особенно если были пытливыми, от того, что не знали имен, не знали субстантивов, имен существительных, не знали того нарицательного материала, который для нас никогда не должен быть нарицательным, потому что каждая деталь - это проявление бытия, и имена должны быть только собственные. Все живо, все трепещет, все органично. Поэтому такая система собственных имен прежде всего должна быть у нас в круге концентрации внимания.
Последнее, восьмое правило формулируется следующим образом: усвоение предыдущего материала - необязательное условие для перехода к последующему, достаточность понимания. Я думаю, что особых объяснений тут не требуется, мы уже гoвoрили о фрагментарности и, соответственно, о бессмысленности добиваться сразу полного усвоения материала и совершенного знания. Следовательно, неусвоение материала не должно быть тормозом для перехода к последующему, особенно когда речь идет о первом круге.
А теперь, перед тем, как перейти к теме "Культура движений речевого аппарата", посвятим несколько слов переосмыслению слова "работа". Мы привыкли считать настоящей работой то, что дается с трудом. Тяжелая работа, по нашему обыденному представлению, и является работой, а все остальное -это какая-то синекура, это что-то такое, что нельзя назвать серьезной работой. Я не говорю о конкретных примерах из биографий, допустим, художников или певцов: когда последние, приезжая на родину, обыкновенно в свое село, на вопрос, где они работают, отвечали, что поют в опере, а им серьезно возражали, что их, мол, спрашивали, не где они поют, а где они работают. Вот в таком положении и я сейчас оказываюсь с вами. Я говорю о пении, о поэзии, о музыке, о творчестве как о сплошной деятельности, которая тебя наполняет, и волнении, которое дает зримый результат, -и стараюсь избегать слова "работа". Я могу давать этому процессу какие угодно названия, не употребляя слово "работа", но пока я все-таки не назову это работой, не переосмыслив это слово вместе с вами, мы, пожалуй, не найдем общего языка. Конечно, "fatigue " французское (и по-английски есть такое же, почти что аналогично произносимое слово) -"тяжелый изнурительный труд" мы не должны считать основой нашего образования. Но творчество, как известно, все равно есть работа - работа тотальная, напряженная, ежемгновенная, круглосуточная.
Ту работу, которая нам предназначена, вверена как человеческая работа по исполнению, воплощению себя, конечно же, тоже можно превратить в творчество. И эту работу человек должен исполнять, естественно, как игровую. Что я имею в виду? Можно по-разному играть на рояле, можно по-разному играть в футбол, можно делать различные движения, которые, естественно, будут представлять собой систему игровых, потому что есть цель, есть правила, есть движения, значит, в какой-то степени, есть игра. Это очень сокращенная схема, я ею не буду заниматься, она совершенно ясна, потому что все мы, в принципе, наверное, умные люди, и понимаем, что все, где есть правила, где есть цель, достижение, обязательно носит игровой характер. Но это может быть не очень серьезным, развлекательным дивертисментом, а может быть чем-то таким, что напомнит "Пассакалью" Генделя, готический храм, "Notre-Dame de Paris" - "Собор Парижской богоматери" Виктора Гюго, и возникнет трагедия, возникнет какой-то особый, специфический оттенок игры, который, конечно же, связан с появлением внутри священной серьезности. Я бы очень советовал вам прочесть книгу Йохана Хейзинги, замечательного нидерландского историка, мыслителя, писателя, которая так и называется:
"Homo ludens", "Человек играющий". Его концепция состоит в том, что все есть игра, но человеческая игра - это, конечно же, игра со священной серьезностью. Заметьте: священной серьезностью. И никогда, пожалуйста, не надо в автодидактике забывать о том, что эта священная серьезность невероятно важна в работе - в нашем понимании этого термина, - то есть при обучении. От этого именно и приобретается тембр храмовости в наших занятиях, ведь в храме естественно манифестируется веками разработанная игра, даже более того - игры, summa summarum игр, то, что накоплено, а потом переработано, и еще раз накоплено, и переработано вновь; все вместе это представляет собой грандиозное действо, которое каким-то образом как бы соответствует внутренней систематике чего-то космического. А космическое - это тоже громадное действие. Гармония миров, по Кеплеру (такая же, как у Пифагора система обертонов и унтертонов), точно так же устроена, если можно говорить о ней, как об устроенной (вы, наверное, согласитесь, что можно), потому что Устроитель, Великий Архитектор - Природа, Бог, все ипостаси назовем ~ вложил общую систематику в окружающий мир: ведь в вурфах роста ребенка те же соотношения, что и в числах Фибоначчи. А это связано, конечно, с каким-то своеобразным священным чином всех событий, которые мы делаем именно так, с серьезностью. Но серьезность, понятно по определению, которое мы с вами уже давно выяснили, может только тогда быть истинной, когда она парадоксально настраивается игрово. Эта мысль должна быть обязательно усвоена, хотя она не так уж и проста. Дело в том, что, говоря об игре как о системе движений, например, на стадионе, на зеленом поле, мы можем говорить о двойном отношении: отношении профессионального футболиста, допустим Марадоны или Пеле, к футболу и отношении к футболу у растущего организма, у мальчика, который хочет бегать, который развивается. У него есть императив, идущий от его витальности, а у Пеле императив иной, у Пеле - творческий императив, я позволю за него расписаться, потому что Пеле - Моцарт футбола, а это совсем другое, там есть священный серьез, там есть храмовость.
А теперь перейдем непосредственно к культуре движений, но сначала мышц руки, например. С чего начинается движение, мы знаем - с пред-икта, со слабой доли. А с чего же начинается пред-икт, то есть предударное движение, то, которое приготавливает результирующую часть движения? Естественно, с мыслей, естественно, с того, что кошка перед прыжком, допустим, или лев, или человек, находящийся на вышке для прыжков в воду, проделывают вступительное движение сначала про себя. Понаблюдайте за кошкой, как это когда-то делал Жюль Ренар, замечательнейший наблюдатель, один из самых наблюдательных французских писателей, - вы увидите как кошка делает какое-то внутреннее движение, прежде чем прыгнуть, и еще не прыгнув, уже исполняет прыжок целиком. Да и мы все, если действительно по-настоящему исполняем некое действие, сначала исполняем его про себя. Это просебяшное" исполнение движений нужно рассмотреть сейчас под увеличительным стеклом новых, еще пока непривычных нам, воззрений. И давайте изучать, когда нам лучше, когда хуже, когда удобней, когда менее удобно, рассматривая все случаи и начиная заниматься культурой движений именно в этом аспекте. Что такое культура в данном случае? Это, конечно, тот набор осознанных приемов, которые у нас есть относительно предмета. И вот потому-то мы и должны сейчас, поняв эти исходные вещи, заняться самым простым. Теперь, пожалуй, можно перейти от уже видимого нам, свободно доступного мира внешних движений к движениям, которые полуспрятаны, но которые детям, кстати, частично хотя бы, доступны как внешние. Это движения речевого аппарата.
У вас есть таблица. Вы видите здесь рисунки так называемого речевого аппарата. Что на них изображено? Здесь изображены изготовки, то есть пред-иктовые стадии, начальные фазы движений самых трудных звуков, которые существуют в этих трех языках. Буквой "F" обозначен французский, буквой "D" - Deutsche Sprache, немецкий, и буквой "Е" - английский. Но прежде я напомню вам о законе фокусировки, посвятив для начала несколько слов тому, о чем очень полезно подумать людям, желающим освоить культуру движений речевого аппарата, чтобы, пользуясь ею, заниматься гораздо лучше и математикой, и философией, и всем другим, но, в первую очередь, нам нужно убедиться в том, что этот системный подход поможет заниматься иностранными языками, причем до такой степени, что я смогу, наконец, воспитать себя как деятеля - я имею в виду грамматикальное использование этого слова, - как человека, который при помощи воспитания движений речевого аппарата придет к мастерству, к навыкам. Причем к навыкам, не равнозначным тем результатам, которые желает получить человек, пользуясь, в основном, только слухом и очень мало следя за движением. Результаты у нас окажутся наверняка лучше, потому что мы будем тренировать непосредственно движение.
Когда мы правильно говорим на каком-то языке, то в нашем организме, в нашем мозгу осуществляются определенные напряжения, характерные именно для этого языка. Эти напряжения, психические и ментальные, транслируются на речевой аппарат, и речевой аппарат соответственно отражает их в работе мышц. Таким образом, мы можем смело говорить о существовании некой воображаемой геометрической точки в полости рта или даже за его пределами, вы в этом сейчас убедитесь, в которую направлены все векторы напряжений мышц, векторы напряжений психических, ментальных и так далее. Но для нас сейчас важны напряжения именно мышечные. Почему? По Фрейду, мы уже говорили об этом, психическое напряжение вытесняется при помощи осознания движения. Поэтому звук мы ставим не как звук (аудиция, слушание будет интересовать нас через секунду, через сотую долю секунды, но после, а сначала человеку должно поинтересоваться, что же за движение при помощи своего речевого аппарата он будет совершать), а как заведомо точное движение, которое неточно нельзя сделать, ибо от правильности движения зависит наша свобода, наше освобождение от психической зажатости, ведь мы не говорим на иностранных языках потому, что не уверены в правильности звукодвижения, и эта подсознательная, но абсолютная вместе с тем уверенность становится преградой на пути к Шекспиру, например, не дает накопить достаточное количество лексических единиц, мешает мыслить, наконец.
Итак, с чего начинается движение? С изготовки. Чтобы начать двигаться, я уже говорил об этом, нужно сначала начать падать. Изготовкой шага будет падение. Потом я подставляю ногу, осуществляя собственно шаг, и вступаю в результирующую фазу, или результацию. Следом за ней идет релаксация: я расслабляю ту часть мышц, которая перед этим работала. То же самое нужно осуществлять с речевым аппаратом, имея такую систему движений, которая может совершенствоваться нами сознательно.
Возьмем для начала очень трудный звук, который лингвисты называют щелевой межзубный [T] и который, заметьте, очень многие школьники произносят, делая движение в обратную сторону. Описания технологии произнесения этого звука в наших учебниках, к сожалению, акцентируют внимание на фазе результации, и иллюстрации в них, как правило, изображают именно ее. Поэтому смотрите внимательно на изготовки, ориентируясь на точки, которые должны фиксироваться нашим сознанием в момент образования движения.
Итак, высовываем язык, прижимая его к верхним зубам (изготовка), затем втягиваем, для тренировки можно сначала беззвучно, не включая абсолютно голос, просто глядя (результация), и расслабляем (релаксация). Таким образом получается очень простое движение: высунуть язык, прижать к верхним зубам, погладить верхние зубы, расслабить. Голос, естественно, при необходимости включается в фазе результации.
Скажите, пожалуйста, какой ученик, какого класса не может сделать это движение? Нет такого ученика, не существует и быть не может в природе. Потому что каждый может прижать язык к верхним зубам и создать изготовку, ощутив, как эта изготовка помогает проговорить звук, то есть сделать движение, которое осуществит произнесение. А этой фазы как раз и нет в учебниках. И когда сейчас мы начнем таким образом разбирать самые сложные звуки французского, английского, немецкого языков, вы увидите, как на ваших глазах произойдет чудо. При применении закона фокусировки мы сможем перенастраиваться с одного языка на другой, с одного звукодвижения в одном языке - на 2, 5, 10 других языков. И вы получите магическую таблицу, которую сочините сами, от которой станет весело на душе и которая поможет тренироваться не по 5 часов в сутки, а по 25, вставая на час раньше.
Итак, [T], а если я добавлю голос, будет [D]. Этот звук имеет два варианта - глухой и звонкий, как"п" - "б", "ф" - "в", "к" - "г", "с"-"э" в русском. Тут я уже включаю аудицию и начинаю тренироваться, и у меня получается, потому что я знаю: надо на ми-крончик высунуть язык, прижать к верхним зубам, с задержкой погладив их, втянуть обратно. Все. И не будет этого знаменитого: [ze 'teibI], ибо мы уже знаем, как это движение осуществляется, и мы хотим повторять - заметьте, а желание повтора у ученика -это мечта педагога. И если у меня есть желание повторять, я знаю, что у меня будет результат, потому что я совершенствуюсь.
Результат, я думаю, сегодня же начнет достигаться многими из вас. А сейчас мы разберем звук, который вы осуществите с точки зрения результации, с изготовкой мы постараемся справиться вместе. 'Это звук уникальный, на мой взгляд, звук, с которого начинается слово "мама" в большинстве, пожалуй, языков мира, почти во всех, которые мне известны, кроме грузинского и еще некоторых, - [m]. Итак, какая здесь изготовка? Изготовка - сомкнутые губы. А теперь я предлагаю почтенному обществу сказать [m] на английском языке. Слабо, как говорят в России?! Слабо! А почему слабо, да потому что вы не додумались использовать закон фокусировки! [m] - это по-английски. По-арабски [m]* (* - произносится с перефокусировкой) окажется другим. Если по-русски - [m]*. Если по-французски - [m]*. Если по-украински - [m]*. И совершенно разные артикуляции! Совершенно разные гримасы! Вот это и есть труд, когда мысль работает и ты знаешь, что ты двигаешь и зачем двигаешь. Когда вы научитесь перенастраивать изготовки, если есть аналогичный звук в другом языке, - научитесь работать. А теперь смотрите, я объясню вам, как с помощью манков можно перефокусироваться на все три языка, потому что манки - это подспорье для хорошей практики (а практика - вещь уже, простите, социальная, политическая), которая сегодня же, наверное, начнется, потому что слишком уж хочется овладеть тремя языками на таком уровне, чтобы читать свободно (а чего там?!), и никогда - абсолютно свободно, потому что я не знаю ни одного человека, который бы свободно читал по-русски. И еще одно. Помните, я говорил, что языки - модель автодидактики? Точно так же можно работать и в философии, но только мысли будут, конечно, немножко сложнее.
А теперь мы начнем заниматься манками, начнем путь по овладению тремя языками сразу, и вы, надеюсь, убедитесь в бессмысленности занятий одним языком в отдельности. Итак, для начала, манок английского языка, пото1йу что все хотят заниматься бартерными сделками. Подойдите к своему ребенку и скажите ему: "Слушай, дорогой мой, вот эта кукла, она провинилась, ты помнишь, она вчера за водой ходила?" - "Как? Ходила?! У, какая! Я же ей не разрешил!" - "Так давай ей сейчас скажем: "Я тебе дам!" Скажи: "У, я т-т-т-тебе дам, ты чего за водой ходила?!" Это и есть манок для английского языка: "Я т-т-т-тебе дам!" Но только с угрозой в голосе. Смотрите:: "Я т-т-т-тебе дам"! - даже придыхание появилось. Это для детишек. А теперь для взрослых.
Кто не знает монолога Гамлета по-английски? Так и есть, манок действительно уже все знают. Как там: "Топи или не топи"? Так?! "То be or not to be?" "Быть или не быть?" При этом надо помнить, что мы сосредотачиваемся в точке, которая расположена в области губ и верхних передних зубов. Мы психически настраиваемся на эту часть речевого аппарата, сосредотачиваемся и говорим: "То be or not to be?" [tu /bi: o: /not tu/bi:]. (В пассажном исполнении частица "to" теряет ударность и произносится редуцированно: [tF/bi:]. Прим. ред.)
) Некоторые при этом добавляют: "together" [tF/geDF]. Очень оригинально, не правда ли, но весьма характерно для английского в плане фокусировки звуков. Заметили, как хочется повторять? Потому что вы уже занимаетесь конкретной работой, а конкретная работа поддается тому надзору, который очень нам интересен, надзору за совершенствованием навыка - маленького уменьица, которое приводит потом к мастерству. Их много надо, таких маленьких умений, маленьких навыков, чтобы было большое мастерство, которое не ограничено никогда, которое ведет в бесконечность. Это иррациональная
вещь -совершенствование, ограничивающееся только воспроизведением наших клеток раз в семь лет, которое можно повторить всего лишь около пятидесяти раз, то есть мы можем прожить физически всего лишь лет триста пятьдесят. Пока так считают. Но, пожалуй, мы ушли от темы.
Какой манок в немецком языке? А ну-ка, вспомните, как говорят немцы? Помните, "О, какой чутной гуский нагот" - фарингальный посыл. Есть один город, который вы прекрасно знаете, но название его произносите совершенно не по-немецки, впрочем, конечно, не только это, я понимаю, но если немец назовет его, вы не сразу поймете, о каком городе идет речь. Это Дрезден. А немцы говорят [/dre:sdFn]. Вот это-то мы с вами и поставим, думая о том, что все наше напряжение сконцентрировано в области зева, как будто сейчас ангина начнется, произнося слово с оглушением [d] почти до [t]: [/tre:stFn].
Примечание редактора: /Но здесь нужно обратить внимание еще на одну тонкость - для русского фонетического слуха немецкий [е:] будет напоминать больше русский "и", чем "е", потому что средняя спинка языка при произнесении [е:] поднимается к верхнему небу гораздо выше, чем в русском. То же самое можно сказать о немецких [о:] и [u:] - мы воспримем [о:] скорее как русский "у", чем как русский "о", потому что при произнесении немецкого [о:] спинка языка поднимается к верхнему небу гораздо выше, чем для русского "о "/.
А теперь я расскажу вам о третьем манке, который вызовет к жизни или, вернее, поможет осознать фокусировку французского языка. Вы знаете, где он, этот фокус находится? Там, где находится так называемый "третий глаз". Но для того, чтобы мы хорошо могли эту фокусировку натренировать, я вернусь в 1812 год, потому что французский манок имеет очень интересную историческую гносеологию. Когда-то отступающие французы, очень страдая зимой 1812-1813 года от холода, голода и падежа лошадей, подходили к нашим крестьянам и, указывая на мертвую лошадь, говорили: "Mon cher ami, cheval..." Естественно, крестьянин, который в России обычно плохо говорил по-французски, понимал, что "шваль" - это дохлая лошадь, хотя это просто лошадь, а "Mon cher ami" - "мой милый друг" - как "шаромыжник", хотя на самом деле француз говорил крестьянину: "Мой милый друг, лошадь пала, дай чего-нибудь поесть, может, можно погреться? Одолжи лошадь..." "У, опять шаромыжники идут", - ворчал крестьянин и, бывало, протягивал несчастному французу кусок хлеба.
Так вот, попробуем произнести "Mon cher ami" с думанием напряженным, со сконцентрированной мыслью о том, что всю свою энергию, ту самую - ментальную, мы направляем в "третий глаз", и произносим манок не в нос, а в место чуть повыше переносицы: "mon cher ami" [mP Ser a/mi].
Потом, осваивая различные звукодвижения, мы постепенно придем ко все более отточенным взаимоотношениям между фокусировками, к возможности заменить одну фокусировку другой, научимся переключать систему движений речевого аппарата с одного языка на другой, просто меняя фокусировку. Например, давайте вспомним фокусировки в русском и украинском языках. В русском языке - центральная фокусировка, мы ищем точку фокуса, опуская из вершины неба перпендикуляр, середина которого будет геометрическим местом центра рта. Ощущение сфокусированности вызывается при помощи манка: "Эй, ты!" Тот, кто наблюдателен, уловит сразу, тот, кто менее, пусть повторяет, стараясь точно представить точку посредине перпендикуляра: "Эй, ты.'" И тот, кстати, кто говорит с акцентом, сразу определит, что ему нужно делать, настраиваясь после каждого слова, как скрипка, чтобы исправить свою речь, "потому шо у нас говорят на нижние зубы". Нижнезубная - это южнорусская или же украинская настройка: "Пiду додому". Фокусировка - на основании нижних передних зубов.
Кстати, точно такая же фокусировка, с небольшой коррекцией в некоторых случаях, но, грубо говоря, точно такая же все-таки, в итальянском языке: "Nell mezzo dell'camin di nostra vita..." Здесь есть некоторые, видите, интонационные особенности, но это относится, скорее, к области гештальтных движений, хотя она связана, безусловно, и с областью движений мышечных. Так что в итальянском и украинском языках одинаковый не только вокальный посыл, почему и принято считать эти два языка наиболее певучими, а посыл чисто как бы фонетический или фонематический.
Теперь достаточно, по-моему, вы уже знаете для того, чтобы, разучивая сегодня манки, иметь представление о произнесении всех общих звуков (общих, естественно, номинально, номенклатурно) в этих четырех-пяти языках. Правда, вместе с итальянски-это будет шесть. Итак, вы можете сказать сейчас [m] на английском языке? Как это сделать? Вы сначала скажите: "То be" и после этого - [m]. Точка фокусировки у передних верхних зубов: [tu/bi:] -[m]. А теперь, кто смелый, сможет произнести манок на немецком языке? "Dresden" [/dre:sdFn]-[m]. Фокусировка предложит вам напряжения, и вы просто пронаблюдаете за ними. Это и есть конкретная работа над звукодвижениями, потом вы начнете заниматься соединением звукодвижений, а это возможно через неделю, через полторы у наиболее восприимчивых, а может, и завтра. Потренировавшись в соединении звукодвижений в слово-движения, вы придете к какому-то оптимальному числу слово-движений и вам захочется овладеть пассажной техникой. "You may to take a horse to the water, but can not make him drink", - вам пассаж захочется произнести, какие-то движения покрупнее сделать, соединяя маленькие, которые уже отработались. Вот это и есть работа селекционера, работа садовода, выращивающего навык, работа осмысленная, достойная человека, который знает, что он делает и наслаждается от того, что у него получается.
Значит, чем заниматься вам уже ясно. Нужно заниматься, прежде всего, тренировкой фокусировки, тренировкой как бы своей ментальной сферы, потому что движение начинается здесь, а не на языке, потому что сначала мы совершаем его во внутреннем мире. И потом, когда вы сможете перенастраивать словодвижения по изготовкам, потому что уже знаете ход мысли, увидите, как все будет словно перемещаться во рту. Теперь можно извлечь ваши знания о результирующей фазе движения, - которые, естественно, отнюдь не помешают, - а они всегда есть в учебниках. Чувствуете, как в руках оживает удивительный инструмент изучения тех самых учебников, ведь правила, благодаря тому, что они существуют еще и в примерах, легко усваиваются через пассажные движения, которые можно повторять бесчисленное множество раз, помня о том, что в автодидактике совершаются исключительно творческие повторы, то есть повтор никогда не должен быть одинаковым (вы понимаете теперь общий ход мысли во время работы в любой области автодидактики?), механическим, мы работаем только над движением, и если у меня сгибается пальчик, я -гений. Все! Сейчас прибегу и буду работать! Как проклятый - день и ночь! Но интересно! Ой, как интересно! У меня очень много работы, потому что писать сонеты или учить иврит- это то же самое. Потому что наблюдение за самым прекрасным, за рождением Афродиты из пены движений - это здорово, это креативность наша, вот та, о которой мы мечтаем в школе. А она начинается с элементарного, она начинается с маленького навыка, которому я научился, но который в старых методиках завален рухлядью так, что к нему и не пробраться. А иначе как объяснить, почему вы сразу не могли произнести [m] по-английски, хотя почти все худо-бедно говорят на этом языке, а различие в произношении русского и английского [m] не вызывает сомнений? В чем тут загвоздка? Да в том, что мы знаем сложные вещи, а в простых барахтаемся, как слепые котята.
Вы понимаете, в моей иронии есть элемент желчности, но это я любя и скорбя, потому что тот, кто опять сегодня будет трепыхаться и терять драгоценных двадцать минут жизни перед сном и не делать того, что я вам советовал, тот опять будет начинать "с понедельника", "с выходного", или же, того хуже, - со своего отпуска, а все, которые сегодня пойдут вперед, через полгода, через два года будут владеть таким материалом, который им и не снится сегодня, они даже предположить не могут, что через год будут заниматься, к примеру, китайским языком. И страшно стыдно и обидно за тех людей, которые сегодня, именно сегодня не начали работать, когда все свежо, когда ясно освещена эта дорога, аллея прорублена - она потом зарастет моментально, если ты не занимаешься. Только наши действия могут вывести нас из внутренней стагнации, которая страшней, чем триста брежневских застоев. Итак, to another space(англ. "в иное пространство"), из чулана, наружу! Давайте будем смотреть, давайте будем общаться друг с другом, давайте будем тренировать себя так, как положено тренировать разумным людям для того, чтобы приобрести навык.
Теперь несколько слов о международной фонетической транскрипции. Есть так называемые знаки международной фонетической транскрипции, их можно найти в хороших словарях, тем более, что количество знаков на все языки мира не превышает сотни. Конечно же, они имеют очень много специфических разных трактовок, применений и т. д., потому что знак - очень грубая форма записи подлинного звучания звука. Но мы в автодидактике работаем с международной таблицей фонетических транскрипций несколько иначе, нежели в традиционном узусе. Мы используем знаки как ноты движений, понимая их как повод для того, чтобы совершить, во-первых, правильную изготовку и, во-вторых, - результацию. Релаксация чаще всего сливается в словодвижении со следующей изготовкой. Но это не значит, что она ликвидируется. Ее надо иногда использовать для того, чтобы хорошо натренировать какие-то движения. Но об этом мы еще обязательно поговорим, потому что, к сожалению, ни один учебник по языкам на дает системных описаний приготовления речевого аппарата. И в результате это приводит к тому, что, заканчивая инязы, у нас все равно говорят: "Ай лав ю и ты меня лав". Все. А один студент, лет восемь назад, как-то прочитал здесь: "Тэнк ю веру мух майселпст". По-моему, он это серьезно, хотя, нет, наверное, шутил...
А теперь возьмите, пожалуйста, "Кубла Хан" С.Колриджа. Попробуем в темпе, в пассажном стиле научиться следить за строкой, используя правило линеарной концентрации внимания. Мы уже рассматривали с вами круг плоскостной концентрации. Здесь чуть-чуть иначе. Контролируя на слух луч внимания, мы применяем так называемое линеарное возвращение, стараясь вникнуть в то, что только что сказано, повторить и слушать дальше. Заметили? -опять принцип раздвоения внимания. Очень просто на первый взгляд, но нужна тренировка. Итак, "Кубла Хан" -"Kubla Khan".
In Xanadu did Kubia Khan
A stately pleasure-dome decree:
Where Alph, the sacred river, ran
Through caverns measureless to man
Down to a sunless sea.
So twice five miles of fertile ground
With walls and towers were girdled round:
And there were gardens bright with sinuous rills,
Where blossomed many an incense-bearing tree;
And here were forests ancient as the hills,
Enfolding sunny spots of greenery.
But oh! that deep romantic chasm which slanted
Down the green hill athwart a cedarn cover!
A savage place! as holy and enchanted
As e'er beneath a waning moon was haunted
By woman waiting for her demon-lover!
And from this chasm, with ceaseless turmoil seething,
As if this earth in fast thick pants were breathing,
A mighty fountain momently was forced:
Amid whose swift half-intermitted burst
Huge fragments vaulted like rebounding hail,
Or chaffy grain beneath the thresher's flail":
And 'mid these dancing rocks at once and ever
It flung up momently the sacred river.
Five miles meandering with a mazy motion
Through wood and dale the sacred river ran,
Then reached the caverns measureless to man,
And sank in tumult to a lifeless ocean:
And 'mid this tumult Kubia heard from far
Ancestral voices prophesying war!
The shadow of the dome of pleasure
Floated midway on the waves;
Where was heard the mingled measure
From the fountain and the caves.
It was a miracle of rare device,
A sunny pleasure-dome with caves of ice!
A damsel with a dulcimer
In a vision once I saw:
It was an Abyssinian maid,
And on her dulcimer she played,
Singing of Mount Abora.
Could I revive within me
Her symphony and song,
To such a deep delight 'twould win me,
That with music loud and long,
I would build that dome in air,
That sunny dome! those caves of ice!
And all who heard should see them there,
And all should cry, Beware! Beware!
His flashing eyes, his floating hair!
Weave a circle round him thrice,
And close your eyes with holy dread,
For he on honey-dew hath fed,
And drunk the milk of Paradise.
Конечно, сразу вы никогда в жизни не должны заниматься воспроизведением пассажей, вы должны, образно говоря, сначала научиться говорить [к] в названии. Теперь перевернем страничку и почитаем "La nue" Теофиля Готье на французском языке. Мы делаем это в качестве эксперимента, чтобы вы потренировались в преодолении того страха, на котором я сейчас поставил акцент специально, и поняли, что он совершенно не обоснован, потому что вы уже видите перед собой дорогу и не заметите за три-пять-семь недель, как все ваши страхи окажутся позади.
A 1'horizon monte une nue,
Sculptant sa forme dans 1'azur:
On dirait une vierge nue
Emergeant d'un lac au flot pur.
Debout dans sa conque nacree,
Elle vogue sur le bleu clair,
Comme une Aphrodite etheree,
Faite de 1'ecume de 1'air;
On voit onder en molles poses
Son torse au contour incertain,
Et 1'aurore repand des roses
Sur son epaule de satin.
Ses blancheurs de marbre et de neige
Se fondent amoureusement
Comme, au clair-obscur du Correge,
Le corps d'Antiope dormant.
Elle plane dans la lumiere
Plus haut que 1'Alpe ou 1'Apennin;
Reflet de la beaute premiere,
Soeur de "1'eternel feminin".
A son corps, en vain retenue,
Sur 1'aile de la passion,
Mon ame vole a cette nue
Et 1'embrasse comme Ixion.
La raison dit: "Vague fumee,
Ou 1'on croit voir ce qu'on reva,
Ombre au gre du vent deformee,
Bulle qui creve et qui s'en va!"
Le sentiment repond: "Qu'importe!
Qu'est-ce apres tout que la beaute?
Spectre charmant qu'un souffle emporte
Et qui n'est rien, ayant ete!
"A 1'Ideal ouvre ton ame;
Mets dans ton coeur beaucoup de ciel,
Aime une nue, aime une femme,
Mais aime! - C'est 1'essentiel!"
Последняя строфа:
"Открой идеалу твою душу,
Но положи в сердце много небес,
Полюби обнаженную, полюби женщину,
Но полюби! - Вот, что существенно!",
"C'est 1'essentiel!"
А теперь давайте, не делая перерыва, тут же моментально переключимся на немецкий настрой: "Dresden". Heinrich Heine -Генрих Гейне, "Buch der Lieder" - "Книга песен".
Es war mal ein Ritter, trubselig und stumm,
Mit hohlen, schneeweiBen Wangen;
Er schwankte und schlenderte schlotternd herum,
In dumpfen Traumen befangen.
Er war so holzern, so tappisch, so links,
Die Blumlein und Magdiein die kicherten rings,
Wenn er stolpernd vorbeigegangen.
Oft saB er im finstersten Winkel zu Haus;
Er hatt sich vor Menschen verkrochen.
Da streckte er sehnend die Arme aus,
Doch hat er kein Wortlein gesprochen.
Kam aber die Mitternachtsstunde heran,
Ein seltsames Singen und Klingen begann -
An die Ture da hurt er es pochen.
Da kommt seine Liebste geschlichen herein,
Im rauschenden Wellenschaumkleide
Sie bluht und gluht, wie ein Roselein,
Ihr Schleier ist eitel Geschmeide.
Goldlocken umspielen die schlanke Gestalt,
Die Auglein gruBen mit suBer Gewalt -
In die Arme sinken sich beide.
Der Ritter umschlingt sie mit Liebesmacht,
Der Holzerne steht jetzt in Feuer.
Der Blasse errotet, der Traumer erwacht,
Der Blode wird freier und freier.
Sie aber, sie hat ihn gar schalkhaft geneckt,
Sie hat ihm ganz leise den Kopf bedeckt
Mit dem weiBen, demantenen Schleier.
In einen kristallenen Wasserpalast
Ist plotzlich gezaubert der Ritter.
Er staunt, und die Augen erblinden ihm fast
Vor alle dem Glanz und Geflitter.
Doch halt ihn die Nixe umarmet gar traut,
Der Ritter ist Brautgam, die Nixe ist Brant,
Ihre Jungfraun spielen die Zither.
Sie spielen und singen, und singen so schon,
Und heben zum Tanze die FtlBe;
Dem Ritter, dem wollen die Sinne vergehn,
Und fester umschlieBt er die SuBe
Da loschen auf einmal die Lichter aus,
Der Ritter sitzt wieder ganz einsam zu Haus,
In dem dustern Poetenstubchen.
Мне хочется вас поздравить, что вы выдержали столь длительное исполнение на иностранном языке стихов. Содержание стихов, а также мыслей, которые выражаются на каком-либо языке (на одном из естественных, конечно, языков), передается прежде всего морфологическим рядом, то есть звучанием и движениями, которые ради этого звучания возникают. На первый взгляд, это труднопонимаемо, но очевидно, что вы, слушая все более и более, пропитываетесь состоянием не потому, что есть какое-то лексическое выражение - не только поэтому во всяком случае, -а потому, что вы проникаете в глубины подсознания национальной культуры, которая и связана с речевыми движениями.
Итак, мы остановились на последнем правиле: "Необязательность усвоения предыдущего для перехода к последующему. Достаточность понимания". Естественно, такое утверждение вызовет бурю негодования у традиционалистов, потому что, с их точки зрения, оно не совсем логично. Или даже алогично. А теперь давайте всмотримся в него с наших позиций. Что же такое "неусвоение предыдущего"? Мы тихой сапой уже подбирались к этому очень "опасному" (в кавычках, естественно) утверждению, когда говорили о том, что невозможно добиться совершенного знания и полного понимания какого-либо предмета сразу. А если это невозможно, то, вероятно, и усвоение аналогичным образом состояться никак не может. Остается только принять и испытать это правило, чтобы убедиться в его истинности. А критерием истинности в данном случае будет релаксированность психики, то есть если я не ставлю сверхзадачу обязательно усвоить, а потом перейти к последующему, с этаким пафосом, и даже псевдопафосом, я добиваюсь релаксированности психики. У меня нет той зажатости, которая губит меня как ученика, ибо ученик, по нашему определению, должен любить то, что учит, иначе он не будет учеником, он не будет учиться, если не будет любить.
А любовь к какому-либо предмету бывает, к сожалению, только один раз. Эта фраза из дневника Михаила Пришвина. Он писал ее, будучи совсем молодым человеком. Понятно, что каждая весна - это рождение снова, это новое понимание природы, это новая демонстрация невиданного феномена. И сам феномен этот тоже новый - явление, которого никогда не могло быть. Чувствуете приближение вечного обновления, сверху донизу пропитанного, пронизанного противоречиями? "Die Welt ist bewegt mit dem Widerspruch", "Миром движет противоречие" (мы теперь уже немножко владеем немецким языком, во всяком случае на фонетическом уровне) - глубочайшая мысль великого диалектика по имени Hegel. Противоречие является движителем, по мнению Гегеля. Следовательно, чтобы продвинуться в познании какого-то Предмета, мы должны... войти с ним в противоречие. То есть чтобы предыдущее было, как мы говорим в школе, усвоено, мы должны нечто извлечь из последующего. Или, другими словами, чтобы дальше продвинуться, нужно обязательно немножко забежать вперед.
Я могу рассказать маленькую историю, которая случилась когда-то в Киеве: один мой знакомый пригласил японскую студентку домой на чай, тут же бегал его маленький сын, который говорил на русском языке хуже, чем японская студентка, приехавшая в Киев учить русский язык. Студентка страшно обрадовалась тому, что говорит лучше, чем трехлетний русский ребенок Володя. Но прошел год, и снова было чаепитие, и Володя говорил гораздо лучше, чем очень прилежная, очень трудоспособная, здоровая, настойчивая студентка из Японии. Почему? Да потому, что она не учла, что усвоение предшествующего для перехода к последующему не нужно. Она усваивала предшествующий материал так, как ее учили: вы это хорошо усвойте, а потом перейдете к последующему. Володя в силу своей здоровой природы это учел, ибо мы все в своем детстве великие педагоги, в самом подлинном смысле этого слова, потому что являемся всего-навсего проводниками диктовки, веления, императива природы. Володя не бегал за мамой и не говорил: "Мама, можно я у тебя что-то другое спрошу, я это уже усвоил". Володя спрашивал то, что ему было интересно, и получался отбор, получался какой-то оптимум знаний.
Как-то в техникуме нефти и газа, - кажется, так он называется официально, - в Одессе, по моему, так сказать, наущению, был проделан следующий эксперимент. Первого сентября преподаватель архитектуры вошел в аудиторию со словами: "Все равно вы будете учить предмет в последнюю ночь перед экзаменом. Даю вам ночь - завтра экзамен". "Как? Что? Когда?" - студенты, естественно, бросились учиться и "великолепно" выучили архитектуру за одну ночь, утром пришли на экзамен, а им: "Вы что, серьезно готовы сдавать?" - "А чего?!" Студент все может, как известно, согласимся с анекдотом и с действительностью. Но экзамен отложили на две недели. Ребята - ничего не поделаешь - вновь обратились к учебнику, он показался интересней - то, что было сделано за одну ночь, очень помогало ориентироваться в предмете. Появились отправные точки, как говорят французы, "points de гер??ге". Во второй раз экзамен перенесли на три месяца, к Новому году, и вдруг у большинства студентов разгорелся потрясающий интерес, потому что они невольно приобрели навыки самостоятельного мышления. Этим же приемом, кстати, когда-то пользовались русские профессора, которые писали блестящие обзоры изучаемого предмета, называвшиеся "Вводная статья к курсу". Студент, познакомившись с кратким изложением предмета, имел все самые нужные ориентиры. Вот почему мы утверждаем, что совершенно необязательно усваивать предшествующее, чтобы познакомиться с последующим, материал нужно просматривать сначала в целом, а потом - со все возрастающей уподробненностью.
Возьмите один учебник. Ознакомьтесь с ним, не насилуя себя, работая над кусками и измельчая материал не только с целью актуализации интереса, а и в связи с законом, о котором я сейчас скажу. Если вы, - я надеюсь, были среди вас пытливые, - дома нарисовали круг концентрации внимания и попытались выяснить, действительно ли можно держать свое внимание в этом круге столько, сколько хочешь, вы обязательно пришли к очень интересному открытию и заметили, что видите в круге гораздо больше, чем звездочка, крестик, волнистая и прямая линии. Вы наверняка начинали видеть нечто напоминающее фактуру бумаги, а потом, может быть, и еще что-то более мелкое. А для самых-самых настойчивых вдруг открывалось нечто, что кажется даже неимоверным, - им представлялось, что они видят чуть ли не молекулы! Это совершенно естественно, потому что человек, который пролонгирует экспозицию материала, не отвлекаясь от него, получает результат уподробненного видения. Если вы это поняли сейчас, вы поймете и другое - чтобы дорасти до уподробненного видения, необходимо пройти отрезки пути к нему. А в итоге получается: чтобы быстро что-то выучить - нельзя спешить. И, чтобы быстро что-то выучить, нужно переходить к последующему, сначала как бы в общем рассматривая его и дожидаясь, когда весь предмет, как бы он велик ни был перед вами, начнет открывать свои подробности, свои имплицитности, свои сокрытости, свой эзотеризм. Думаю, что вы попробуете делать это на модели синхронного изучения английского, немецкого, французского языков.
Познакомьтесь для начала полностью с фонетическим курсом одного из трех названных языков. Например, с фонетическим курсом немецкого за три минуты, за пять с фонетическим курсом французского или английского. Завтра откройте и перелистайте не за пять минут, а за двадцать пять, посмотрите, рассмотрите, руководя своим интересом, расщепляя материал, но ни в коем случае не насилуя своего "Я", которое, может быть, в это время хочет пойти на танцы или поинтересоваться чем-то другим. Руководство собой в данном случае будет заключаться в том, чтобы мы не уподоблялись легендарному китайцу, который вытягивал из земли ростки, чтобы они росли быстрее. Мы тогда уподобляемся этому китайцу, когда пытаемся усвоить материал, который не может быть усвоен, ибо ответы на те вопросы, которые возникают у начинающего, содержатся в последующем материале, материале, который предстоит узнать. Вот почему мы так долго останавливаемся на этом чрезвычайно важном правиле, которое недаром поставлено в конце и как бы вынесено мной за скобки.
Закон немедленного применения знаний.
Да, есть такой закон в автодидактике. Если сегодня я не применил свое, обласканное моей душой Слово, мое, только что природненное ко мне, значит, я это Слово потеряю, имея в виду Слово с большой буквы. Это не что-то внешнее, абстрактное, это то, что я полюбил сегодня. Например, у меня было когда-то очень любимое слово, которое я, конечно, и сейчас люблю, но какой-то другой, безусловно, уже трансформированной любовью, - слово "прочернь". Когда-то я был в диком восторге от красоты этого слова, я восторгался гением языка, когда шел и смотрел на проталины и видел те самые прочерни. Вероятно, у меня оно индивидуально как любимое, но у каждого должно быть нечто такое. Я, конечно, немножко упростил задачу, для того чтобы назвав слово, воспользоваться символом и таким образом получить формулу. На самом деле это могут быть и какие-то объемные знания. Нужно поделиться ими с кем-то. Нужно не стесняться, наконец, говорить не только о футболе, не только о том, в какой команде играет Мельниченко, не только о том, как он щеточкой забил гол в ворота марадоновой команды, - не только об этом, я же не говорю, что вообще об этом не надо, вы, вероятно, заметили, - но и о том, что, например, сегодня у Ницще я узнал, что "Gedanken sind Handlungen", то есть "Мысли есть действия". Я могу сказать, что если вы еще не в силах преодолеть себя и сказать это кому-нибудь из своих знакомых в подлиннике, боясь, что вас обвинят в снобизме, то, простите меня, пожалуйста, это и будет значить, как раз наоборот, что в вас взыграл снобизм. Тот и есть сноб, который все время думает, что это говорить нехорошо, зачем умничать! Так мы и довели уровень нашей интеллигенции до того, что она уже и вовсе не умничает. Немедленное применение знаний должно стать Законом! А иначе нет смысла их приобретать, если социально активно не пользоваться ими. Это не значит, что я пойду хвастаться. Нет, я должен найти уместность, как находят экологическую нишу мышки и лягушки. Мы тоже должны искать свою нишу в виде социогруппы. Обязательно! Сегодня же! Завтра же! Самая большая трагедия для обучающегося, тем более для самообучающегося - не применять немедленно своих знаний.
Теперь два слова о справочниках. Справочники бывают прямые, естественно, и косвенные. Вот эти косвенные справочники нужно научиться не отвергать. Понимаю, что для начинающего автодидакта- это нововведение, на котором нужно немножко подробнее остановиться. Человек идет по улице, он видит справочник, ему неинтересно, он его не берет. Хорошо. Согласен. В конце концов, это справочник, скажем, штукатура, а я - водопроводчик, я не хочу заниматься штукатуркой. Но если я вижу какую-то книгу, которая содержит огромное количество каких-то редчайших сведений о, например, поведении человека в экстремальных условиях, на каждой странице я нахожу пример, который меня поражает, а через страницу встречаю термин, который для меня совершенно нов, но в названии не указано слово "справочник" - значит, это справочник косвенный. Таким образом, мы решаем покупать книгу как справочник, хотя и не собираемся быть в экстремальных условиях. Проходить мимо книг сегодня, не поинтересовавшись, до конца не решив, нужна она или нет, надо научиться исключительно редко.
Практическая организация континуума занятий (прерывание на интересном месте, мантровый способ засыпания) вам уже известна. Тот, кто уже вчера и позавчера начал заниматься своим образом жизни по-автодидактически, тот, наверное, вспомнил, что говорилось с этих подмостков о мантровом способе засыпания: сам интерес и идею интереса можно поселить через этот прием в подсознание, нужно только обязательно помнить о том, что нельзя ложиться спать без ощущения хорошей усталости. И еще одно напоминаю: интеллигентный человек - это известно с древне-римских времен, но почему-то забыто Минздравом - спит на два часа меньше, чем обычный. Поэтому желание не спать воспринимайте как ростки интеллигентности, приветствуя и радуясь ему, -от бессонницы нельзя страдать более, чем от безделья. Кстати, американские ученые, которые занимаются бессонницей (бессонницелоги?!), советуют не спорить с ней, не избивать душу батогами, кнутами и прочими воображаемыми, правда, предметами, но тем не менее больно бьющими, а садиться и работать. Не жалейте, что вам интересно сегодня жить, тем более, что весной многие действительно спят по три-четыре часа, особенно здоровые юноши и девушки.
Некоторые лингвистические проблемы в автодидактике. Для успешного овладения иностранными языками по-автодидактически обязателен выход за рамки чисто языковой цели_- необходимо избрать какую-то внеязыковую цель. Мы используем языки не для того, чтобы хвастаться, и не для того даже, чтобы поехать за границу и заключать договора, хотя это полезней для автодидактики, чем просто хвастаться. Если я занимаюсь языком не только как языком, изучая его в свое удовольствие, а ищу какое-то для себя его применение, то я, таким образом, получаю колоссальную возможность периферизироватъ свои занятия, потому что . в действие вступает парадоксальная интенция, которая вам, милостивые государыни и государи, известна: я симулирую неважность, симулирую неглавность дела, делая его главным на самом деле. Для того, чтобы по-настоящему снабдить себя энергией, нам нужны инструментальные знания и приоритет духовности. Таким образом, если я буду самым важным применением своих инструментальных знаний - иностранных языков в данном случае- считать бартер, лизинг и прочее витальное (конечно, очень жизненно полезное и необходимое), я приобрету гораздо меньше энергии для изучения языков. В этой точке заключается очень важная идея автодидактики: чем метафизичнее цель, тем более обеспеченность человека энергией. Вот почему мы говорим о страте, о слое в автодидактике, который называем культурой, пятым измерением культуры, эгрегором даже - не побоимся использовать и метафизические слова, слова-термины современных метафизиков.
Итак, инструментальность знаний мы обязательно должны снабдить неким культурологическим флером, тембром. Эти знания мне нужны прежде всего для того, чтобы читать сонеты Китса по-английски, "Фауста" Гете по-немецки, Бодлера по-французски. Господи, сколько прекрасной литературы, сколько нас ожидает, и - главным образом - это и есть источник, из которого черпается энергия, потому что сама по себе литература, которую мы называем шедеврами в разных культурах, состоит в общем-то как бы из художественно-энергетических веществ. Это тоже закон, но об этом мы поговорим гораздо позже, пока я постепенно готовлю ваше благосклонное внимание к восприятию этих в общем-то довольно-таки известных истин немножко по-новому.
Использование движений речевого аппарата при изучении языков мы обязательно должны ставить во главу угла. Первый этап постановки речи мы с вами уже начали. Теперь поговорим о стратегии и тактике в автодидактике. Что такое тактика, вы, надеюсь, знаете. Стратегия - это тоже понятно, потому что войны вокруг, потому что все в шахматы играют, ясное дело. Нас интересует другое - то, что стоит под номером один - завышение, постоянное завышение стратегической цели и постоянное занижение тактической. В начале автодидактического пути это, быть может, один из самых важных вопросов. Если я могу решить какую-то задачу, а эта задача сиюминутная, задача, которую мне нужно решить сейчас, я не должен брать ее, если по ощущению она кажется мне слишком сложной, я должен взять ту задачу, которая, наоборот, кажется слишком простой. Когда я такие, слишком простые по ощущению для меня в этот момент задачи научился решать, я могу позволить себе взять какую-то более сложную задачу, потому что пролонгация экспонирования, продления "рассмотрения", дает уподробнение, в том числе, конечно, и уподробнение в навыке, что и оканчивается хорошим динамическим стереотипом, то есть стереотипом крепким, усвоенным, и мы опять получаем возможность перейти к другой задаче, которая слишком проста, но сложнее, чем предыдущая. И сколько у меня оказывается лишней энергии, сколько я могу сделать!
У очень-очень молодых, этак лет семи-восьми, музыкантов есть такая тщеславная манера обращаться друг к другу, интересуясь: "Ты какой концерт играешь? (Если они, к примеру, скрипачи.) Вивальди? А я Зейца!!" Понимаете, тот, мол, концерт сложнее, а этот не такой сложный, как будто для музыканта есть несложная музыка! Ощущение непростоты у такого мальчика порождает зажатость, поэтому надо все время занижать тактику, а стратегия, наоборот, должна быть "свирепой". Вспомним Акиро Куросаву, который говорил, что когда человек мечтает, он гениален, вот это и есть завышение-мечта, которая дает энергию, мечта-завышение стратегического плана, мечта о прекрасном далеко, которое обязательно должно помогать тем, что оно выстраивается. В основном курсе у нас есть предпоследняя тема, которая так и называется: "Составление плана работы автодидакта" - название рутинное, примитивное, но это одна из самых веселых, самых прекрасных, самых, быть может, устремленных в будущее тем в автодидактике, потому что в ней мы пройдем ту технику мечтаний относительно наших инструментальных приобретений, которая поможет вам мечтать не так, как мечтал известный гоголевский персонаж, - а мечтать конкретно.
Отношение к учебникам и словарям (круги) - восприятие в общем, дальнейшее уточнение. Этот тезис формулирует сказанное при обсуждении восьмого правила. Круги, заметьте, в скобках стоит, - это кружение над предметом, кружение над всем, что представляет большую культурную ценность, кружение всю жизнь. Нельзя прочитать Библию - это шедевр. Учебник, даже если он очень плохой, самый скверный в мире - шедевр. Иначе думать об учебнике нельзя, это безграмотно. Таким отношением мы должны владеть, как владеем ложкой. Не надо делать вид, что ничего нельзя с собой сделать: можно! Книги - это те же люди, за каждой книгой - судьба, мастерство, выстраданность, и если это неудача, а таких неудач, конечно же, очень много, нельзя осуждать только автора: были какие-то, наверное, причины, он старался, выбиваясь из сил, в меру своих способностей, хотел что-то сделать, а цензор взял и вычеркнул, и опять нужно изучать текст к уроку английского о том, где стоит мавзолей В. И. Ленина. И после этого, конечно, интерес к учебнику падает, а вы не имеете права терять интерес, потому что вы - автодидакт, вы можете переключиться на морфологизацию, занимаясь текстом не по семантике, а по форме, занимаясь творческим повтором. Не забывайте об этой интенциональной черточке автодидакта, ведь он никогда не сдается, он делает то, что можно делать в пределах предмета с допуском на всепрощение даже, потому что интеллигентный человек должен быть интеллигентом и наедине с собой и наедине с этими людьми, которые не могут ему ответить, не могут аргументировать.
Тактика занятий со многими учебниками и воспитание актуализированного интереса - вы уже знаете, что эти вещи связаны очень тесно, потому что переключаясь с одного учебника на другой, с объекта А на объект С, после общего знакомства дробя материал, я тем самым организую свой интерес к предмету. Как это может выглядеть практически? Очень просто. Когда я занимаюсь немецким, английским, французским вместе, как бы синхронно, каждый день, я могу утречком, когда готовлю кофе, посмотреть в один учебник минутку, во второй - минутку, а потом, когда... кофе сбежал, конечно, - в третий и т. д. Таким образом я получу многоканальность, которая моментально начнет ощущаться, я о ней уже немножко говорил.
Утомляемость и ассоциативное мышление. Сейчас я только намечу первый круг, а потом мы разберемся в этом вопросе гораздо подробнее, на более высоком уровне. Дело в том, что утомляемость связана с нашей способностью думать или не думать ассоциативно. Природа позаботилась о человеке, наградив его этой замечательной способностью, - которую, конечно же, нужно развивать, - позволяющей "выходить" из себя, как бы забывать о себе. Человек устает тогда, когда рефлексирует, не выбираясь за рамки своего "Я". Он должен уметь - вспомните советы мастеров аутогенных тренировок - превращаться во что-то. Как прекрасно дать возможность какому-то нашему чувству превратиться в чувство Пушкина, в чувство Китса, Шекспира - кого угодно. Всего около четырехсот человек такого рода и масштаба, что позволяет назвать их гениями, прошло по нашей земле. И нет ничего прекраснее, чем присоединиться к ним через то, что они написали.
Управляемость интереса и количество информации. Вы сами уже прекрасно поняли, что интерес, как и все в автодидактике, что касается этого процесса, нам подвластен. Когда книги и стоящие за ними люди начинают вступать друг с другом в реакцию, причем благодаря тому, что наша ручейковая логика сталкивает совершенно несовместимые, на первый взгляд, вещи (овсянку с Геродотом, например), получается невероятный эффект - эффект перенесения образной находки на технологию вашей специальности, то есть вы обязательно переходите в состояние творческое, креативное. Поэтому не надо думать, что так называемая vita contemplativa, то есть созерцательная жизнь, для современного думающего, мыслящего человека не является одновременно еще и vita activa, жизнью активной, действенной, когда действие, поступок ты непрерывно имеешь в виду как цель этого дня, цель этого часа, цель этого года, твоей жизни, в конце концов.
"Gedanken sind Handlungen", - сказал Фридрих Ницше: - "Мысли есть действия". Значит, мысль - это тоже поступок. И мы должны относиться к словам как к вещам, понимая, что их нельзя извращать, потому что слова как всеобщий коннотат, являясь коллективным достоянием, имеют вневременную многомерность - только на этом уровне мы можем принадлежать языку и, воспользовавшись выражением Хайдеггера, считать, что язык говорит нами. А это ощущение способно вызывать по-настоящему великое чувство принадлежности к нации.
Философичность подхода к проблемам автодидактики я подчеркивал неоднократно. О последнем дне Эпикура, великого философа, учителя счастья, как называют его современные коллеги, я вспомнил в связи с тем, что нужно научиться относиться к жизни так, как это делал Эпикур: его последний день был лучезарен, хотя он знал, что умирает. Точно так же в современном учащемся человека все должно быть построено на приоритете духовности, на приоритете ощущения принадлежности к пятому измерению - к культуре. И если я не буду помнить этого, я очень много потеряю, поэтому каждый день необходимо проживать как последний, хотя и в каком-то двойном смысле: я знаю, что он не последний, но могу предположить, что, быть может, сейчас, если бы этот день был последний, не пошел бы смотреть оперетту "Севастопольский вальс", мне жаль тратить время впустую...
Ницше как-то очень интересно заметил, что Манфреду или Фаусту неинтересно смотреть в театре "Манфреда" или "Фауста". Но мы переходим к теме, которая противоречит этому утверждению великого писателя и философа, - к теме самонаблюдений, когда "Манфред" интересен Манфреду, когда "Фауст" интересен Фаусту, когда vita contemplativa становится как бы очень хорошим вспомогательным предметом для того, кого можно назвать homo studiens - человеком учащимся. Итак, мы переходим к теме, которая называется "Приемы самоанализа в автодидактике", не забывая о самых важных понятиях: о приоритете атараксии - высших человеческих наслаждений, которым мы должны служить, Приобретая любые знания, о реализации гена оригинальности, который всегда должен быть в круге нашего внутреннего внимания, И о грехе невоплощения этой задуманной Господом оригинальности, во имя воплощения которой нужно очень много работать.
prefix = o ns =
"urn:schemas-microsoft-com:office:office" />
Самовосприятие личности. Каким образом мы видим себя -неужели только
лишь в зеркале? Глупо. Конечно, нет! Мы очень часто замечаем себя в глазах
других людей, когда на нас кто-то отреагировал, в зеркалах душ иных -
l'autre. Но есть еще и другое зрение - это зрение как бы внутреннее, при
помощи которого мы рассматриваем свое интернальное, внутреннее ощущение
каждого дня, свое настроение, свои психические напряжения или, наоборот,
ощущения радости и пр. Естественно, этим ощущениям соответствуют
биохимические корреспондентные проявления, а именно семь излучений, открытых
Менсфилдом Крайнзом из Калифорнии: злоба, ненависть, уважение, любовь,
радость, печаль и cексуальное возбуждение - семь эмоций, которым отвечают
изученные в лаборатории, сфотографированные семь излучений человека. Но,
заметьте, как ненависть, так и любовь могут быть положительными; сексуальное
возбуждение может носить негативный и позитивный характер. Об этом очень
хорошо и много написано, например, у Э. Золя: вспомните образ Нана и
убедитесь, что можно любить всего лишь навсего очень животной любовью.
Злоба, оказывается, тоже может быть положительной и отрицательной. "Если
есть или когда-нибудь были святые на этой земле, то они обязательно злятся",
- я позвал себе в помощники великого американского психоаналитика Айзека
Рубина, который вылечил огромное количество людей при помощи воздействия не
словом - нет, при помощи осознания человеком того, что в нем творится. Одна
девушка 22-23 лет, от которой отказались все врачи, попала к нему со
страшным диагнозом: внутренние органы ее организма отказывались
функционировать. Совершенно юное человеческое существо оказалось полностью
разрушенным, в чем же дело? Рубин два месяца разговаривал с ней в своем
кабинете, на втором месяце оказалось, что это милое существо ненавидит маму,
но само об этом не догадывается. После осознания такого факта, естественно,
с соответствующими социальными выводами, потому что это же нужно как-то
скрыть, как-то оформить, хотя, кстати, ненависть наверняка в таком случае
ослабляется, девушка выздоровела, и довольно скоро. Этот случай приведен в
книге Рубина, которая называется: "Angry book". Я читал ее, правда, на
венгерском языке, и называлась она "A d??h??s ember", то есть "Сердитый
человек". Мне кажется, ее напрасно переименовали, потому что здесь именно
книжка сердитая, а не человек сердит, хотя, в общем-то, сердитый человек
является темой этой книги.
Диалектика единства общего (одинакового) и частичного (индивидуального,
разного, неповторимого). Я уже говорил сегодня о том, что одно и то же слово
воспринимается людьми разных групп неодинаково: "стол" у русских есть стол,
а "чжуо-цзы" у китайцев вызовет совершенно другой образ - маленький
приземистый столик для чаепитий в павильоне Орхидей какого-нибудь Туфу.
Диалектика единства общего и частного нужна здесь для того, чтобы мы
понимали свою принадлежность к общему и частному одновременно. Это очень
важно сейчас для начала этого краткого разговора, чтобы мы могли продолжить
его на более философичном уровне.
Мы уже пришли с вами к выводу о том, что самовосприятие есть результат
отражения чужих суждений о личности (тут же добавим в скобках - импринтинг).
Обычно об импринтинге говорят, когда обсуждают поведение животных, но, в
принципе, мы и к животному миру, как известно, принадлежим, поэтому говорить
об импринтинге как об архетипе некоторых наших действий вполне возможно.
Когда Данило Майнарди размышлял об импринтинге, проводя опыты на
собаках и крысах, он пришел к выводу, что животные (собаки, например),
которые с детства воспитываются в человеческих семьях, думают (а собаки
думают, цитирую М. Пришвина, как и все другие животные, не осознавая этого),
что они такие же, как и их хозяева - это и есть импринтинг. Если я нахожусь
в обществе студентов, я начинаю думать, что я такой же студент, как все.
Если я нахожусь достаточно долго среди ученых, я начинаю считать, что я
такой же ученый - это тот же импринтинг. Конечно, импринтинг своеобразный,
очеловеченный, но импринтинг. И это нам необходимо уже сейчас начинать
записывать в нашей воображаемой бухгалтерской книге, которую мы заводим для
того, чтобы потом выбросить и многое-многое анализировать автоматически.
Уменьшение неадекватного самовосприятия личности и аберраций
(искажений) самовосприятия при помощи самоанализа, самопознания. Что такое
неиндентичность? Это очень распространенное в педагогике понятие, с которым
мы воюем, но часто абстрактно. Неидентичность начинается тогда, когда я не
использую прием атомарной честности. Этот прием должен быть как проверка -
честно-нечестно внутри, и не для того, естественно, чтобы написать в отчете:
я сегодня с полвосьмого до без десяти восемь был нечестный. Это нужно, чтобы
я смог поталантливеть, чтобы в тот момент, когда я осознал и проверил свою
атомарную честность, обязательно добавить частичку энергетического топлива и
еще больше успеть. Неадекватность восприятия -- штука, связанная и с
импринтингом, и с теми заблуждениями, которые так или иначе продиктованы
нашими установками, приобретенными ранее знаниями; здесь очень много причин,
но самая страшная из них - конформизм, потому что та подчиненность чужому
мнению, которая существует у нас и которая хорошо продемонстрирована в
опытах грузинского психолога и философа Дмитрия Николаевича Узнадзе,
совершенно точное доказательство распространенности гипноидальных состояний
в нашем обществе: сначала был сталинизм, потом - какой-то другой "-изм",
потом - Кашпировский. Все это дает сегодня нехорошие предпосылки в начальной
стадии автодидактики, и мы должны постараться ликвидировать влияние чужого
мнения на моментальное восприятие. Должен быть собственный интерес, мы
категорически против педагогики, которая усиленно вводит в употребление
различные гипнотические воздействия извне.
Мы стоим исключительно за те состояния, которые появляются вследствие
переживания, мыслечувствования - ты свободный человек. Наслаждение, которое
идет изнутри в этом случае, тоже суггестивно, тоже гипнотично, но оно
совершенно иное, как и наслаждение от эндогенных опиатов в отличие от
экзогенных. Эта посылка чрезвычайно важна, нам нужно состояние интенсивного
бодрствования, в котором человек учится в тысячу раз лучше и намного больше
может успеть, нежели тогда, когда он закрывает глаза по методу Дидриха из
Гамбурга или напяливает на себя наушники и слушает нотации, проговоренные
голосом Джой Уотсон, известной американской мастерицы по суггестике.
Суггестивные методы распространились в наше время невероятно, как,
впрочем, и идея обращения к резервам организма. Неужели мы использовали свой
мозг настолько, что нужно доходить до резервов? Уверяю вас, наш
"нерезервный" мозг, плача от недонапряжения, которое мы организуем ему
постоянно, спит и видит, как бы заполнить свои пустующие пробелы. Когда-то
мозг делили на поля, и мне кажется, что это деление было удивительно
остроумным и правильным. Сколько невспаханного, сколько незасеянного, а мы -
к недрам, к резервам! Нам вполне хватит на тридцать девять тысяч томов всего
того, что есть на этих полях, мы будем взращивать сады на поверхности,
потому что трогать резервы - весьма опасное занятие. Сколько существует
нехороших последствий, я не буду сейчас перечислять, это не совсем уместно,
тем более что осуждать людей, которые все-таки сделали столько полезного для
человечества, не стоит. А уж эксперимент - такое дело, которое может
оканчиваться не всегда удачно, но и неудачный результат тоже полезен как
результат.
Уменьшение неадекватного самовосприятия должно быть для нас основной
работой, и, если я учу язык, я должен прежде всего взвешивать, адекватно ли
будет выглядеть то или иное мое действие, действие духовное, действие
внешнее, не с точки зрения человека из Больших Васюков, а с точки зрения
образованного человека сегодняшнего мира, с точки зрения культуры. Человек
не должен принижать себя чувством неполноценности, потому что на уровне
движения он способен осуществить все самые сокровенные мечты относительно
рутинных операций. Рутинная операция усвояема, мы можем научиться решать
задачи по высшей математике, мы можем научиться двигать речевым аппаратом и
таким образом заниматься философией, мы можем овладеть мнемоникой и
запомнить столько дат, - совершенно их как бы не запоминая, кстати, -
сколько нужно (заметили, парадоксальная интенция - не запоминая запоминать,
то есть уйдя от лобового запоминания, вдруг придумать по этому поводу такие
мыслительные операции, который вызовут моментальное запоминание), выиграв за
счет этого потрясающее время, время с многозубой и удивительно человеческой
улыбкой.
Разбытовление отношения к самоанализу. Вы знаете, что vita
contemplativa, созерцательная жизнь всегда презиралась в старые времена,
когда дикий человек был обязан ежечасно доказывать, что живет, не даром
поедая хлеб и животных, на охоту за которыми ему должно было идти. Вы можете
себе представить, чтобы какой-нибудь бамбути сидел и смотрел, мечтая? В
лучшем случае только, если он сумасшедший. Так на vita contemplativa был
наложен запрет, мол, разве это жизнь? Вот vita activa, жизнь активная, охота
- это да. Мы с вами должны найти здесь какую-то золотую середину, потому что
если бы я сейчас выступил с проповедью vita contemplativa, думаю, в меня
полетели бы камни. Но должен вас расстроить, камни бросать не придется, и
тот, кто думает, что автодидактикой можно заниматься с полным отрывом от
производства, глубочайшим образом заблуждется. Нам не дано работать в
автодидактике, дожидаясь отпуска или понедельника. Мы можем заниматься,
только периферизируя все, что нужно сделать во-первых. Постоянно работая
фрагментарно, мы приобретаем в действительности, как учил Ф. Жолио-Кюри, то,
что вымечтали, и наши тактические цели, которые мы достигаем, будут
непрерывно заставлять себя корректировать. Уже сегодня кто-то наметит:
"Ладно, послушаюсь Валерия Александровича и буду учить три языка", а кто-то
сидит сейчас и, спрятавшись в своей нише, думает тихонечко: "Я... нет...
Я... поучу один..." Все! Механизм разрушен, часы не тикают, на этой мысли
все кончилось.
Есть такие установки, такие психологические позы, которые обязательно
нужно ставить во главу угла, и одна из них - введение параллельного
существования в быт за счет ввода в артерии, в вены, в капилляры своего
бытийствования самоаналитических действий. Vita contemplativa,
созерцательную жизнь нужно поселить в себе. Вы знаете, как интересно
заметили учителя каратэ - сенсеи: если в разгаре боя ты чувствуешь, что твоя
душа напоминает гладь озера в безветренную погоду, - ты овладел мастерством.
А что значит ощущать в себе гладь озера в разгаре боя? Это значит -
проживать контемплативную жизнь, созерцать в то время, когда действуешь,
когда все умеешь делать и постоянно работаешь, постоянно осуществляешь массу
различных мышечных движений, но они получаются у тебя уже в тысячу раз более
функциональными.
А такой образ жизни, не меняя географического положения, можно вести
только занимаясь самонаблюдением, когда ты пишешь не какие-то буколические
стихи, наблюдая за гладью озера вне тебя, а, наоборот, всматриваешься в то,
какие озера разлиты в тебе Господом и какие в тебе выращиваются или уже
выращены рощи, боры, леса и перелески. Потом я расскажу вам о приеме,
который называется "внутренний ландшафт", сейчас же давайте перейдем к
вещам, предваряющим дальнейшее изучение автодидактики лучше, чем эта тема.
Мышление и самоанализ связаны, можно сказать, прямо пропорционально.
Если я хочу развивать память (которую мы зачастую считаем причиной всех
наших неудач, в том числе иногда и малой зарплаты), нужно развивать
мышление, потому что эта пресловутая память является компонентом мышления.
Самоанализ для развития нашего мышления - вещь необыкновенно плодотворная,
особенно если ты владеешь приемами обращения с самим собой. Я настоятельно
рекомендую познакомиться с книгой Карла Леонгарда "Акцентуированные
личности" ("Die akzentuierte Pers??nlichkeiten"), который блестяще
разработал проблематику психической акцентуации, системно распределив, к
каким акцентуациям можно отнести тот или иной тип людей. И, если мы пустим
созерцательное действие "в оборот", в обращение в нас, направив его на
услужение практике, взгляд на себя через призму самоанализа поможет в
развитии увидеть совершенствование собственного мышления, совершенствование
отношений с другими людьми, совершенствование того явления, к которому я
стремлюсь, - явления, называемого "путь к обезымяниванию", потому что чем
более я Мастер, тем больше у меня оснований не иметь своего имени, то есть у
меня, наконец, получается то состояние слияния со своим мастерством, которое
именует меня. Вот такая примерно должна быть ментально-психическая ситуация
в нашем внутреннем мире, когда мы занимаемся обдумыванием пары этих двух
понятий - мышление и самоанализ.
Интерес и самовосприятие. За интересами, которые в нас возникают, нужно
наблюдать как за явлениями природы. Интерес можно пронаблюдать, разглядывая
ощущения вокруг этого интереса, разглядывая причины, которые меняются для
того, якобы, чтобы появился какой-то интерес и какая-то связь. А эта связь и
та, о которой говорил Шекспир: "joint of times" - связь времен, потому что
интерес, который возникает к букве, написанной кириллицей или глаголицей -
это уже шаг в прошлое, а раз этот шаг состоится, пусть даже на каком-то
элементарном уровне, он все равно ведет к замечательному явлению, которое мы
уже неоднократно разбирали, - к культуре, пребыванию в состоянии, которое
называется высоким. Это и есть внутренняя контемплативность, которая
штриховым рисунком легко описывается, но приобретается, естественно, упорным
трудом, грандиозными усилиями человека, понимающего, что управлять собой
можно, только научившись хорошо разбираться в себе.
Для того, чтобы вам было проще начинать с чего-то технологического, мы
обязательно должны проанализировать явление, которое называем "Рассудочное
созерцание внутренних движений". Это уже прием, практический прием, который
можно исполнить только после настройки левого полушария, а оно
настраивается, как вы знаете, при помощи антимузыкальных действий. Трижды
четыре, умножили? Умножили, прекрасно, теперь разделите, пожалуйста, на два.
Получите шесть с половиной, да? Не настроены еще, потому что если бы были
настроены, сразу бы засмеялись. Настройку полушария проверяйте по реакции:
если реакция мгновенная - у вас левосторонняя настройка. Давайте, итак:
четырежды восемь - 34? Настроились? Настроились! Четырежды восемь,
естественно, 33, да? (Смех в зале.) О, все, настройка состоялась, реакция
мгновенная. Заметьте сейчас свои ощущения, зафиксируйте - и вы вдруг
почувствуете, что думаете левым полушарием. Вот, что мне нужно было, для
этого и шуточки мои. Видите, как просто: в состоянии релаксации (но не в
таком, как сейчас, состоянии немедленной реакции как бы) вы думаете правым
полушарием. Я добиваюсь того, чтобы вы были непрерывно в этом состоянии,
поэтому на моих выступлениях, длящихся иногда по 4-5 часов, никто не устает.
Таким же взаимоотношениям нужно научиться вам самим с собой.
Таким образом, включая правое полушарие, свою ассоциативную сторону, и
вовремя перенастраиваясь на работу левым, для того чтобы все-таки
контролировать происходящее в себе, мы можем заниматься чрезвычайно
плодотворно. Но смотрите, что получается, чтобы вы не усмотрели, не дай Бог,
ненужного недиалектического противоречия, не увидели контроверзы (я должен
добавить здесь одну вещь - мы рассматриваем первый примитивный прием,
сокращая многие данные, убирая их, чтобы не запутаться, потому что я вернусь
к этому еще на протяжении курса на совершенно другом уровне, но сейчас
многое мы просто не затрагиваем): мы настраиваем левое полушарие и начинаем
наблюдать, что делается в правом, понимаете? Мы наблюдаем при помощи
настройки, добившись спокойного созерцательного состояния, и можем сказать
про себя: вот там грусть вроде, а тут мелькнул образ, кошка пробежала
(интересно?), звездочка белая, "а-а-а", песня пошла, а вот еще другая
присоединилась, а там что-то жужжит на дне души, где-то под дном, в недрах,
а когда же он придет, ну когда же придет, я так хочу его видеть - вот это и
надо все просмотреть. Человеку, живущему в двадцатом веке по западным
установлениям, от которых он не может откреститься, потому что они сидят в
нас с детства (а мы пытаемся овладеть какими-то приемами, которые совершенно
недоступны нам даже генетически, я намекаю на некоторые увлечения различными
восточными вещами), настоятельно необходимо научиться это разглядывать.
Таким образом, рассудочное содержание наших внутренних движений - это самые
первые упражнения по самонаблюдению. Тот, кто на первом этапе доведет до
совершенства видение своих внутренних движений, обязательно (это бывает, как
правило, всегда) хочет зафиксировать открывающееся в себе, потому что
желание поделиться этим с кем-то возрастает невероятно.
Событийный ряд в тебе должен быть вскрыт не так, как вскрывают
консервные банки или тем паче организмы в известных учреждениях, а без
вивисекции, просто глядя на живое творение твоей логики, которую,
наконец-то, ты можешь поймать за шиворот: вот это и есть она, голубушка, вот
это она истекает с вершины твоего интеллекта, твоей личности, потому что
другой нам и не дано, нет иной логики, она может быть только ручейковой. И
смотрите, что получается: я могу, задумавшись о том, что во мне делается,
заниматься еще и другими делами, только все время я должен взвешивать, держа
руку на пульсе, - гадостно ли, замутнено ли в этом ручье, заилился ли он?
Если хоть капелька ила укоренилась на дне, я должен его очистить, а для
этого много не надо, для этого нужно, чтобы мысли были светлые. Для этого
нужно так думать и о том думать, чтобы не замутить водицу, чтобы оставить ее
прозрачной. Для этого нужно очищение, которое великий Аристотель назвал
катарсисом, а катарсис, по мнению автора великого произведения под названием
"Поэтика", производится при помощи поэзии.
Человек смотрит в театре пьесу о царе Эдипе, совершая какие-то поступки
вместе с героями, и эти поступки, заметьте, - хоть он и смотрит со стороны,
сопереживая, - он совершает внутри себя, go внутреннем мире. Такие
совершения поступков якобы понарошку способны очистить ручей наших
ассоциаций. Они могут быть невероятно прекрасными, эти ассоциации, которые
появляются, правда, только не в том случае, когда все время всплывают мысли,
известные по произведению И. Бабеля: например, "об дать кому-нибудь в морду
и об выпить рюмку водки" - почти цитирую, естественно. Следовательно, если я
желаю хорошо учиться и высматривать в себе ассоциации при помощи известного
вам приема для того, чтобы эти ассоциации связывались в логические цепи,
чтобы вода в ручейке (эта великая вода!) была чистой и прозрачной, чтобы
журчание ее по-настоящему служило практике, чтобы в области vita activa у
меня было то же самое, что и в этом ручье, я обязательно должен заниматься
культурой. Разнобой между тем, что у меня в ручье, и тем, что я делаю в
своей vita activa, дает неидентичность, дает нетождественность, человек
становится неадекватен самому себе, а значит, легко ведом, ведом различными
лидерами, обычно политическими Клеонами и пр.
Когда-то давным-давно люди, наверное, думали только правым полушарием.
Также правым полушарием думают животные, левое появилось у человека
сравнительно недавно, собственно оно и превратило человека в человека. Как
это получилось, вы, вероятно, знаете. Человек стал работать правой рукой
(наверное, по той же причине, по какой коровы любят ложиться на правый бок -
сильные доли сердца находятся слева, поэтому правой рукой мы работаем
активней, хотя есть, как известно, левши), и, благодаря закону
перекрещивания в природе (я имею в виду наличие обязательно каких-то двух
информационных каналов и Перекрестка) проводимость правой стороны в мозге
стала асимметричной. То есть все центры правой стороны находятся в левом
Полушарии, поэтому, кстати, при эмболиях, то есть закупорках левого
полушария, нас разбивает паралич и отнимается, как говорят в народе, правая
нога, рука и речь. Вы понимаете, почему мы Об этом заговорили? Потому что
левое полушарие тоже было Когда-то правым, оно превратилось в левое. И не
только в связи с тем, что мы стали работать, работает и обезьяна, у которой
нет левого полушария, работает и медвежонок и так далее. Можно очень много
рассуждать на эту тему, но самое главное мы уже, наверное, обсудили.
Совершенствование восприятия и концентрация внимания. Вы помните круг
концентрации внимания, но совершенствовать самовосприятие можно, занимаясь
теперь не только кругом. Мы воспользовались им, чтобы попробовать этот прием
"на зуб". А самовосприятие должно быть, когда мы работаем над каким-то
предметом, во главе угла. Если я учу философию или занимаюсь столяркой, я
параллельно должен периферизировать, уводить из центральной части
воображаемого круга внимания предмет, над которым работаю. Как проще всего я
могу это сделать? Я уже подсказал вам - при помощи занятий самонаблюдением.
Это и есть главная задача человека - заниматься, в первую очередь,
самонаблюдением, а потом - языком, а потом - столяркой, а потом -Ницше или
Кантом. Те мысли, которые в тебе, должны быть наблюдаемы, как небеса в
астрологии, непрерывным внутренним сканирующим взглядом. Этой основной
работе в обучении нужно учить человека очень рано, тогда он становится
талантливым, потому что как же можно, живя в собственных потемках, бродя в
себе, как по болоту, где живут кикиморы, чего-нибудь добиться от своего
внутреннего мира? Говорят, что чужая душа - потемки, но послушайте, своя -
тоже, причем там такая густая тьма, что жуть берет, особенно когда ты все
время отмахиваешься от этих занятий. Остановись, в конце концов, постой
спокойно и подумай, а что же осталось в тебе от вчерашнего "спектакля",
который ты видел на улице, когда кто-то бил бабушку, а ты не заступился? Или
когда ты просто увидел букашку и заволновался - Боже мой, какая она сложная!
Казалось бы, чепуха, но с чего-то ведь надо начинать? Нужно начинать с
тревоги - ни с колокола, в который надо бить, а с колокольчика, который тоже
должен тревожно зазвенеть и разбудить тебя, если ты, познакомившись с
Гомером, не заволновался, а не прочитав, не застыдился. Вот в чем дело! И
если у нас все нормально, то мы начинаем потихонечку работать - вот откуда
берется самый главный стимул в учебе, самый главный стимул в автодидактике,
вот откуда, в конце-концов, берется энергия. Потому что вы, наверное,
заметили - мы сейчас прорываем канал к культуре, к настоящей. которая
начинается со стыда, со срама, и этот родник может питать меня не только
чистотой, но и ужасным ощущением позора, если я, листая "Одиссею",
презрительно хмыкаю или выключаю телевизор, когда исполняется классическая
музыка. Я специально снижаю тон, чтобы перейти к техническим вещам.
Итак, "Отчуждение личности от самой себя". Что такое отчуждение
личности, вы, наверное, понимаете неплохо. Это, прежде всего, нежелание
иметь дело с собой, с тем человеком, который есть в тебе и который все время
терпит. Он терпит год, два, три, получает какой-то аттестат, какую-то
бумажку, иногда ему разрешается выпить пива или водочки, иногда он
дожидается праздника, и вот только в эти праздники он, в принципе, как-то и
чувствует, что он - это он. Вы представляете, какое ужасное зрелище видеть
такого человека со стороны. Человек достоин того, чтобы жить каждый день как
в праздник, работая в поту, а это возможно только в том случае, если он
занимается творчеством, и никогда ни в каком другом. Значит, говоря о
самоотчуждении, нам необходимо говорить, прежде всего, о путях к
креативности, путях, которые ведут в творчество, а творчество можно найти
где угодно, имея в виду положительную культуру, имея в виду, естественно, ту
духовность, которая победила на земном шаре, которая побеждает сегодня -
ваше присутствие в этом зале самое лучшее тому подтверждение.
Незнание истинного содержания момента духовности. Первая причина, самая
главная причина отчуждения человека от самого себя - это нежелание
заниматься духовностью вообще, когда зияет дыра от отсутствия vita
contemplativa: "О, опять симфонию завели". Духовность - это обязательное
наличие созерцательности, это подотчетность совести, которая и является
главным созерцателем в тебе. Внутренний человек не слеп, а совесть -вещь
всевидящая.
Исполнение механических движений и рутинных операций -очень, между
прочим, распространенная причина, приводящая к тому, что человек прячется за
социальную исполненность своего долга и таким образом уходит все дальше,
дальше и дальше от себя. Таких людей было особенно много после революции,
перед войной, после войны. Это мне хорошо известно, я, будучи человеком, как
вы понимаете, уже давно живущим, помню таких, к примеру, бухгалтеров
(особенно много было именно бухгалтеров, которые когда-то могли бы стать
артистами, поэтами, прекрасными архитекторами; в основном, это была,
конечно, интеллигенция из так называемой буржуазии, которая благодарила
судьбу за то, что она сохранила им жизнь), которые не были бухгалтерами, это
были Другие, это были вечные другие люди. А. Ахматова тоже была другой, но
она сумела остаться Ахматовой-поэтессой, хотя и жаловалась, что прожила
жизнь другого человека. Да, внешне Можно прожить другую жизнь, но внутреннюю
жизнь, vita contemp-lativa, она прожила как А. Ахматова. И таких раздвоений
было очень-очень много.
Теперь у нас, по-моему, получается совершенно ясная картина: рутинные
операции - это такие механические операции, которые все время повторяются
нетворчески. В теме "Повтор и повторяемость" мы поговорим, каким в
автодидактике должен быть повтор.
Когда мы производим какое-то движение, наш организм (еще до того, как
начать движение) прекрасно знает, что нужно делать. Если мы попытаемся
выстроить другую схему, понятно, ничего иного не добьемся, как
противоестественных движений в результате наших усилий. Когда это
происходит?
Если я возьму ноту "до" и захочу сыграть потом "ре", то, зная, как они
расположены, но не зная их названий, смогу очень просто сделать это при
помощи своих пальцев, которые вполне способны двигаться на примитивном
уровне. Но при логическом подходе к этому навыку, если я хочу добиться
совершенствования умения управлять своими руками, мне необходимо стать на
рациональные рельсы и научиться, прежде всего, использовать вес руки. Если я
буду использовать вес руки, то мне останется только руководить этим весом,
перемещая его с одного пальца на другой, так как вступит в действие закон
уподробненного видения при пролонгированном рассмотрении, а значит, я
обязательно буду потихонечку совершенствовать навык распределения веса руки
на кончики пальцев, совершенствуя свое ощущение этого веса, регулируя
соотношение своего действия с тем эстетическим эффектом, который произвожу.
Почему технологию извлечения звука я связываю с эстетикой? Потому что я
слышу и воспринимаю только в связи с уже давным-давно разработанными
живущими до меня людьми правилами эстетического поведения, поведения
чувственного, поведения сенсорного, и добиваюсь от себя, соответственно,
такого результата, который связывал бы меня с этими правилами. То есть я
таким образом, через правильное исполнение движения прихожу к соединению с
культурой, с коллективным эйдосом.
Если же у меня напряжение в мышцах не адекватно тому, что мне нужно
делать, если я играю так называемой зажатой рукой, то я не совсем верно
воспринимаю то, что мне нужно воспринимать как явление эстетическое. Другими
словами, человек, который зажат психически, не способен достаточно полно
отдаться эстетическому волнению. Он не способен по-настоящему рассмотреть
красоту, а значит, не способен ее продуцировать.
То, что мы называли сегодня противоречием, которое, - помните? - по
Гегелю, движет миром, которое ведет мир по эволюционной лестнице, вероятно
все-таки к совершенствованию, -Процесс естественный и иным быть не может.
Если мы все свои движения приводим в соответствие с этим огромным
филогенетическим движением в своем индивидуальном развитии, в своем
онтогенезе, тогда мы осознанно формируем свою игру на рояле, свои движения
речевого аппарата, тем более когда эти движения производим таким образом,
который уясняем себе под влиянием знания ощущения - что особенно важно -
различных закономерностей вне языка, вне музыки, вне тех движений, которые
осуществляем как обыкновенные животные, ибо человек управляет аппаратом,
который ничем не отличается от аппарата козы, быка, лошади или змеи, при
помощи своего культурного "Я". Те движения, которые производят человек и
животное, различаются весьма и весьма значительно.
Итак, что мы должны сделать? Мы должны осуществить макро-движение, мы
должны произвести огромные движения к удовольствию, наслаждению быть
трагичным и одновременно переживающим необыкновенную радость от этого же
трагизма. И, заметьте, я ничуть себе не противоречу, потому что нахожусь
или, вернее, пытаюсь находиться в том плодотворном состоянии, о котором
говорил Гегель. Почему я так много времени в своих рассуждениях посвящаю
философии? Потому что быть философичным невероятно важно, когда работаешь
над движением.
А теперь - заземленная технология при произнесении различных звуков.
Звук [к]. Начнем с него. Я перенастраиваю при помощи манка русский звук "к",
представив (для этого как вспомогательное средство и предназначаются наши
рисунки), как выглядит мой речевой аппарат, определив его координаты, его
параметры, ощутив его как бы вне себя, вне тебя, внеорганизменно. Итак, мы
произносим манок русского языка, вызвав центральный посыл: "Эй ты!" - "к". В
этот момент нужно обязательно при помощи некоторых, наверное природно
имеющихся, зародышей навыка попробовать обозначить ощущения не просто от
того, что я определенным образом двигаю языком, а еще и от того, что я
определенным образом отпускаю, снимаю напряжение языка. Эти наблюдения
чрезвычайно важны, потому что очень важно добиться, чтобы вы работали
эйдетически и начали делать это (может быть, многие уже, конечно, и умеют)
сейчас, немедленно. Эйдетическая работа считается, в основном, работой
зрительной, работой по видению чего-то, что мы представляем. Конечно, можно
еще слышать, можно работать мультисенсорно, обонять, чувствовать на вкус и
еще, еще, еще много можно ощущать, поэтому я подчеркиваю, что говоря слово
"эйдетика", "эйдетическая работа" в сочетании, я имею в виду как раз эту
мультисенсорную, многочувственную, многоощутительную работу наших
рецепторов, нашей сущности.
А теперь давайте внимательнее всмотримся в действие, которое совершаем.
Фокусировка дает нам такие условия, при которых звук [к] произносится с
определенной релаксацией после звуко-движения, и с определенной
результацией, с напряжением именно таким, которое продиктовала фокусировка.
А иначе ничего не будет, не получится, иначе будет невозможно двинуть языком
и выдохнуть (кстати, придыхание в русском языке, конечно же, существует, но
употребляется в несколько ином плане, нежели в английском и в немецком).
Итак, "к" по-русски будет зависеть как движение от того, как я настроюсь. То
же самое произойдет в английском, немецком, китайском и прочих языках, где
эти звуки, аналогичные по номенклатуре, тоже существуют, но они совершенно
другие по движению, потому что фокусировка будет совершенно иной.
Естественно, в них есть похожее что-то, но они другие, потому что одно
движение неравносильно другому. Если говорить [к] по-китайски, то я могу
сказать [к] и без придыхания и с придыханием. В китайском языке
какуминальная настройка, и есть звук [r], напоминающий английский. Но если я
думаю о фокусировке в дентально-лабиальной, губно-зубной области, я никогда
не получу китайский [r], как в слове [ri bao]. Так, оказывается, правильно
по-китайски называется газета.
Теперь [k] по-английски: "То be or not to be", "я т-т-тебе дам!" -[k].
И заметьте, я произношу манок не просто механически - это никому не нужно,
он сам не работает. Я действую опять-таки эйдетически, я представляю,
вслушиваюсь, вспоминая движение. Можно посмотреть на рисунки, которые
помогут представить речевой аппарат, но самое главное - никогда не
обольщаться, что ты уже отработал фокусировку, отшлифовал манок. Мы должны,
мы просто обязаны как культурные люди в течение всей жизни учиться говорить
на родном и других языках. Только в этом случае происходит то чудо, которое
мы будем способны вскоре, наверное, зарегистрировать: у нас начнет
изменяться технология мышления - это очень связано, это невероятно связано.
Ощущение речевого аппарата, - между прочим, великая вещь. Такая же великая,
как связь между каллиграфией и мышлением, недаром китайцы и японцы так ценят
каллиграфию. Не так, кстати, давно и у нас в стране, даже до войны, где-то
лет пятьдесят назад, очень внимательно относились к каллиграфии, а до
революции это было невероятно важно - писать красиво, точно,
каллиграфически. Большой русский писатель Алексей Михайлович Ремезов
прекрасно писал, был последним российским, славянским, возможно,
каллиграфом. Каллиграфия стала утерянным искусством.
Итак, движения - я подчеркиваю - не могут не иметь отношения к
мышлению, если они имеют отношение к человеку. Любое движение, - будь то
язык жестов, будь то движения внутренние, гештальтные, - имеет отношение к
культуре. Мы очень узко всегда понимаем культуру, нас так приучают, мы
говорим о поведении за столом и имеем в виду шаблонные представления, как,
например, прибалтийский тип культуры. Когда-то мы сожалели, что ленинградцы
уже не те, это было чем-то образцовым и напоминало старые, очень добрые
времена. Теперь все ушло, этого более нет, нам необходимо ориентироваться на
те образцы, которые мы можем почерпнуть из литературы. Язык жестов, язык
поведенческий, язык поступков - это тоже язык движения.
Сейчас, занимаясь элементарными звуками, мы практически уже занимаемся
звукодвижением. А что такое звукодвижение? Это прежде всего осознанная
изготовка, я имею в виду воплощенная в звукодвижении, конечно же, потом -
результат, и потом -релаксация. Релаксация одновременно может быть и
изготовкой. И вот смотрите, где кроется разгадка так называемой полиглотии,
многоязычия в наших автодидактических пределах, она кроется как раз в
постепенности накопления навыка от звукодвижения (я умею [k], а теперь
научусь [а]) к словодвижению и пассажной технике.
Все могут произнести сегедня [а] по-английски? Все, наверное, могут
попробовать это сделать, понимая, что "Эй, ты!" - [а] - это по-русски, а "То
be" - [а] - по английски. И что-то происходит с этим номенклатурным [а], но
признаемся прямо, что мы не можем точно описать, потому что не знаем
названий всех сухожилий, всех мышц и так далее, какие происходят с ним
изменения. Даже для профессионала невозможно очень точно, полно, идеально
описать изменения напряжений речевого аппарата при перефокусировке. Но пусть
нас это не расстраивает. Важно, что мы автоматически имеем этот ответ во...
рту, в психике, в мыслях, а это значит еще и следующее: я уже могу научиться
слитно исполнять "до", образно говоря, и "ре", как бы сыграв первые ноты
гаммы, то есть у меня получится "То be" - [k], [kA:] - я загибаю язык и
получаю словодвижение.
Кстати, если уж я сказал, как говорится "а", то надо сказать и "би"!
Поэтому, пожалуй, давайте поставим звук [r] английский, поставив сначала
движение. Движение, а не звук! Звук мы будем ставить через одну десятую,
сотую или тысячную долю секунды. Но сначала - движение! Изготовка [r] -
слегка загнутый кончик языка. Я очень люблю показывать на руку при этом,
потому что рука - это тоже состоящий из трех звеньев орган: передняя спинка
языка, центральная (серединная), задняя. Потом идет шторка (или занавеска) -
камень преткновения, если можно так выразиться, для изучающих, например,
французский и немецкий языки, потому что эта шторка должна что-то там
делать. И человек прислушивается полгода, год, три, пятнадцать, а один, я
знаю, сорок лет прислушивался и у него ничего не получилось. Почему?
Элементарная вещь. Он пытается поставить звук, не поставив для начала
движение.
Все упражнения по звукодобыванию, по добыче звука, в том числе и [r],
состоят из трех фаз: вы представляете фокусировку, потом ее исполняете -
первая фаза; готовите движение, в случае с [r] - загибаете (немо) кончик
языка, чуть-чуть загибаете, не прикасаясь к зубам, приподнимая его вверх, -
вторая фаза; и, наконец, в этом положении исполняете озвучивание, то есть
переходите к третьей фазе упражнения: "То be" - [r]. И не сделать это
невозможно.
Итак, займемся теперь французским. Во французском у нас - фронтальный
настрой. В немецком - фарингальный. Все свои мышечные и психические
напряжения посылаем в район "третьего глаза" - место чуть повыше переносицы:
"Mon chеr ami" - говорим мы, притронувшись пальцем к этому месту, и пытаемся
контролировать, все ли звуки продумываются нами с этих позиций, каждую ли
свою мысль мы направляем в эту точку? Мы должны работать над собой, шлифуя
манок, чтобы фокусировка таким образом оставалась постоянной: "Mon cher
ami". И [m], и [r] - "третий глаз".
А теперь смотрите: французский [r], который вам хочется произносить,
это не что иное по изготовке, как украинский "г" или русский "г" в слове
"ага" (который большие умники произносят как "ага" с "г" звонким), а также в
слове "Господи", которое произносится с украинским "г". Конечно, те, кто
хочет блеснуть особой чистотой русского языка, говорят теперь "Господи" с
"г" звонким, но это неверно (как, кстати, неверно было бы произносить
фарингальный "г" в слове "гонок" - я говорю для украинцев, которые знают,
что "гудзики", "гонок" произносятся со звонким "г")- Таким образом, вам
сейчас не составит труда создать изготовку знаменитого французского [r].
Манок произносим, как заклинание: "Mon cher ami" и говорим [r].
Сейчас вы, наверное, столкнулись с удивительным ощущением, что вроде бы
не говорите [r]. Совершенно верно. Этот звук теперь нужно переосмыслить,
потому что это вовсе не тот русский "р'', к которому мы привыкли, со слегка
загнутым и поднятым к альвеолам, вибрирующим кончиком языка. На самом же
деле это чаще всего особый [g], когда вместо переднего кончика языка,
артикуляция осуществляется задней частью языка, и [r] производится в сужении
между задней частью языка и краем мягкого неба. Маленький язычок - увула -
должен быть напряжен, но не производит никаких вибраций. Поэтому когда
возлюбленная говорит возлюбленному шепотом "Mon cheri", она, естественно,
говорит [mP SE/ri], [mP SE/gi]. и когда мы смотрим фильмы, а французы делают
много фильмов, где употребляется эта фраза, слышим чистый украинский "г",
только очень тихий, что и снимает вся кую звонкость.
Теперь давайте бегло рассмотрим еще три [r], которые будут фигурировать
как звуки сложные для воспроизведения в вашей практике. На первых порах это
особенно важно. Итак, пожалуйста. давайте вспомним, что в немецком языке
существует не один [r], а несколько и тоже условные: переднеязычный [r];
язычковый (увулярный) [r] и [r] редуцированный.
Переднеязычный [r] образуется подобно русскому, только с меньшим
количеством вибраций кончика языка. (Русский "р" в начале слова» перед и
после согласных имеет одну-две вибрации, между гласными -не более одной, и
только в конце слова количество вибраций доходит до четырех. Последний
вариант совсем не подходит для немецкого языка - вибраций должно быть не
более двух.)
Современный немецкий язык предпочитает так называемый Zapfchen-r.
язычковый (увулярный) [r], который артикулируется подобно французскому.
Задняя спинка поднимается к мягкому небу настолько, что касается маленького
язычка. Струя выдыхаемого воздуха приводит язычок в движение, в результате
чего возникает попеременно то слабое касание, то щель между язычком и задней
спинкой языка. Число вибраций язычка должно быть небольшим, поэтому
артикулируемый таким образом звук часто бывает похож на щелевой увулярный
[x], отличаясь от него только звонкостью.
Итак, слегка оттягиваем язык назад, стараясь прижать к зеву, а теперь
попробуем совершенно молча, внемую продвигать его вверх-вперед. Теперь,
когда вы произнесете манок, чтобы добиться фарингальной фокусировки, думайте
о том, что все ваши напряжения как бы "идут" в гортань, а для этого нужно
притронуться к горлу рукой и сказать: "Dresden". А теперь потренировавшись
еще и слушая себя (а кто может записать, пожалуйста, запишите и послушайте),
вы убедитесь, что ничего иного, как правильное, у вас не получится, потому
что не может не получиться. И не надо уподобляться дирижеру, который как-то
попросил оркестр, когда ему уже, естественно, нечего было сказать: "А теперь
знаете что, сыграйте мне этот пассаж фиолетовым звуком". Вы поняли мою
иронию? Многие, занимаясь так называемой фонетикой, ищут то, чего никогда не
найдешь.
"Нужно совершенствоваться всю жизнь", - это стало общим местом.
Готового никогда ничего не бывает, если ты оставляешь дело. Дело готово
только тогда, когда ты доделываешь его. Я говорю о совершенствовании навыка.
Навык никогда не стоит на месте, не думайте, что можно оставить его в том
виде, в каком он был вчера, если не заниматься движением, то есть навыком,
сегодня. Это закон номер один в культуре движений вообще. Навык отмирает
немедленно, если не совершать усилий по его совершенствованию.
Следовательно, занимаясь сегодня делом, которое мы сейчас с вами налаживаем,
вы должны помнить, что если завтра вы с увлечением не будете тренировать
свой речевой аппарат, снова откатитесь на исходный рубеж.
А теперь еще один [r] в немецком языке. Этот [r] очень часто
произносится в конце слов: например, в слове "культура" - "Kultur" или
"пиво" - "Bier". Слышите? Что с ним происходит? Он редуцируется, мы
произносим не полностью тот [r], который только что попытались произнести, а
совершаем полудвижение, совершаем часть движения, то есть отодвигаем язык
назад, но не поднимаем его вверх-вперед: [kul/tu:r] - расширяем рот и
упираемся корнем языка в гортань. Разве нельзя элементарно натренировать
это? Еще вдобавок, конечно, и слушая, свой звук сопоставляя со звуком
носителей языка, после того, как сумел сконцентрировать внимание на фокусе,
и так далее? Можно, наверное. Обяэательно получится. Вот таким образом ты и
ликвидируешь потихонечку (на первых порах не очень, может быть. сильно, но
постепенно все же ликвидируешь) так называемую обученную беспомощность.
Итак, [kul/tu:r]: расширяем губы - я специально показываю широким
жестом - и отодвигаем в таком положении язык чуть-чуть назад. Не забудьте о
придыхании, когда произносите [t] и [k]. И еще раз: "Dresden" - [kul/tu:r],
[/bi:r]. Видите, как мы шаг за шагом уже разобрали многие звуки? А теперь,
сможете ли вы сейчас произнести по-немецки: [a, o, u, E, i]? "А, о, у, э. и"
- я говорю по-русски. "Dresden" - [a, o, u, E, i]. И все сядет, как бы
гоноря языком вокалистов, на горло; то есть вы как бы посадите этот звук.
Смотрите: "Dresden" - [a, o, u, E, i]. "Эй, ты!" - "а, о, у, э, u" - другое
звучание, заметьте, понаблюдайте! Это тоже самонаблюдение. Это тоже
всматривание в результат, который создаешь! Очень важно, конечно, оценивать
не только внешние ощущения, но и те внутренние, которые в тебе возникают при
этом. И особенно важно выделить из них те, которые тебя беспокоят, -
ангуассные состояния (от французского слова "ангуасс", "angoisse" [Ag/was] -
тревожное состояние, которое ты не можешь объяснить).
Когда я произношу какое-нибудь слово на иностранном языке я могу
поступить двояко: во-первых, так, как поступают миллионы советских и
несоветских студентов, то есть просто отмахнуться от этого ангуасса;. пойти
дальше или бросить заниматься. И во-вторых, выяснить причину ангуасса, то
есть практически превратить ангуасс в творческое волнение, потому что ты
позитивно заволнуешься от результата: получилось, наконец, вышло! И пошел
дальше. Как этот ангуасс выясняется? При помощи осознания фазы движения. Я
вам сейчас приведу пример, тем более. что мы должны уже, пожалуй; переходить
к словодвижениям - время идет, пора!
Возьмем для примера слово "теперь", которое на немецкий язык можно
перевести двумя синонимами: один из них "nun", очень простой,, второй -
"jetzt". Попробуйте повторить его несколько раз: [jetst], [jetst]. Видите,
как здорово звучит, но очень трудно, правда?! Особенно в том месте, где
происходит стык [ts] и [t]- вы наверняка чувствуете какую-то "загвоздку",
какой-то барьер -заметили? Мне очень важно, чтобы каждый честно для себя это
заметил. Теперь разберем, как этот барьер можно ликвидировать. А по этой
модели вы все остальное будете делать сами. Смотрите, как это просто, как
это чудесно просто!
Мы начинаем искать нашу причину в составе движения, а для Того, чтобы
состав движения был ясен, выясним и состав звука. Что такое [t]? Это
понятно, звук простой. Что такое "ц", [ts]? Это в немецком, и в русском звук
составной: "т"+"с", [t]+[s], не правда ли? Можно ли тянуть звук "т" долго на
русском языке? "Эй, ты!"-"т-т". Что-то не слышно. Наверное, не получается.
Вот это и есть осознание, вот вы и начали уже заниматься так,; как должен
заниматься, на наш взгляд, любой нормальный человек: [t] не тянется, а вы
его пытались подсознательно тянуть. А из чего состоит [tst]? Из [t]+[s]+[t].
И какой же из этих трех звуков тянется? Да единственный, который здесь
тянется - это [s] - его-то и надо тянуть! А для того, чтобы он тянулся
правильно, по-настоящему, мы с вами должны будем учесть его положение, его
позицию перед [t], а также изготовки.
Итак, смотрите, что получается: [t] имеет изготовку где-то в надзубном,
верхнем альвеолярном районе. Далее, [s] - в данном случае не внизу, как у
русского "с". (Давайте разберем этот очень интересный момент, затормозившись
на минутку. Дело в том, что изготовка "с" русского- у основания нижних
зубов: "сон", "солнце'\ заметили? Изготовка [s] немецкого - выше. Почему? Да
потому, что это диктует фокусировка! Смотрите: "Эй, ты!" - "с". "Моm cher
ami" - [s] - там же. А теперь "Dresden" - [s] - кончику языка так и хочется
подняться вверх, потому что все напряжения переместились в область той
точки, геометрическое место которой можно определить как район зева. Все.
Получается [s] с кончиком языка повыше.) Но что еще нам нужно здесь учесть?
Что? Изготовка [t] и изготовка [s], находясь примерно в одном месте, не
могут свободно исполняться после результации. если мы не релаксируем, не
расслабим аппарат. Другими словами, я показываю вам, как это выглядит на
деле, и вы все поймете. Мы тянем [s]: [jets-s-s], потом делаем паузу,
расслабляем кончик языка и говорим [t].
Сейчас мы с вами немножко научились играть на рояле. Так и играют на
рояле: чтобы взять другой звук, нужно расслабиться в последний момент.
Обязательно. Релаксация не всегда и не полностью, конечно же, заменяется
изготовкой. Только в очень быстром темпе она полностью превращается в
изготовку, но тогда и законы будут другие. Чем быстрее темп исполнения
движений. тем ближе словодвижение (условный термин. Термин!) к
звуко-движению. Даже маленький пассаж в быстром темпе может быть уже не
словодвижением. Например, французы говорят: "Moulin rouge" [/mulW/ru:Z],
"Красная мельница" в переводе. Так вот. эти два слова произносятся, как
одно. И даже ударение меняется в первом слове - оно падает не на последний
слог, как вроде бы всегда во французском языке, а на первый, со вторым
ударением на rouge [/ru:Z]. А можно произнести еще быстрее, почти одним
движением. То есть от темпа зависит нарушение иерархичности в распределении
на звукодвижения, словодвижения или на пассажи.
Я думаю, что вы, наблюдая за ходом мысли, изучаете этот весьма полезный
предмет со мной вместе, уясняя, как все должно происходить на самом деле, в
процессе обучения у каждого из вас. Но теперь, разобравшись в движениях, мы
не сможем произносить очень многие звуки грамотно, если не учтем еще один
важный момент. Дело в том, что в работе над языковыми навыками существует,
помимо языков/ого аспекта, аспект язык/овый. Языковый аспект имеет
непосредственное отношение к органу речи, а следовательно, к мышцам языка и
к тем данным, которые мы можем назвать спортивными кондициями. Спортивные
кондиции, то есть языковый тренинг, связаны с развитием мышцы. Я сказал
"спортивные кондиции", и у вас замелькали в воображении имена, рассказы
знаменитых спортсменов о тренировках, замечательные силачи Жаботинский,
Алексеев и прочие. Они накапливали силу, делая это по определенным законам,
всегда связанным с очень продуманной системой тренировок, с постепенно
возрастающими, или уменьшающимися, или лавирующими нагрузками, с
определенным образом настройками, когда знаешь, в какой момент что тебе под
силу. Они работали, постепенно подбираясь к супернагрузкам, - к цели,
которую ставит себе человек, желающий быть самым сильным в мире в поднятии
тяжестей.
А теперь вернемся к язык/овому тренингу. Это, вы сами понимаете, не
связано с такими тяжестями. Но, тем не менее, занимаясь движением языка, мы
занимаемся как бы спортом, и я глубочайшим образом верю, что когда-нибудь,
прибавив имагинативность, можно будет занижаться звукодвижениями как
поднятием тяжестей или бегом трусцой. Заметьте: когда разговор особенно
энергичный, работа мышцами языка может резонировать от того, что мы (я
сейчас в кавычках скажу) играем на фортепиано "крепкими" пальцами, то есть
крепко поднимая и крепко опуская руки, чтобы было легко играть потом, когда
мы вдруг расслабим их. Эффект "крепких рук" культура движений речевого
аппарата тоже предусматривает. Мы можем говорить вяло, а можем говорить
энергично, четко проговаривая каждый звук, очень хорошо осознавая точность
движения, его верную сфокусированность, переживая каждое напряжение и
наслаждаясь этими напряжениями. Но самое интересное в таком деле - наблюдать
рост новых мышц, потому что владеть языком - это владеть органом речи в
определенном смысле, когда невероятно важна правильность развития мышц. А
правильность развития мышц, как интересно заметили именно силачи и именно
спортсмены, которые, как говорится, на этом собаку съели, зависит от того,
насколько точно я осознаю, какую мышцу тренирую.
А теперь после того, что я сказал, вспомните, чем мы занимались на
уроках английского, французского; немецкого, да и русского? Что мы теряли?
Мы теряли драгоценное время, мы никогда не видели в языке спортивный
элемент, то есть элемент движенческий. Вы даже, наверное, страшно бы
удивились: да какой же это спорт? Хотя, безусловно, мысль о том, что владеть
языком нужно не только как речью, но и как языком физиологическим,
физическим, анатомическим, не нова. Эта старинная мысль весьма очевидна,
даже тривиальна. Но разве от этого важность наших находок становится
меньшей? Ведь важность их заключается в том, что "there is a way",
появляется путь, который совершенно безоблачен, ибо я всегда знаю, как
бороться с затруднениями; по той или иной модели, я знаю, что обязательно
смогу.
Кстати, дети изучают родной язык, сначала наблюдая, тренируя через
повтор движения, а потом слушая. Это давным-давно усвоено мамами, доказано
педиатрами и логопедами. Дети копируют движение, то есть "наглядчивость"
детская прежде их "наcлышености". Прежде! Надо и нам поступать так, приводя
нас в соответствие с нашей природой. Теперь все абсолютно необходимо
пропускать сначала не через слух, а через глаза как бы, через зрение, через
те фильтры; которые позволят сформировать правильное движение. А движение
правильно тогда, когда мы исполняем его свободно, и оно нам в радость.
Можно ли сразу добиться совершенства? Нет. Это абсурд. Поэтому сегодня
вам нужно в общем познакомиться минут за пятнадцать со всеми фонетическими
курсами трех языков. Если это окажется возможным, я буду очень рад. Для тех
же, у кого еще нет учебников, могу дать совет поискать в библиотеках или
взять. например, напрокат, можно даже взаймы на вечер у друга. Только не
тяните, постарайтесь буквально завтра вечером пройти за пятнадцать минут все
курсы. Не за пять минут, а за пятнадцать - немецкий, английский,
французский. А послезавтра можете уже за полчаса, только не сразу, а меняя,
в общем накапливая. Таким образом, вы постепенно привыкните к знакам,
постепенно привыкните к тому, чтобы читать знаки фонетической транскрипции
как ноты движений. И эти движения вы будете увеличивать в своем воображении,
как рисунок на дисплее, чувствуя радость от того, что они правильно
исполнены.
Видите, какое богатство мы получаем от такой точки зрения, от такой
продуктивной мысли. Во-первых, мы имеем know how, имеем технологию, и,
во-вторых, если мы имеем технологию, мы можем ее внедрить. А внедрять ее
нужно срочно, чтобы ничего не забылось.
То, что делается быстро, не должно настраивать вас на лад интенсива и
блицкрига. Блицкриги нам не нужны. Нам нужна постоянная война с
грехопадением, которое называется ничего-неделанье и бездуховность.
Постоянная... Только не позволяя душе лениться, только конкретно работая и
непрерывно "самонаблюдаясь" над каким-то инструментальным знанием, мы можем
достичь чего-либо, или же - обязательное скатывание в абсолютно лишенную
действия vita contemplativa, в созерцательность и так называемую
обломовщину, в обломовский стиль жизни в самом плохом смысле слова, в
традиционном, не в том; который предлагается как современная трактовка
образа Обломова. А если ты абсолютно лишен действия, ты не креативен, а
значит - не способен производить творческие ценности, не способен
продуцировать прекрасное. Без этого человек очень плохо живет.
Заметили, как все связано? Связано макродвижение и микродвижение.
Связано движение гештальтное и движение мышечное. Связано напряжение
психическое с напряжением мышечным, мускульным... Может быть, ангуасс живет
во мне оттого, что я чувствую себя, как чувствовал всю жизнь В. Г.
Белинский?! "Плохо владею немецким и постоянно ношу словарь с собой, никак
не могу усвоить эти проклятые слова!" Он все время носил словарь! Многие
думают: "Ах, не знал немецкого - разночинец!" Он учил всю жизнь! Прекрасно
читал на немецком, не хуже, чем в инязе. Потому что такой уровень, какой у
нас сегодня в инязе, считался тогда смехотворным. Графиня Тенишева читала
первые экзепляры изданий Ницше в оригинале и писала ему рецензии. Письма
тогда, как известно благодаря нашему телевидению, доходили быстрее. Она была
автором первого отзыва на "Так сказал Заратустра". Мы невероятно занизили
наши культурные, культурологические требования к себе и потому не можем
похвастаться тем, что планка нашего макродвижения, движения к достижению
вершины в своем развитии, которому мы обязаны жизнью и которое обязаны
совершать, если живем, находится на Достаточной высоте. И когда мы говорим
сегодня о стратегическом плане, естественно, должны иметь в виду ту
"приманку", которую совершенно честно создаем сами, потому что иначе жить не
можем, - своими мечтами. И от качества этих мечтаний, от их критической
массы зависит очень многое. Я обязательно должен поставить цель: не изучать
что-то поверхностно, а все время совершенствовать те инструменты, которыми
владею. От такого целепостановления- целеноложения манера и общении с
материалом будет очень сильно меняться. Потому что все, что выходит за рамки
инструментальности. - побочное, ибо... - главное.
Это и есть тот выход в парадоксальную интенцию, которая в макродвижспии
создает игровое, но далеко не игривое отношение. способное ликвидировать,
наконец, ту опереточность. которая у нас сегодня присутствует, пир во время
чумы и нахождение в чуланах абсолютного большинства психик- менталитетов.
ителлектов. судеб! Я воюю с этим. пылко ратуя за то. чтобы мы немедленно
начали поджигать свечу с двух концов, и работа, наконец. пошла как следует.
Нужно понять, что от духовного образца зависит усвоение звука "к", ваше так
называемое произношение, следовательно, движение вообще. Потому что все дело
в движении. произношение - следствие. И судьба, которая произносится.
простите, не только нами. Пусть кому-то неуютно очень, когда я говорю о
Боге. но уже давным-давно пора перестать быть механистическими
материалистами, наконец трезво взглянув на мир и не отрываясь от тех данных,
которые имелись до жизни некоторых выдающихся мыслителей системы Лысенко
Трофима Денисовича.
Таким пылким образом я хотел настроить вас на работу которая очень
трудна. Поэтому возьмите свою воображаемую планочку и установите ее хотя бы
на полметра выше, а лучше сразу на метр. потому что это стратегическая цель.
Брать условную высоту в 50 или 80 сантиметроЕ. которую нам предлагают наши
замечательные институты и университеты, должен школьник пятого класса, что
он. кстати- и делает, потом успешно деградируя.
"Tout est bien dans les mains d'Auteur de choses, tout degenere dans
les mains d'homme", - горько воскликнул когда-то Жан-Жак Руссо, который
давно заметил, насколько вырождается человек, когда уходит в тотальный
рационализм. Извините, переведу: "Все прекрасно, все хорошо, все благо в
руках Автора вещей. Все вырождается в руках человека". Мы объявили войну
тотальному рационализму. но войну по законам рационализма. Мы не ликвидируем
рационализм, мы ликвидируем всего лишь тотальность рационализма,
всеобьемлющесть, обожествление и идолатризацяю, как сказал бы француз. 11 в
этой ликвидации - наша самая большая цель. Сделать мышление гармоничным,
сделать его иррационально-рациональным. то есть левосторонним и
правосторонним одновременно. пользоваться мозгом так. чтобы он работал
полностью. благодарно и благодатно. Мозг благодарит человека, если человек
ему. мозгу, даст поработать - благодарит идеей, радостью. эндогенным
опиатом, в конце концов, творческой находкой.
"И гений - парадоксов друг"... - помните эту гениальную строчку
Пушкина? А парадокс вытекает только из ассоциативного источника, который
находится в правом полушарии. Парадокс всегда ассоциативен, он потому и
парадокс, что появляется там. где полностью господствует случай, а это... не
случай, нет! Это детерминированная нашим предшествующим поведением и всей
нашей жизнью вещь, которая может называться сонетом Петрарки, или "Лунной
сонатой", или вальсом Шопена. И у каждого из нас подобные опусы есть. Только
очень обидно, когда этот опус, который должен быть исполнен, допустим, в
стиле сецессион или в стиле украинского барокко, тобой должен быть исполнен,
-не исполняется. И от этого очень много теряет общая культура, теряет
эволюция человека. И именно такую ответственность должен иметь каждый
стремящийся за счет приобретения мастерства к обезымяниванию. (Я настойчиво
повторяю эту формулу, чтобы она хорошенько запомнилась: вы не представляете,
насколько она необходима.)
Мы гоним от себя прочь все излишние напряжения, потому что те
напряжения, которые не радуют человека, - как правило, неверные. Это
обязательно напряжения ангуассные. Нам нужны только свободные напряжения. Вы
знаете, как сказал Бах об игре на органе? Он сказал, что это делается
чрезвычайно просто, нужно только в нужный момент нажимать нужную клавишу. Я
вам предлагаю тоже самое - в нужное время исполнять нужное движение.
используя при этом нужные мышцы, и не более. Для этого у нас уже есть
алгоритм. Он заключается в том, что мы создаем такие положения как бы
верхних психических и верхних мышечных отделов, которые позволяют свободно
пользоваться нижними отделами. Допустим, мне нужно взяться за что-то. Что я
делаю? Я же не-протягиваю сразу пальцы, я сначала поднимаю руку. а потом уже
совершаю более точное, более прецизионное движение более мелкими частями
тела. А что мы делаем, когда ставим произношение? Мы уподобляемся тем
музыкантам-слухачам, которые даже боятся подумать о том, что можно играть по
нотам и очень плохо играют не по нотам.
Современность, какова бы она ни была, вовсе не отменяет тот духовный
образец, который я пытаюсь сейчас изобразить. Как же можно дожить до того.
чтобы простить себе незнание Шекспира в оригинале? Вспомните, как А.
Ахматова говорит в своих воспоминаниях: .,Я встала перед зеркалом,
посмотрела на себя и сказала вслух- наедине сама с собой: "Я, Ахматова, не
прочитаю "Гамлета" на английском языке? Нет!" И позвонила Маршаку". С.
Маршак дал ей два-три учебника, а так как он очень плохо говорил
по-английски, то, естественно, подарил ей, к сожалению, и свое скверное
произношение. Один ее английский друг (эта история длинная и, хоть она и
очень интересная, я ее сразу опускаю) заметил как-то, что она говорила
по-английски чудовищно. Но это не мешало ей замечательно понимать "Гамлета".
Она за полгода выучила язык до такой степени, что читала Шекспира свободно,
семантику читала, хотя это очень изъянистое чтение. А. Ахматова, как
гениальный человек, конечно, восполнила эти пробелы, которые автоматически
причинялись тем, что она не исполняла правильных движений. А ведь в
движениях семантика и заложена! Семантика стихов и всей жизни... Вот такая
история была в биографии Анны Андреевны Ахматовой.
А почему бы и нам не повести себя так же гордо, с таким же достоинством
и уважением к себе? Почему мы не можем себе позволить этого? Ведь от
приниженности нашей все идет, от людей системы Лысенко, которые внушили нам.
что быть Вернадским стыдно, быть Вернадским нехорошо. И в нас крепким сном
спит то, что когда-то жило и радовалось, извините, пожалуйста, но еще при
очень уважаемом А. С. Макаренко, при В. А. Сухомлинском, который писал, что
знает пять языков. Нельзя, невозможно знать пять языков или тридцать пять
языков. Это - не то. что знает или может знать человек. Это - не то, что
знаемым может быть. Это процесс. Разве можно знать Ганг или Брахмапутру?
Волгу или Миссисипи с Миссури?! Они же текут! Так утверждать нельзя. Это
свидетельство непонимания элементарных вещей. Нельзя воспитывать людей при
помощи императивности, при помощи насилия. А нас воспитывали, списывая как
ненужное мысли Достоевского, мысли Лескова, Ахматовой, Горация, Ницше. А
они, между прочим, чрезвычайно развитые педагогические методики предлагали.
Гете, кстати, гениальный и очень современный педагог, может подарить немало
восхитительных часов. если ? открыть его замечательные "Годы учения и
странствий Вильгельма Мейстера". Эти два тома помогут получить полное
представление о том. как заземленно можно пользоваться чуть ли не
мистическими технологиями. Технологиями, которые недоступны. в самом прямом
смысле слова, без великого чувства принадлежности к культуре. Поэтому не
думайте, что я вот так просто узнаю манок испанского языка, и дело в шляпе.
Меня кто-то преследовал вчера по этому поводу, не понимая, что я безумно
устал от подобных вопросов: "Скажите манок испанского!" Люди требуют.
-.Бросьте манок! Как спасательный круг. как парашют!" Но поймите, манок
ничего, ровным счетом ничего не даст, если вы не будете высоко "ставить
планку", если не прекратите это чрезмерно заземленное, мягко говоря,
существование.
А теперь давайте вспомним о других звуках. Звуки [b] и [р]. Русские
-"Эй. ты." - "б", "п". "Бабушка". Украинские - "Пiду додому" - .,б''', "п''-
"Бабуся." Немецкие? Какими они будут? По описанию этих звуков вы можете
определить, что [р] немецкий произносится с придыханием. А придыхание
тренируется следующим известным образом: возьмите листочек бумаги и после
настройки на фокусировку скажите [р] так, чтобы листочек колыхнулся, словно
от дуновения ветра. Немецкий [b] ближе к [р], чем русский. Он не такой
звонкий, как в русском, например, или английском. Часто через движение мы
имеем возможность поставить два звука сразу, [b] и [р] - один и тот же звук
по движению, только в том или ином случае мы включаем или не включаем
голосовые связки. Интересно, что в немецком глухие согласные по мышечному
напряжению и воздушной струе более сильные, чем русские, звонкие -более
слабые.
Итак, поставить по изготовкам звуки [d] и [t] вы сможете без
затруднений. Английские и немецкие [d], [t] артикулируются прикосновением
кончика языка к альвеолам - бугорку над верхними зубами, французские -
кончик языка, так же как в русском, находится у нижних зубов, передняя
спинка языка касается верхних. Те, кто начинал изучать иностранные языки с
английского, очень часто переносят свое представление об альвеолярных [d; t]
на французский. Нужно сразу поставить все точки над "i" и разделить
произношение английских альвеолярных [d, t, n] от французских [d, t, n].
Кроме того, звук [t] в английском и немецком произносится с придыханием, а
звук [d] в немецком оглушается в конце слов и морфем. В английском и
французском оглушение отсутствует.
Теперь давайте разберем изготовку английского звука [S] обозначаемого в
международной фонетической транскрипции знаком интеграла. Это "нота
движения", исполнение которой.. как ни странно, имеет очень любопытную
изготовку. Итак, если в русском языке вы произносите "ш", то, естественно,
вспоминаете правило, известное со школьной скамьи, а именно: "ш" в русском
языке твердый. Скажите, пожалуйста, а как произносится звук "щ"? Из каких
звуков он состоит? Пишу. Что вы сказали? "Ш"? Еще что? "Ч", да? "Щ= ш + ч"?
Теперь я, естественно, никого не позоря, хочу показать вам, насколько
здорово мы разбираемся в культуре движений в языке, который можно считать,
вероятно, родным:
"Щ= шь + шь".
Легче стало жить? Не верьте вашим учебникам - мягкий "ш" имеется в
русском языке и записывается как "щ". Вы сказали "шч", а на самом деле это
"шь-шь": "Ну, еще, ну, "йэшьшьо", ну. "йэшьшьо" - никакого "ч" и в помине
нет. Но к чему я обратил на это ваше досточтимое внимание? Неужели только,
чтобы доказать частичную несостоятельность в языке, который является для вас
родным? Нет, конечно, дело в том, что изготовка русского "щ" является
изготовкой английского звука [S]: "I shall" [/ai SQl], "I should" [/ai
/Sud], не "шу", а "щ'\ [Sud]. Потому он, твердый для англичанина, кажется
русскому смягченным. Понимаете, как просто?
Итак, попробуем теперь сказать слово, которое графически будет
выражаться следующим образом: "сожженный". Как вы думаете., что сие значит
фонетически? Могу предложить на выбор два варианта: "сожженный" и
"сажьжьонный". Только не говорите, что произнесение первого - в порядке
вещей. Это то же самое, что позволить себе говорить "угл/я", "д/оговор" и
проч. Неужели сегодня уже можно все, хоть в словарях и написано "доп.",
"допустимо". Только куда девается "великий и могучий"? Неужели мы все
превратились в господ иностранцев? А дело в том, что двойной "ж" - не что
иное, как "щ", который озвончен: "сажьжьонный". То же самое происходит,
когда "д'' и "ж", ,.м" и "д" смыкаются вместе: "дождя" - "дажьжьа", "дождю"
- "дажьжьу". Видите, какие находки бывают на ровном, "пустом" месте? Теперь
мы можем немножечко повысить планку требований к своему родному языку.
Надеюсь, что это достаточно наглядные примеры.
Итак, мы убеждаемся, что еще плохо наладили связь между движениями и
точностью того, что находится в области эйдоса, в области идеального. Мы
неадекватны своими движениями тому. что на самом деле есть в идеале в
русском языке. Мы производим другие движения и слышим другое, но только
сейчас стали обращать на это внимание. А школа культуры движений должна
открываться сначала через тот вход, через те двери, которые называются "Мой
родной язык". Я открываю двери в родной язык и учусь движениям, учу
по-другому звуки, учусь движениям языка и всех прочих частей речевого
аппарата, снова анализирую их и затем трезво переношу свой анализ на другой
(иностранный) язык. И это самый простой путь. Путь слухачества не приносит
ни удовольствия, ни стопроцентного понимания, а главное, не дает экономии
времени. Это экономически невыгодно, потому что нечестно. Слышите, нечестно
- значит невыгодно! Самое страшное, что с нами творится, - постоянное
надувательство самого себя, который не хочет читать вслух Шекспира в
оригинале, ибо организм не хочет читать, когда ручеек движений льется
неправильно.
И вот поэтому-то я говорю о свободе ?2, о вторичной свободе, которая
естественно возникает в нашем ощущении, когда мы достигли критической массы
накопленных движений, движений правильных. Мы как бы во второй раз приходим
к ощущению фокусировки. И этот путь можно пройти очень быстро, за год или
даже за полгода. Но нужно обязательно заниматься немецким, французским,
английским языками сначала по правилу 3 минут 14 секунд, начиная буквально с
нескольких секунд, с непременным экспонированием, заменяя один язык другим,
другой - третьим. Так можно работать часами, но обязательно очень маленькими
порциями, меняя три языка, чтобы они, не дай Бог, не "срослись", как
сиамские близнецы. Дифференциация должна воспитываться с самого начала, с
правильной стартовостью. Языки должны общаться, играть вместе и развиваться
на лужайке воображения но ни в коем случае нельзя заставлять их как бы
"притискиваться" друг к другу настолько и так, чтобы мы даже путали их. И
это можно ликвидировать, только уделяя каждому в отдельности маленькие
отрезки времени, последовательно занимаясь то одним, то другим, то третьим.
Это очень плодотворный метод, поверьте. Он уже проверен. И не делайте себе,
пожалуйста, медвежью услугу - не думайте, что лучше будет, если вы возьмете
только два языка или возьмете другую группу, например немецкий, итальянский
и испанский. "Ну, хочется!" Не надо. Возьмите, пожалуйста, за основу этот
тривиум, эту трехпредметность, которая уже послужила человечеству. Эти три
культуры - квинтэссенция культуры. И не только языковой. За ними стоит
огромное количество разных культур, разновидностей общей большой культуры.
Те, кто осмелятся нарушить закон изучения культурологической группы
предметов, пострадают от ненужных потерь.
Многих пугают проблемы лексики. Но проблемы лексики в автодидактике,
честно скажу, не существует. Лексику можно делать в неограниченном
количестве, притом всегда, при условии ежечасного, ежедневного пользования
словарем. В русский словарь, к примеру, начинающему автодидакту нужно
заглядывать раз сто в течение дня. И не меньше. Необходимо конкретно
работать со словарем, непрерывно изучая мнение лексикографов, потому что к
языку мы должны подойти специализированно, серьезно, по-настоящему,
постепенно повышая планку. Все свободное от основной работы время, в том
числе время в очередях за колбасой, в поездах, в местных командировках,
дома, когда смотришь телевизор, ночью, не мучаясь таким образом от
бессоницы, и даже на работе, когда там особенно делать нечего, мы посвящаем
этому. И все станет возможным.
Мысли - как музыка, по словам Бетховена, свободны. Свободны наши
движения, которые можно исполнять не только реально, но и про себя,
имагинативно. Для этого мы и совершим сейчас еще один подвиг, работая над
созданием внутреннего ландшафта. Внутренний ландшафт - это представляемое
нами пространство, наполненное светом, ароматами, пением птиц, небом, морем,
пальмами - как вам угодно. Если вы любите северный ландшафт -используйте
его, если вы любите среднюю полосу России - пожалуйста, Украину - ради Бога.
Но одно условие есть в представляемом вами ландшафте - главной частью его
должно быть небо, очень много неба, чтобы появился объем и вы вдруг поняли,
что внутри вас не чулан, а простор, природа, космос. От этого представления
будут зависеть в значительной мере все ваши успехи по культуре движения
речевого аппарата, то есть по усвоению языков. И по вашему мировоззрению оно
пройдется корректирующим карандашом. Обязательно изменится многое и вдруг с
легкостью превратится в противоположность, потому что создание такой
психологической единицы, как внутренний ландшафт, сделает выше сознание как
бы категориальным, он поможет определить относительно себя все остальное,
что творится у нас.
Объемность ландшафта - удивительно простая вещь для того, кто понимает,
что голова должна быть абсолютно "пусто и". Пустая голова не будет зажата.
Тот, кто сейчас поймет это, тот уже начал очень успешно трудиться. Почему?
Потому что понятие о загруженной голове ведет, во-первых, к этической
ошибке:
"Я уже что-то знаю". Скажите себе: "Ничего я не знаю", - и то, что у
вас в навыке, воспроизведется. Значит, все равно ландшафт пустой. Во-вторых,
я могу гораздо проще двигаться к цели, когда у меня есть небо, море, солнце
и пролетающие мимо чайки, потому что объем опять-таки пустой -я ощущаю, что
его можно постоянно наполнять. Я просыпаюсь утром и говорю себе: "Боже!
Какая же я балда!" Я, может, так и не говорю, но все равно -пусто же! Пустая
голова - какая прелесть! Как это чудесно, говорю я себе, ведь пустая снова,
вроде ночью что-то было, но -опять пустая! Вы понимаете, какую
психологическую позу мы приобретаем, способствуя своему перерождению, причем
не хочу сказать, мгновенному, но, знаете, довольно быстрому. Эта позиция,
эта психологическая поза очень правильна, она открывает "зеленую улицу"
такой работе, которая приводит к результату прежде всего в движении, ты не
устаешь, ты неутомим, ты начинаешь трудиться, как муравей, и очень скромно
трудишься.
Всерешенность, как в брехтовском зонге, естественно приводит к тому,
что тебе кажется, что у тебя очень полная голова - с полным собранием
сочинений Брежнева, Черненко и прочих. Давайте сделаем свои головы
максимально пустыми. Итак, да здравствует вынос оттуда библиотек! Все нужно
ежедневно начинать с нуля! Если хотите, поначалу ежечасно. Напоминайте себе
каждую минуту, что у вас пустая голова, что у вас прекрасная погода внутри,
что у вас светит солнце. И вы увидите, как ваш, извините ради Бога,
полиартрит угомонится, радикулит тоже, потому что эта погода важнее той,
потому что электрические импульсы идут на руку тогда (это еще в 30-е годы
доказано), когда мы просто представляем напряжение. От этих представлений
зависит гораздо больше - они первичней, чем кажется человеку непонимающему.
Лекция четвертая. ДОМАШНИЙ ОЧАГ В КАРМАНЕ
Обида на современность. - Анализ филистерства. - Подотчетность совести. - Душа как сумма внутренних движений (Ницше). - Отчуждение себя от себя. - Неполное развитие (макросравнение с насекомыми). - Логика по Л. Витгенштейну плюс ручейковость. - Генеративный побег эволюции. - Гипноидальное состояние СССР. - Опора на полет. - Благосостояние душ трудящихся. - Технология культуры. - Приемы самоанализа. - Бегство от духовной энтропии. - Ареал познаваемого. - Детская клятва. - Лобачевский шутил поначалу... - Поток исторического времени. - Две аксиологии восприятия нас. - Скидка на обыденность. - О вкусе соли. - Black box головы. - Неадекватное мышление. - Взгляд на движение со стороны. - Обрывчатость немецкой речи. - Звуки, которых не бывает. - Законы движения речевого аппарата. - Одаренность движением. - Опасность слухачества. - Какой язык во рту у... - Часы без нескольких деталей. - Мысль - цензор движения. - Чтение как движение речевого аппарата. - Вещество смысла. - Макродвижение поступка. - Обученная беспомощность и паралич движений. - Упражнения и храмовость. - Первое упоминание о стадиях развития навыка. - Эхо во внутреннем ландшафте. - Разделение занятий. - Недоведение интереса до выгорания. - Культура гештальных движений. - О пользе очередей. - Система ассоциативных "закладок". - Сразу принимаемся за романы. - Закон продленного восприятия и откровения. - Разбудить праздник.
Все кажется: вернемся, припадем душой к давно минувшему, - но ныне, в настоящем, нас держит вкус полыни и даже сладость мы находим в нем,
бредя куда-то под шальным дождем, едва познав мгновенный прочерк линий, с желаньем светлым думать на латыни в своем существовании ином.
Кто эти "мы"? Да все, кто ностальгию как сердце носит, времена другие оплакивая, гладя и с тоской,
как будто к человечной Афродите к ним обращаясь посреди обиды и прижимаясь влажною щекой.
Когда мы думаем о том, в какое время живем, мы склонны считать, что оно нас обижает. Чувство обиды на современность уживается с патриотизмом, похожим на локальный патриотизм. Каждый хвалит то место, где живет. А так как время - это пространство, мы, естественно, хвалим то место в пространстве, в котором существуем.
Когда мы хорошо хотим организовать учебный процесс, мы, вероятно, должны начинать, все-таки, с чего-то такого, что можно считать базой, опорой, на которую ставится вся эта скульптура, все это сооружение, понимая, что без этой базы, без этого подиума мы не сдвинемся с места ни на йоту. Именно поэтому в тему "Самоанализ" мы включаем тему "Филистерство", тему, которая, естественно, должна помочь каждому из нас организовать опору в себе. Причем опору настолько важную, что переоценить потом ее - будет невозможно для каждого, кто поймет, что любое перемещение мысли внутри тебя может измениться, но только в том же направлении, если ты притягиваешься, как некий участник грандиозного космического действа, к другой точке в бытии.
Духовность, которая определяется у нас словом довольно-таки затасканным (впрочем, как и у других народов), требует технологий. Мы привыкли жить в консументском мире, в мире потребительства. А консументность, как известно, тоже мажет быть двух противоположных типов: первый тип - когда я потребляю на витальном уровне, второй - когда я дышу воздухом поэзии, потому что это тоже потребление, которое также требует предметов, декорума, определенных ситуаций, становясь возможным. Конечно же, во втором случае мы всегда (про себя, конечно) ставим кавычки и говорим, что это потребление в кавычках.
Я пытаюсь сейчас рационально объяснить то, что обычно не высвечивается как объяснимое и не манифестируется никем из нас, потому что кажется само собой разумеющимся. Но если всерьез размышлять о технологии духовного, а без этого мы, только-только вырывающиеся из тисков рационализма, который очень мешает нам заниматься и стоит как некий барьер на пути к нам же, обойтись никак не сможем, то, наверное, самое важное, что открывается перед нами, - определение филистерского в каждом из нас. И пусть кто-то, может быть, немножко подумает о других более, чем о себе, когда произносит слово "мещанин" - не страшно. Подотчетность здесь не нужна, я имею в виду - внешняя подотчетность. Здесь нужна, скажем так, полная подотчетность своей совести.
Мы можем спросить себя: мещанин я или нет? В этот момент. естественно, возмущенное подсознание, а может быть и сознание. назойливо пробубнит нам: "Нет, конечно, я не мещанин. А вот она мещанка, вот он - мещанин". Но я в это время совершенно спокойно заявляю, что, когда часы показывали без пятнадцати четыре, я был мещанином. Правда, без тринадцати четыре мне удалось избавиться от этого бытийствования в роли мещанина. Слава Богу! Но пришлось потратить очень много усилий, энергии, чтобы выкарабкаться из болотца, в которое я попал без пятнадцати четыре. Кроме того, в течение двух часов - с четырех до шести - такая опасность возникала еще пять раз, но каждый раз я упорно одолевал ее. Видите, насколько невыгодно для правдивого человека. опрометчиво утверждать, что он не мещанин. Это равносильно утверждению, что я - святой. Никогда не знаешь, что еще может ожидать тебя; и. естественно, это нерациональное утверждение относится к разряду глупости и ерунды. Чтобы не ерундить в педагогике, нужно определить в конкретный час: сколько во мне содержится нехорошего и потребительского.
И опять, между прочим, мы приходим к концепции движения. Как бы там ни было - от нее никуда не уйдешь.,. Die Summe innerer Bewegungen, welche dem Menschen leichtfallen und die er in-folgedessen gerne mit Anmut tut, nennt man Seele", "Сумма внутренних движений, которые даются человеку легко и которые вследствие этого он делает охотно и с грацией, называется душой", - Фридрих Ницше. Любопытное определение души - "сумма, совокупность внутренних движений". Как это нам близко! А что еще для витального уровня определения души нужно; как не движение? То, что Ницше здесь, как бы за скобками, оставляет ту духовность, которая метафизична, которая, естественно, связана с Божественным,, с Духом, возмутит некоторых людей. Но простим этому безбожнику его биологизм, может быть; излишний. И как мы должны быть благодарны ему за то, что он дарит нам технологию! Легко сказать. духовность", но как хочется управлять этой лошадью: этим мустангом, который в тебе... который дик, который витален. который иногда, и довольно часто; хочет быть просто потребителем бытия на уровне кузнечика, на уровне юноши, девушки, и не более. Но за этим все-таки нужно видеть нечто, что делает нас людьми, что воплощает и, в конце концов, не просто украшает жизнь, как скромность украшает человека, а делает эту жизнь жизнью. И если говорить о доподлинной технологии, то надо говорить, конечно, только о движении, о приемах, о методах, о причинах алиенации, отчуждения себя от себя же. Но для этого нам надо определить еще одно: где я нахожусь?
Конечно, для человека поверхностного это совершенно понятно: я лично сейчас нахожусь на подмостках, а вы сидите. Человек неповерхностный, конечно, определит, что "Я" - это "Я", понятое философично. Но где искать это "Я"? Откуда оно вырастает? И насколько вообще оно необходимо, когда занимаешься чем бы то ни было в учебном смысле? Как научиться его схватывать, воспринимать, созерцать, в конце концов? И какова технология созерцания этого "Я", чтобы оно еще и работало вдобавок? Думаю, что здесь без разбора, который мы должны, естественно, сейчас продолжить, не обойдешься. А именно: что нас алиенирует, что отчуждает? Вы, наверное, помните, что неполное развитие - это как раз тезис, на котором мы остановились. Нас отчуждает неполное развитие. Почему оно возможно? По простой причине: человек дипломированный, человек аттестированный, сертификатироваванный чаще всего ощущает себя некоторым образом уже законченным, сформировавшимся в духовном смысле. И это, конечно, самое главное технологическое препятствие, которое в данном случае возникает.
Я думаю, что здесь правомерно будет одно макросравнение. Вспомните о личинках насекомых. Иногда насекомое гибнет, так личинкой и оставшись, иногда развивается, и таких насекомых не очень много, к счастью для человечества, иначе бы, например, муравьи давным-давно нас завоевали. Происходит интересная штука - личинка, развиваясь, превращается в имаго. После того, как имаго формируется, оно превращается во взрослое насекомое. Не похожа ли эта трехстадийность, грубо говоря (конечно, есть разные биологические тонкости, не будем на них останавливаться, они нам сейчас не понадобятся), в развитии насекомых на развитие в нас духовности? Наверное, очень напоминает. Многие так и остаются в своей духовности в состоянии, которое мы называем имаго. Естественно, природа начинает мстить. Я сейчас персонифицирую природу, превращая ее, как и во второй, кажется, лекции, в педагога. И тогда все становится совсем просто: есть наказание, есть преступление, есть какая-то юрисдикция, которая существует и не осознается омещанивающимся человеком.
У человека есть обязанности перед самим собой. Потом мы выясним, где находится наше "Я", где его больше: вовне или в нас? Я уже подсказываю, где оно находится. Но сейчас нам нужно определить, почему нам плохо? Почему, как говорил один мой полузнакомый, при том, что у него есть все, ему иногда по вечерам хочется повеситься? Не больше и не меньше?! Вот те на, думаешь! У него есть все, два холодильника в доме, гараж и все прочее, что душе угодно! Но угодно-то как раз не душе, угодно на витальном уровне, на уровне хорошего питания, на уровне организменных наслаждений: и сауна, и поглаживание определенных мест в определенное время, и щекотание, проведенное также в дефинированные природой и прочими параметрами существования времена. Прекрасно же должен жить этот человек! Великолепно! А он признается: плохо, ребята, ужасно! Значит, императив, о котором я сейчас заговорил, сущностей, свойственен всем, всеохватен! I! как можно, не воспользовавшись этим императивом, заниматься педагогикой, тем более автодидактикой - педагогикой для себя? Никак, потому что это и есть, как я уже объяснил свое понимание, базис, подиум, постамент., рабочая площадка, в конце концов. И без этого Фундамента мы ничего не сделаем. Следовательно, надо сначала заняться возвращением к самому себе и понять, что ты не имеешь права на неполное развитие в том случае, если желаешь жаловаться на свею участь обоснованно. Правда, это тоже маловероятно, потому что участь, по Аристотелю, ты можешь выбирать, не искажая своей природы, даже наоборот, совершая сумму действий в соответствии с ней.
Какие действия и какие движения, вы уже знаете. Это "die Summe innerer Bewegungen", сумма внутренних движений. Для того, чтобы быть с душой, необходимо легкое, природное, естественное исполнение этих действий, о чем и говорил в своих так называемых "Зорьках", "Morgenrote", великий философ Ф. Ницше. Если задуматься о технологии, бездушность наступает, когда внутренние движения вымучены. А теперь свяжем эту мысль с мыслью Людвига Витгенштейна о том, что логика должна быть только твоей, и возможна только как такая в самом подлинном смысле слова.. Побавим сюда нашу ручейковость - и вы получите всю концепцию; у вас будет готовый периметр названности с полной номинированностью, то есть обозначенностью названиями. А названия дают возможность освободиться от психических зажатостей. Вот так мы и работаем.
Чтобы лучше организовать базис, о котором я говорил, нужно затронуть еще несколько моментов - недостаточность самоанализа и названности явлений; порочные и ошибочные установки: мода. воспитание, "психические увечья". Что такое мода? Вещь., с одной стороны, весьма замечательная, но я должен подчеркнуть. что мода, несмотря на естественность ее существования и на то, что она воплощает очень много положительного, облегчая жизнь, общение, вместе с тем принадлежит к области обыденного сознания отставая от самого передового. Возьмем, например. моду на рок-музыку. То, что рок-музыка по своим эстетическим признакам соответствует, на мой взгляд, эстетике огнепоклонничества действующей наркотизирующе за счет повторов некоторых остинатных фигур и насчитывающей, примерно, десять тысяч лет, - бесспорно. Правда, в ней есть еще и социально активная позиция исполнителя, есть много различных, добавленных модерном, совоеменностью некоторых частностей, но самое главное - последышность как бы, плацентность по отношению к серьезной академической музыке. Но ведь все это уже было испытано на великой экспериментальной площадке нашей психологии. выдвинуто в первые ряды в довоенные и послевоенные годы у Кейджа. Пьера Булеза, Карла-Ганса Штокгаузена, причем на каком уровне (! ). перекочевав впоследствии в наше распоряжение. a notre disposition. К мы пользуемся, но уже в каком-то вторичном виде и слишком долго. А в эволюции человека тем временем появляются уже совершенно другие, едва заметные, признаки. Но сначала что-то старое должно отмереть. Или, может быть, все-таки соседствовать., как соседствуют коричневые балановые листья в горах Алтая с поднимающимися из этого же корня пышными зелеными побегами, поражающими воображение человека, который совершает восхождение по склонам этих великих гор?
Я думаю, что когда вы сейчас представите себе. что мода может быть предметом, на который надо посмотреть критически. вы уже многое сделаете. Большую часть того, что завтра будет модным, человеку развитому, человеку дерзающему, человеку, в конце концов, неповерхностному очень интересно заметить раньше, чем этим людям, которые живут инертно, которые не хотят участвовать в составе и даже в составлении наконечника эволюции, ее генеративного побега. Конечно, всем не суждено туда попасть - это понятно, но наиболее активные, наиболее активные, развитые попадают составной клеткой в этот самый побег, и стремиться туда - дело чести и совести каждого развивающегося человека. потому что речь идет о метафизическом, речь идет о том. что действительно не связано с этим пространством-временем, - речь идет об эйдосе. Но действие Физическое все же оказывает на нас влияние, ибо существует обратное влияние того, что творится нами, на нас. Вспомните хотя бы Людвига Фейербаха. Тоже был умный человек.
Отсутствие творчества - следующая причина, о которой я уже говорил. Комплексы, фобии, мании - всяческая психопаталогия средней тяжести., безусловно, присутствуют в нашем обществе в невероятном количестве в самых разных ипостясях. Особенно распространена астенизация среди школьников. Эта астенизация пролонгируется, продлевается на студенческие годы, иногда на всю последующую жизнь. Астенизированность, - если упростить термин, - несвежесть, излишняя напряженность жизни, нерелаксированность, является в нашем обществе еще и следствием не школьного воспитания, а тех гипноидальных состояний, которые мы приобрели за "прекрасные" годы после гражданской войны. Естественными здесь являются и некоторые педагогические размышления, довольно тяжелые, которые обязательно должны вас посетить. Я думаю, что вы обдумаете и избавитесь сами, через осознание гипноидальности, от некоторых своих затруднений чисто психического толка. Потому что конформизм, о котором я говорил в общем сперва, должен конкретно ликвидироваться каждым из нас, ибо он тормозит не только процессы, являющиеся верхней частью айсберга, - так называемые процессы запоминания, а и процессы мышления, процессы существования, процессы der innerer Bewegungen, внутренних движений. И эти глубинные, коренные, корневые процессы наиболее важны. А тут без определений мещанин-немещанин никак не обойтись. Человек, вероятно, должен усвоить это сразу, если он занимается авто дидактикой. И поэтому давайте и рассмотрим сейчас тезис - "Самовосприятие мещанина".
Прежде всего, мещанину свойственны удовлетворенность достигнутым и отчуждение от самого себя. Почему я без пятнадцати четыре был мещанином? Потому что мне показалось, что я неплохо написал одну вещь. Хорошо, что через три-четыре минуты я заметил, что там есть колоссальное количество недостатков. Прекрасно, великолепно, что я заметил! Значит, дело пошло уже лучше. Я привожу наглядный пример, причем за такими примерами далеко не надо ходить, их можно найти массу и по поводу того, что мы делаем, и по поводу того, что мы думаем, и по поводу того, что мы проживаем за большой период времени. Это не значит, конечно, что нужно себя изглодать, нет! Нужно просто жить, помня о том, что мы творим противоречия, в том числе и прекрасные. В этом плане я забегаю немножко вперед, так как эта тема, в общем-то, уже касается более сложных вещей.
Инерция покоя и бездеятельности как иллюзия благополучия - когда мне кажется, что если я достигну некоторого состояния покоя, он будет вечным. Вспомните Ф. И. Шаляпина: "Ах, если б навеки так было... " - вечная ностальгия вечная тоска в надежде на вечное счастье. Но (я сейчас ввожу этот термин; который только что намеревался сказать) мы должны испытывать опору на суспензивность, на полет, а не на крылья. Помните Б. Спинозу:
"Движение есть морфологический орган человека"? Заметили, что вы уже по-другому воспринимаете эту фразу? Идет переосмысление, потому что в этих словах заложено что-то более глубокое; чем просто понимание движения как чего-то вытворяемого неким органом. Здесь то же самое: большая глубина получается за счет такого образа мысли, когда мы думаем; что спираемся не на наши воображаемые крылышки, а на сам полет, на "подвешенность" на суспензивность. Тогда это противоречие будет нам во благо. Мы не будем, снимая, уничтожать его навсегда, мы не будем воображать. что избавились от него на веки вечные. Пульхерия Ивановна, закопавшаяся в покой, не имеет этого покоя - письмо все равно приходит. Мы же, живя в бурный век, когда потребительство подстерегает нас не только на каждом шагу. а и на каждом сантиметре бытия, провозглашаем установку на подъем благосостояния трудящихся* Но почему не на подъем благосостояния душ тех же самых трудящихся? Я решительно никого не хочу обвинять в мещанстве, потому что. если вы спросите в квартире 33 в которой я живу, живет ли рядом со мной, в квартире 34; мещанин, я отвечу: нет, он в 33-й живет. И постоянно появляется. И разве этот мой афоризм не плагиат, разве не о том же говорил такой чистый человек, как Антон Павлович Чехов? Разве раб, которого он выжимал. выдавливая по капле, не филистер? Пусть он не назвал его филистером, но на самом деле это был, конечно же, он!
В нас довольно много есть того над чем надо технологически грамотно потрудиться. Мы должны при помощи продуктивных мыслей (я говорю "должны", потому что считаю, что мы уже единомышленники. и с вами можно разговаривать как о долженствующем быть исполненным о том, что нам нужно сделать продуктивно при помощи поз и продуктивных мыслей), принимая эту технологию за основу, ежечасно, ежеминутно преодолевать мещанина в себе. Продуктивна или нет мысль Германа Броха (это замечательный, великий писатель, автор гениальной; Смерти Вергилия" и великолепных романов, рассказов, пьес. которые послабее, может быть, но тоже весьма интересны):.. Der gr??? te Burger ist F?? hrer". "Самый большой мещанин - это фюрер"? Изумительная мысль, не правда ли? А скажите, пожалуйста, чем меньше мещанин, допустим, Берия, Гиммлер или какой-то другой фюрер, намекнем прозрачно?!
Что такое мещанство? Да это прежде всего тоталитаризм, замкнутость, ограниченность, когда по всему периметру огороженного колючей проволокой твоего кругозора стоят вышки. И вовсе не потому, между прочим, только, что такая политическая система, а потому что ты так думаешь, потому что это в тебе, мир в мире такой, государство в тебе такое, в которое ты никого не пускаешь. Тебе кажется даже, что туда не нужно пускать Горация. А Шекспира, который молит о визе на въезд, ты объявляешь персоной нон грата. Ты исподлобья смотришь на дирижера Клаудио Аббадо, на Герберта Караяна и Пьера Булеза, на Акутагава Рюноскэ и Лао-цзы. Можно перечислять бесконечно, потому ты один мечешься по сооруженному тобой периметру, а они стоят вокруг, с болью и состраданием глядя на окружающие тебя стены. Тоталитарность, которая вне тебя, менее опасна, чем та, которая в тебе, с ее вышками, с ее запретами, с нежеланием жить по-человечески, с постоянным ограничением, с тройной-четверной границей защищенности (от кого? ) от Моцарта! От поэзии, над которой насмехается сегодняшний советский менеджер, говоря: "Да это же стишки! " Но стоит только сказать: "Знаешь, мне за это пятьдесят тысяч заплатят, в валюте", - у него сразу лицо меняется. "Молодец, правильно рассуждаешь. Деньги - мусор, бери валюту". Интересно, написал бы я, в шутку сказать, стихотворение, сонет, который бы стоил этих денег, если бы думал, как он? А он думает, что ему не надо сочинять стихи, как Сергею Павловичу Дягилеву, чтобы быть менеджером с большой буквы. А у нас об этом забыли. Даже о Генри Форде забыли, который говорил, что если хочешь открыть хорошее дело, сначала позаботься, чтобы оно приносило людям большую духовную прибыль.
Вот такие концепции нужно пытаться сейчас имплантировать в свою психику при помощи того, что вы сегодня получили. При помощи чувства справедливости, например, которое наверняка появилось у вас, когда вы послушали мои силлогизмы, мои примеры. То состояние, которое сейчас появилось у вас, вы можете повторять столько раз, сколько захотите, вспоминая об этом мгновении. А это и будет попытка научиться думать сначала о состоянии, о чувстве, а потом обо всех силлогизмах, которые в нас есть, - прекрасное, кстати, может быть, первое для кого-то, упражнение правильной, технологически грамотной постановки мышления на наш лад. Нужно думать, идя от состояния, а это возможно только тогда, когда мы думаем раскованно, когда нам нечего скрывать, когда мы не носим камня за пазухой, когда мы открыты максимально, когда мы стараемся делать так, чтобы можно было сказать то, что думаешь, и думать то, что можешь сказать. Я не имею в виду некоторые тонкости нашего интимного существования, этo просто не нужно, наверное, всем говорить. То, что хорошо в детском возрасте, не всегда хорошо во взрослом, - я, упреждая вопросы на эту тему, уже дошел до объяснительства. Но этот грех мне простим, так как я разбираю технологию, пытаясь разложить ее по косточкам и доказать вам необыкновенную нужность, облигатность, обязательность этой технологии для того, чтобы учить физику, и менеджмент, и все остальное. Нужно правильно и по-научному, и технологически грамотно организовать движения души, а потом уже заботиться о движении языка, о движениях гештальтных и пр. Потому что движения души, состояния, которые мы называем высокими, - всему голова.
Теперь, пожалуй, мы можем познакомиться с приемами самоанализа. Как осуществляется самоопрос? Наверное, каждый из нас знает анекдоты про внутренний голос, а о том, что внутренний голос весьма рационально может использоваться учеником первого или десятого класса, и даже пожилым автодидактом, который раньше всегда отмахивался от этого докучливого внутреннего голоса, мы, наверное, думаем мало. Между тем как раз самоопрос может принести очень зримые плоды уже на первой стадии занятий автодидактикой. Дело в том, что слышание нашего внутреннего голоса связано с присутствием в нас некоторого другого человека. Когда-то великий Виктор Гюго сказал: "Dans chaque homme existe un Homme", "Во всяком человеке есть Человек с большой буквы". Помните, о чем мы говорили в связи с именем Крайнза о существовании семицветия излучений наших эмотивных состояний, которые, вместе с тем; делятся на два, потому что могут быть и положительными, и отрицательными. Попробуйте теперь связать все это воедино. Обдумайте и, исходя опять-таки из состояния, которое мы получаем (сейчас ведь наверняка положительное?! ), снова и снова попытайтесь использовать это приобретение как опору.
"Человек - это пропасть", "Der Mensch ist ein Abgruhd", - говорил еще один не менее великий человек, который жил на стыке двух веков и был почти современником Пушкина. Удивительный поэт, удивительный мыслитель (что было, кстати, одно и то же, кроме несчастных времен, которые мы с вами застали), он настолько велик, что мы,, советские люди, даже пока не подозреваем, а ведь именно Ф. Гельдерлин повлиял на развитие экологической системы Мартина Хайдеггера, который нам тоже очень слабо известен, если вообще известен, но который, в свою очередь, снова сильно влияет на современный мир, состоящий не только из нас, простых людей, а еще и из правящих нами. Я имею в виду научную элиту, на которую оказывают значительное влияние мысли. Мартина Хайдеггера об экологии. Поэт и мыслитель Герман Гессе - автор идеи Кастальских игр, которые вырождаются в виде фашистских игрищ, Фридрих Ницше - это пока что отторгнутые от нас люди. Если вы будете пользоваться организующейся у нас сейчас автодидактической библиотекой, нужной для ликвидации лакун, пробелов; вы найдете, в первую очередь, именно те произведения; от которых мы были отринуты на протяжении стольких десятилетий! И в этом-то, может быть, вся беда, что при таком необыкновенном для любой другой страны количестве талантливых людей мы имеем удивительно низкий уровень образования. Даже в том случае, когда имеем два диплома и говорим на трех иностранных языках. Это не признак образованности. Это всего лишь признак владения инструментами. Если у меня есть столярный инструмент, а я не умею им работать, я еще не столяр.
Потому-то я сейчас и обращаю ваше внимание на самое главное - на корни, откуда должна идти органика приобретения знаний. Мы говорим себе: "Я выучу иностранный язык и потом, конечно; найду ему применение, я решу, что с ним делать". Вот в том-то и беда, что наша духовная территория потеряла ощущение правильного целеположения. Цели ставятся совершенно не так, как надо бы ставить для того, чтобы технология улучшилась на уровне тренировок, на уровне коучинга (От англ. "coaching" - "тренерская работа". ); который, конечно же должен быть осуществлен в совершенно другом понимании этого слова. И не так. как мы делали раньше - в состоянии гипноидальности, а наоборот - в состоянии самого интенсивного бодрствования. которое только возможно. Только состояние интенсивного бодрствования как общее биологическое состояние необходимо для занятий наиболее успешным образом. Человеку даровано бытийствование с открытыми глазами, с, извините, незаложенными ушами, если они у него, естественно, здоровы. Здоровье или нездоровье тоже может быть двояким: духовным, когда уши слышат Моцарта; и витальным - когда просто, знаете ли, отит.
Теперь далее. В этой системе у нас, безусловно, всегда должна быть философичность, присутствующая зримо и незримо в виде книг, в виде мыслей и состояний, ими вызываемых. Вы помните о том, что я сразу же предложил вам прием: пытаться все, абсолютно все, рассекая, дихотомировать. Это была и философичность, и одновременно технология добывания актуализированного интереса- Любопытное совпадение. Человек, живущий активно, мыслящий, думающий- все время поворачивающий предмет для того, чтобы получить от него другое ощущение и тем самым глубже узнать себя: где я живу, как я живу, - оказывается, размещанирается (а размещаниваться, повторяю, нужно решительно всем всегда, потому что мы греховны по своей природе, этот грех у нас первороден), получая, как награду, легкость! Все вдруг удивительно легко запоминается, мысли вдруг легко выстраиваются в логические цепи и пр. Какое удивительное совпадение! Но совпадение ли? В природе все устроено весьма гигиенично. Когда человек в силу какой-то заданности (заговорим, как математики-рационалисты). даже, может быть, запрограммированности (ладно, пока смиримся с этим), должен беспрерывно ликвидировать духовную энтропию, которая в нем постоянно нарождается (это и есть работа первородной греховности), энтропия противопоставляется латентным, скрытым возможностям преодолевать ее. если человек ее не преодолевает - наказывается. Чем наказывается? Очень многими способами. Биологически - заболевает. Социально - обездушивается. Помните, "leichtfallen" у Ф. Ницше - легкое. с грацией исполнение движений? Душа проявляется, манифестируется только в каких-то конкретных действиях, которые должны исполняться с грацией. А это и есть проявление талантливости. Я думаю, что любой сциентист будет удовлетворен этой логикой.
Вот каким образом Божественное завязывается с технологическим, биологическим и философским в один узел, который можно распустить и рассмотреть опять, не забывая, что мы делаем это умозрительно, только для примера редуцируя, делая отведение. превращая в абстрактные символы то, что отдельно никогда не существует, чтобы таким образом получить еще один технологический прием, еще одну продуктивную мысль.
Но заметьте, наше сотрудничество превратилось бы в пустое сотрясание воздуха, если бы сейчас не было того состояния, которое я подготовил вместе с вами, - вы такие же сотрудники, как и Господь Бог, в этом. Я тоже, конечно, что-то делаю, но без вас я не сказал бы ни слова. Мое "Я"" сейчас находится и в ваших, и во мне. И наше "Я" определенным образом связано со всеми "Я", окружающими нас, - мы таким образом взаимодействуем друг с другом. Кроме того, есть еще другие, и очень значительные, ареалы,, Я", которые мы подразумеваем, - "метафизические пространства"; как сказал бы Даниил Андреев, которые можно представить совершенно не метафизически. Я; конечно же, имею в виду культуру. Она аукается, и не нужно все понимать так механистично, как многие по-прежнему, по инерции продолжают понимать.
Следующее. Как можно попробовать осуществить сбор данных у неосознанной (иррациональной) части личности, расширяя осознаваемый ареал? Помните, мы говорили о настройке мозга? Сбор данных в иррациональной области и расширение представлений об иррациональном - подспудная цель ребенка, если он начинает мыслить. Хочется побольше осознать. Я помню своеобразную клятву, которую давал себе в возрасте 5-6 лет: "Вырасту, все расскажу взрослым, как они неправы! " Не думаю, что я уникален, наоборот, я уверен, что такую клятву даем все мы, забывая о ней с возрастом. Существует императив, который велит нам это иррациональное уменьшить, превращая его потом в нечто, что становится еще большим, чем нам было дано вначале. Иррациональное, даже осознанное, в принципе, все равно остается иррациональным, даже превращаясь в сплав осознанного и неосознанного. За счет осознанности иррациональное не теряет своей качественности, своего квалитета. Хоть это и сложная мысль, но я постараюсь все-таки верить в то, что вы поняли ее. Вот это и есть та цель, которая в философичном смысле ставится перед мыслящим человеком.
Вспомните, как смеялись над Николаем Ивановичем Лобачевским, а он был, между прочим, современником Пушкина. "Вот придумал! " Никто всерьез не принимал идеи Лобачевского об искривленном пространстве. Это и подано было им, в принципе, как шутка. А сейчас все приняли эту систему. Давным-давно... Существует переход на другие системы в мышлении человека на обыденном уровне. Мы совершенно иначе думаем, чем было принято думать, например, в средние века, когда можно было самым серьезным образом обсуждать проблемы типа: сколько бесов помещается на кончике иглы. Это было серьезно! Люди почти до начала XIX столетия очень внимательно занимались такими вещами. Потом они активно рационализировались на уровне быта.
Мы имеем детерминативы времени, которое называется историческим. Поэтому, живя в историческом потоке, мы не можем заниматься английским языком, не учитывая элементарные частицы этого потока, потому что они философичны, потому что они энергетичны, потому что они психичны и действуют на наши способности. А как хорошо, когда мы можем полностью раскрыться! Для этого нужны технологии, позволяющие использовать эту детерминативную, детерминирующую поточность истории. Значит, наше "Я" находится не только в нас, не только в окружающих нас - оно находится в истории.
Каким образом мы ликвидируем ангуассносгь? Нам, как начинающим профессионалам в автодидактике, необходимо знать, что ангуасс- беспричинная тревога в себе - ликвидируется при помощи осознания причины, при помощи вскрытия причины, а почему? Вспомните "Ключи от счастья" Михаила Зощенко. Удивительная история. Главный герой ищет причину - почему у него фобия? Почему он не может уснуть в своей собственной квартире, пока, закрыв наглухо дверь, не припрет ее шкафом или тяжелым дубовым столом? Почитайте, пожалуйста. Теперь уже. слава Богу, эта вещь вполне доступна. Почитайте, и вы увидите в этом произведении массу примеров того, как человек должен работать с ангуассом, обязательно пытаясь докопаться до осознания причины. Хочу также посоветовать прочесть еще одну книгу весьма известного автора, основателя новой волны итальянской литературы - Итало Свево. Она называется "Самопознание Дзено". В ней, во-первых, вы познакомитесь с очень интересными героями, но самое, может быть, главное - форма, манера, в какой они ведут беседы сами с собой. Это делается, конечно; в шутливой манере, но вместе с тем книга написана как психоаналитический дневник. Кстати, Дзено - это имя, как Алексей или Иван, и книга никакого отношения к дзэн-буддизиму не имеет. Просто совпадение.
Ангуассность в какой-то степени должна присутствовать всегда, она так же непреодолима до конца, как и мещанскость, греховность наша. С этим надо примириться, ориентируясь на психологическую позу, вызываемую мыслью о том, что опора должна быть не на крылья (вспомните этот образ), а на сам полет, понимаете? Эта мысль очень многим может помочь. Тем, во всяком случае, кто уже почувствовал, как это помогает и как это работает в нем.
Оценка восприятия нас посторонними людьми - очень важная вещь, потому что, конечно же, вы уже поняли, что "Я" находится не только в нас, но и между нами - в культуре, в контексте истории. Но самое интересное, что "Я", которое мы выясняем постоянно (кто я такой? ), наилучшим образом усматривается нами, когда мы видим, как нас воспринимают другие. Вот это нам и нужно сейчас зафиксировать, обязательно закрепляя в себе, что "Тот - это Ты". То есть мы, глядя друг на друга, обладаем единственной возможностью оценить нас, видя подобного. Эта буддистская установка очень полезна для нас как отправная точка: "Тот-это Ты". Или, если для удобства несколько упростить: "Он - это я".
Думаю, что учет личностей, воспринимающих нас, вещь простая. Если у человека очень много обыденности в суждениях, то наш аксиологический, оценочный аппарат должен дать знак, что мнение этого человека, когда он оценивает нас, безусловно, не может восприниматься. То есть в данном случае должны работать две аксиологии: наша оценочность и оиеночность людей.
Очень много столкновений бывает у тех,: сто пытается мыслить по-новому - это известная вещь, - с теми, кто мыслит, как уже заведено. Инерция устойчивой мысли, которая давным-давно приобрела права гражданства, очень велика. Всколыхнуть умы людей, думающих рутинно, очень сложная задача. Автодидакт, особенно молодой, иногда сталкивается со скалами. Биться головой о скалы не нужно, некоторые вещи нужно воспринимать с улыбкой. Поэтому обязательно делайте скидку на инертность мышления, ибо восприятие, которое мы готовим своими действиями, вдруг предлагая обществу, например, изучение трех языков одновременно, может быть неадекватным. И сколько неудобств, тревог, в данном случае не ангуассов, а вполне ясных по своему происхождению ожидает каждого из нас!
В оценке восприятия нас посторонними есть еще одно направление - скидка на обыденность сознания и суждения. Алогизмы бытового мышления - очень распространенная штука. Попробуйте сказать человеку, что черепаха не имеет долголетия, в котором он так уверен. "Ну, что ты, - засмеется он, - это же весьма известная вещь". Как-то лет пять-шесть назад в Америке вышла книга, в которой приведено около полутора сотен обыденных, якобы хорошо известных, фактов, которые совершенно не соответствуют действительности. Точно так же; как в случае с долголетием черепах.
Алогизмы бытового мышления - черта, свойственная нам на бытовом уровне, и мы с улыбкой можем мириться с ними, потому что они имеют и положительную сторону - такие утверждения сохраняют традиции. Например, еще одно: солнце всходит и заходит. Совершенно очевидно, правда? На самом же деле оно не всходит - это Земля вертится. Или такое: соль соленая. Правильно, соленая. А теперь задумаемся (это уже более сложный пример), можете ли вы описать "соленость"? Если человек не пробовал соленого, он никогда не сможет вам сообщить, что имеет обоснованное представление о солености.
То же самое, кстати, относится и к высоким состояниям - нужно попробовать! И если ты не попробовал соли Шекспировой или соли Горациевой, не испил из кубка Байрона или Пушкина (я не думаю, что все так просто испивали из кубка пушкинского и лермонтовского - это непростые поэты; видите, у нас здесь тоже алогизм бытового мышления: "Пушкин?! Да я его знаю - "Я помню чудное мгновение"... ), о глубоком знании и более-менее адекватном, тождественном понимании даже речи не может быть. Высокие состояния не способны вызываться у тех людей, которые живут организменно, витально, и поэтому за высокие состояния принимают совершенно не то, может быть, - просто некоторые маленькие-маленькие достижения в духовности, вместо огромных высоких опытов, peak experiences, которые лечат. По Ейбрехему Мэзлоу, витамин Любви нужен так же, как и все прочие витамины. Любви с большой буквы, Любви как высокого состояния. Книги Abraham Maslow нужно читать обязательно. Конечно, всех книг не перечислишь: я пытаюсь составить только некий итинерарий, путеводитель. Обязательно включите в него "Спонтанность сознания" Василия Васильевича Налимова. В конце книги всегда есть прекрасный список литературы. И вы, воспользовавшись библиографией, добавьте туда книги Дж. Бирса и многих прочих, я не буду сейчас на них останавливаться.
Теперь мы с вами перейдем к правилу, связанному с поиском "Я": "Истинное "Я" находится наполовину вне личности, в социуме, в отношениях между людьми, поэтому поиск его должен вестись и внутри, и снаружи". Собственный взгляд "со стороны", отстранение от самого себя - как добиться такого видения?
У нас есть темы, которые, конечно же, вами уже просмотрены в тезисно-конспективном плане (См.: Куринский В. А. Автодидактика: Тезисы. Стихи. Опыт изучения китайской иероглифики. Киев: Радянська школа, 1990. ), и вы, наверняка, найдете массу психологических поз в некоторых из них. которые помогают воспитывать собственный взгляд со стороны на самого себя. Поищите эту тему, пролистайте и вы наверняка, что-то попытавшись применить к себе, найдете приемлемые приемы нужного отстранения. В этом, кстати, прослеживается диалектическое единство двух духовных действий. С одной стороны, я отстраняюсь от себя, а с другой, - именно благодаря этому отстранению и в результате нужной контемплативности. я достигаю того покоя, который не позволяет мне отстраняться от самого себя уже в другом смысле.
Наблюдать за собой интересно. Наблюдать за собой необходимо, чтобы учиться, чтобы управлять теми процессами, которые нам доступны не в каком-то открытом виде, как в ящике, который раскупорен, а только, как говорят программисты-кибернетики. - "на выходах". Но так называемый black box (англ. черный ящик). ), как биологи окрестили нашу голову, наш мозг, нынче все-таки доступен как нечто управляемое на витальном уровне, только если мы учитываем уже, по-моему, довольно подробно обсужденное с вами. Ни на секунду нельзя забывать, что технология культуры, технология языковая, педагогика допустим, лингвистическая должны основываться на этом, потому что сеять на асфальте - глупо, ничего не получится; или получится искаженно,, получится с муками. А как радостен настоящий напряженный труд! С какой энергетической подпиткой он случается у того субъекта который подготавливает себя каждый раз психологически с точки зрения анализа своих правд-неправд в восприятии, с точки зрения адекватности, с точки зрения идентичности того что он делает и выбирает в жизни, тому, что ему нужно. Это безусловно способствует очень активному росту человека. Он становится уверенней он становится здоровее. Вот здесь и зарыта собака, "Hier ist der Hund begraben"
Следующее. Мы знаем, что во всем нужно находить point de гер?? ге отправную точку. Если человек видит свою честь в том, чтобы из него по возможности вырастал Мастер, который, как сквозь асфальт травинка, тянется к свету - значит, все в порядке. Он нашел точку отсчета. Если он ловчит, если хочет всех убедить, что он - Мастер, значит, он не может считать себя Мастером по-настоящему. Человек не способен играть на скрипке, быть прекрасным столяром или водителем трамвая, если не практикуется. Точно так же во всех остальных случаях: и с греховностью. и с актуализированным интересом. Мы непременно порождаем, если не знаем об этом и не обращаем на это внимания, ложь. которой безусловно, засоряем свое подсознание и очень снижаем потенциальную силу в изучении каких-то предметов.
Все есть движение. И это движение, которое нам нужно сейчас организовать должно обосновываться на честолюбии. Честь - это идея которую я защищаю которая переосмыслена как мое свойство. Вы понимаете? Идея эта и должна стать честью или же хотя бы отношение к ней. Человек тщеславный обворовывает себя энергетически. Надо изо всех сил стараться всякий раз когда у тебя з каком-то часу дважды-трижды появляется тщеславный элемент, перейти к идее увлечься через актуализированный интерес, через... восторг Горацием! Не надо выпрыгивать в окно. не надо строить из себя, как говорят теленка, нужно помнить что прекрасный восторг нам не заказан. Его-то нам как раз и не хватает. Нам предлагают поле чудес, где нет чудес. А вокруг полным-полно чудес! Только надо искать их здесь, в движениях души. которые мы организовываем.
Я выписал очень интересную цитату из русского издания "Анри Пуанкаре о науке": "Движения, которые мы сообщаем нашим членам, в результате вызывают перемену впечатлений, производимых внешними предметами на наши чувства". Вдумайтесь! Вот в чем дело! Значит мы можем совершать посильную работу, значит, мы с вами тысячу раз правы еще и в том смысле, что стараемся заниматься с точки зрения состояния движений всей педагогикой вообще.
Культура движений связана с фокусировкой, которую не помешает объяснить и с метафизической позиции. Я когда-то в Харькове прочитал целую лекцию на эту тему. Сейчас эта трактовка в программу не входит. Но могу сказать, что фокусировка явилась естественным продолжением явленности определенных внутренних событий вовне, обращенности человека к какому-то геометрическому месту в духовном пространстве. То ли "Mon cher ami", то ли "То be or not to be" - все связано, безусловно, с чем-то большим, куда оно входит как маленькая составляющая, потому что эти витальные проявления обязательно манифестируются в чем-то большем. Видите, как все у нас ошарообразилось, как мы заполнили некоторые лакуны и сформировали видение той системы, которая может стать опорой для человека разумного, мыслящего, пытливого, усиливающего себя книгами, к примеру, по тифлосурдопедагогике и пр., и пр., узнавая, как слепой человек представляет полет в качестве летчика в самолете, и понимая, что часто мы относимся к себе, как слепоглухие.
Неадекватное мышление удивительно распространено в наших рядах. А борьба с неадекватностью, нетождественностью суждений должна проходить при помощи приемов самонаблюдения. Запрет на З. Фрейда в нашей стране ушел в прошлое. Хотя он был, конечно, скорее официальным, потому что мы все равно пользовались им подспудно, читали и пользовались. И даже вышла одна книга - чистой воды фрейдизм - Маркова, чуть ли не в 1973 году, которая называлась "Функциональная теория искусства". Правда, издавалась она в "Медиздате" и называлась как-то странно, не в открытую. Я лично знал автора, к сожалению, уже покойного, и должен сказать, что и эту книгу не мешает поискать в библиотеке и посмотреть. И вообще с системой Фрейда, как бы она ни устаревала, надо обязательно познакомиться. И многое-многое, что сегодня называлось и не называлось, вам предстоит. безусловно, внимательно прочесть, изучить для того, чтобы вы были готовы во всеоружии современности, а не на каком-то очень отсталом уровне, к употреблению приемов, которые вам предлагаются. Вещь, конечно, нелегкая - читать некоторым людям медицинскую, допустим, или биологическую литературу, но дело в том, что наши занятия, как вы понимаете, носят функциональный характер. Мало разбудить человека, мало дать ему какой-то импульс, сообщить инерцию движения к цели. Нужно считать необходимым еще и поддержать его. Поэтому новые и новые импульсы вы обязательно должны получить за счет общения, которое у нас возникает, которое будет затем пролонгировано, с авторами гениальных книг, созданных самыми светлыми умами за всю историю человечества.
Одно что-либо точит нас подспудно, а значит, нам движенье суждено: спасает это самое "одно" от роковой незыблемости студня,
в душе подрагивающего нудно - тогда она - тарелка. Видно дно сквозь слой желе. И тот, кто был родной, чужеет вдруг, в тебе почуяв трутня...
Останься другом, друг! Не отмахнись от сил, нас непокоящих, и вниз, в обманный рай, ко лжи не устремляйся,
и с вечною тревогой подружись, и чтобы длилась подлинная жизнь, ты с противоположною сверяйся.
Этот мой сонет, может быть, и выражает ту диалектику, о которой я говорил сегодня, подходя к ней с технологической стороны. Здесь же я попытался выразить состояние человека, испытывающего вечно и непрерывно некоторые обиды и недовольства; с которых, как вы помните, я начал сегодня свое выступление.
Думаю, что в заключение первой половины нашей встречи можно прочесть еще и такой сонет:
Стал голос мой невьющимся от боли, и тяжела высказыванья прядь, и хочется словечкам дыбом встать на голове навеки хмурой доли
от ужаса, внушенного юдолью, когда как будто не на что пенять,
- и днем остался день, и пядь есть пядь, и все пространство - то же, что дотоле...
А мы поем, смеемся, иль молчим, иль плачем, если кто невозвратим, такой - увы! - в конце конец бесследный,
хоть мы нарочно превращались в грязь, чтоб мог он отпечататься, пройдясь, здесь, в бытии, где чересчур офсетно.
Итак, мы установили связь между движениями внутренними и движениями внешними, которые могут исполнять органы нашего тела, в том числе руки, ноги и т. д. К этому же числу мы необычным образом отнесем и речевой аппарат. Почему необычным? Да потому что обычно мы не можем наблюдать за теми движениями, которые у нас во рту, то есть то, что в раннем детстве, учась говорить на родном языке, неосознанно наблюдают детки малые, мы во взрослом состоянии довольно-таки плохо осуществляем. Потому и трудно нам, наверное, учиться, что мы не можем понять " простой истины: человек в силу специфики и сущности своего существа лучше всего может работать со своим подсознанием тогда, когда находится в состоянии очень активного, интенсивного бодрствования. Это во-первых. И, во-вторых, тогда, когда он "; работает над движениями, осознавая их, как над причиной ангуасса; ибо, если смотреть на психическую картину, абсолютно каждое движение начинается с маленького ангуасса. Прежде чем рождается навык, рождается полная беспомощность, которая проявляется как тревожное состояние; потому что мы неполностью осознаем физиологическую, двигательную, моторную, локомоторную подоплеку движения. Таким образом, чем больше мы знаем о природе движения, чем больше мы отстраняемся от собственного движения, наблюдая его, тем больше мы освобождаемся и тем быстрее получаем навык. Существуют обратные связи, которые очень интересно наблюдать, пытаясь воспитать в себе собственное умение.
Что же мы наблюдаем здесь прежде всего? Да то самое диалектическое становление, так набившее оскомину еще со времен школы. Но раньше мы видели в этом больше абстрактности, а сейчас, если вы попробуете заниматься собственно навыком вы вдруг Ощутите как что-то становится в вас, и происходит неожиданный переход количественных изменений в качественные. Естественно, при соответствующей сумме накоплений этих количественных изменений. Об этом мы немного позже будем говорить как о счетчике, как о скачке в другое.
Теперь вернемся к изготовкам. Если раньше мы представляли Движение очень физиологично, то теперь представим схематично. То есть, чтобы плодотворно работать над определенным рядом Движений, мы должны вынести наш речевой аппарат, уклад по-русски говоря, наружу, постаравшись изо всех сил представить себе, что все пробуемое нами будет пробоваться речевым аппаратом как бы вне нас. Обычно я советую представить это в нашем внутреннем ландшафте с огромным количеством неба, где совершенно ничего нет, кроме того, что мы задумали. Тот, кто очень много знает, имеет чулан вместо ландшафта, вместо неба и пения птиц, потрясающую (меня, например) невозможность абстрагироваться от многих бытовых вещей, что приводит к подверженности очень тяжелым патологическим последствиям. Поэтому давайте сейчас грамотно пользоваться имагинативной сферой, воображением, представлением.
А теперь рассмотрим сериал движений, которые отсутствуют в русском языке, являясь камнем преткновения во французском, например, или немецком языках. В немецком языке есть три буквы, которые принимают "Umlaut", "умлаут" (две точки или две черточки сверху) - это а, б, и, что совершенно меняет их произношение. Работая над исполнением лабиализованных, сгубленных гласных звуков, которые и вызывают наибольшую трудность, мы Г1\'лем говорить о последних двух, обозначающихся в международной фонетической транскрипции как foe. er] и [у, у]- Итак, какое движение нужно исполнить, чтобы произнести.. и" с умлаут или "и"? Нужно, как советуют опытные говоруны на этих языках. вытянуть вперед на два микрона губы и сказать русский звук "и " ([i] - в международной фонетической транскрипции) с твердым приступом.
Сразу но ходу. что такое.. твердый приступ", "Knacklaut" по-немецки? Этот звук имеет свое место, пожалуй, только в алфавитах семитских языков, в частности в арабском (fain]). В русском языке он произносится нами по тысяче раз в день, но обозначен не как согласный звук, а как некий факультативный призвук. Я думаю, что совершенно напрасно, его нужно было бы трактовать именно как согласный, потому что он и есть согласный, барьерный звук:,, Ах, какая прекрасная погода! " Слышите: "Ax! "" - это и есть твердый приступ, для произнесения которого мы напрягаем некоторые части речевого аппарата. Какие - вы уже можете проанализировать сами, тут все довольно просто.
Итак, используя эти сведения, мы. чтобы произнести,,!! ", про износим [i] и вытягиваем губы, завершая движение с помощью твердого приступа. Сильный приступ гласного в немецком языке встречается, как правило, в начале слова, мешая слиянию дан ного слова с предыдущим в одну звуковую группу, что вызывает, кстати, эффект резкой обрывчатости немецкой речи. Таким образом, мы разбиваем движение на части, рассматривая все очень уподробненно, подготовившись сначала, представив весь сериал, настроив себя, чувствуя свои ощущения, до последней капли осознавая их - только после этого у нас получится движение, не | затуманенное психическими напряжениями, свободное, раскован-, ное, прекрасное! Можно, конечно, не осознавать, и до конца дней своих произносить, сцепив зубы, с головной болью от воспоминания oDeutsche Sprache. Какие там чтения Гёте, когда я на дух его. не переношу! Отсюда, с этой подробности видения каждого движения, с увеличительного стекла, здесь находящегося, из твоего внимания к этому движению отлитого, берет начало свобода, берет начало твое высокое состояние при чтении "Фауста" Гёте; или "Доктора Фаустуса" Томаса Манна. Вот как все обстоит на самом деле. Потом вы убедитесь в этом. Во всяком случае те, кто за основу возьмут приемы и методики, которые будут предлагаться, обязательно дойдут до цели без тех страшных, неправильных, усилий, перед лицом которых мы обычно оказываемся.
Наконец, теперь перейдем к звуку, который ставится благодаря движению русского "э". Сделаем это для начала без всяких настроек, поставим номинал - звук в абстрактной форме. На два микрона вытягиваем вперед губы и ставим с Knacklaut'ом, с твердым приступом, звук [ц\: [е-е-е-е-е] - пауза, вытянуть губы - [0]. Теперь к произнесению "и" и "б" добавим еще одно движение - поставим эти звуки с настройкой.
Если к каждому микродвижению подходить так аналитично, мы обеспечим абсолютную осознанность, а следовательно, свободу. И беспатологическое обучение. Это тем более очень важно при самообучении, потому что приобрести психическое напряжение очень легко. За счет того, например, что у тебя все мышцы работают, а нужно всего лишь напряжение крайней.
Итак, [и]: настраиваемся через манок, включаем фокусировку. >>Dresden" - [<гг]. А теперь, если убрать Knacklaut и изменить фокусировку на французскую, получим [дг] французский: "Mon cher ami" - [ef]. Вот для чего нам нужен был номинал - звук безнастроечный. Теперь у нас есть два звука: один немецкий, другой - французский. Безнастроечный номинал, который мы делали с вами, в природе не существует, это была как бы редукция для нашего удобства. Заметьте, какая технология - свести все к элементарному, как в бухгалтерии, разложить по полочкам. Я думаю, это придется по душе рационалистам. Но вместе с тем такая технологическая база обеспечит высокое состояние в будущем.
Когда человек доходит до звука [и] во французском языке в его трех испостасях, он в девяноста девяти случаях из ста закрывает учебник. Наши обыкновенные Иван Иванович или Марья Ивановна закрывают обязательно, потому что понять это с по-мощью наших замечательных учебников совершенно невозмож-но. А одна из причин заключается в том, что даже такой прилич-ный учебник, который именован "Французский язык для всех", дает, как и большинство других, почти везде и всегда результи-рующие фазы. Там, где случайно затесалось изображение начала движения, [т] например, изготовка просто совпадает с результацией. Несмотря на то, что авторы стоят как бы на пороге предчув-ствия этого закона, они не дают изготовки, потому что ими не от-крыт закон фокусировки, который вам уже известен.
Теперь смотрите внимательно. Во французском языке есть звук, который
обозначается как перевернутое русское "е": [а]. Звук, обозначаемый точно
таким же знаком, есть и в английском, и в немецком языках и встречается
только в безударном положе-нии. Звукодвижения же, обозначаемые этим знаком,
во всех трех языках совершенно различные. И попробуйте без культуры
движе-ния речевого аппарата произнести их точно! Нужна определенная
технология движений, которая поставит все точки над "i". Какая изготовка
будет у этого звука, когда мы произнесем его по-фран-цузски? Отвечаю:
изготовка о-умляутная, вы знаете ее - это "е" с вытянутыми губами. Все!
Неужели тяжело это запомнить на всю жизнь, чтобы не уподобляться Ивану
Ивановичу и Марье Ивано-вне? Но стоп! Тут есть еще одно затруднение. Во
французском языке есть еще один звук с о-умляутной изготовкой - звук [ое],
заметьте, это тоже [is], но он звучит совершенно по-другому. Вы спросите:
почему результация другая? Сложный вопрос. Но до-биться во всех трех случаях
нужной результации - вполне посиль-ная задача, когда мы знаем изготовку.
Дело в том, что звук [ как бы проходя-д щий, он не на-
<У^^| Г: ^^:
/^wl, \л ^У что встреча-
^S^v^ И ется чаще исего j [oe) у> в открытом сло-
\-------- re: [ilWleW
pare^/le^e]. Звук [ее] - " открытый, артикуляционный аппарат как бы
распахивается, натыкаясь на согласный, потому что [ое] встречается, в
основном, в закрытом слоге. Можно по анало-
гии сравнить произнесение звука "а" в русском языке в словах,,
ша-лу-нъя" тл"ша-нс", например. Первое "а" будет проходящим закрытым, второе
- натыкается на преграду из двух согласных и открывается.
И,, наконец, [ э "i беглый. Артикуляиионно он сходен со звуком [ое],
изготовка этих звуков общая: кончик языка упирается в ниж-ние зубы. губы
округлены и выдвинуты вперед. Но г э ] никогда не стоит под ударением,
проявляя в результирующей фазе краткость и меньшую напряженность в
произнесении: [1э ^а] - он смягчает-ся как бы, ретушируется, микшируется,
ослабляется. Это самый характерный звук французского языка. Если русский,
произнося слово "стол" подчеркивает твердость "л" призвуком,, ьг", то
фран-цуз закончит "table" еле заметным огублением [э ], а в словосоче-тании
"votre рёге" [уэ1гэфег] разделит этим звуком три столкнув-шиеся согласные,
чтобы смягчить и украсить их звучание. Зани-маясь постановкой звукодвижений,
нам нужно ориентироваться именно на движения, а не на результацию, читая эти
движения по знакам, как по нотам. Я останавливаюсь сейчас только на уз-ловых
моментах, все остальное вы разберете сами, остальные слу-чаи легко решаются
самостоятельно. Главное - вникнуть в спектр трудностей (При помощи наших,
уже известных вам, приемов все решается как бы автоматически).
Пойдем дальше. Кое-что вы поверхностно запомнили из того, что вам было
интересно, а теперь нужно брать учебники и начи-нать тренировать уже не
только звукодвижения. а и некоторые словодвижения, чуть-чуть с запозданием
одновременно зани-маясь словодвижениями. При этом нужно, конечно, иметь в
виду исполнение законов культуры движений речевого аппарата.
Первый закон звучит следующим образом: "Если мы произво-дим какое-либо
движение, следующую фазу можно начать, только осмыслив ее. При этом
напряжение мышц задерживается до осоз-нания следующей фазы". Эта общая
формулировка закона куль-туры движений, который называется "Постановка
движения". Если же мы возьмем частный случай, то это будет постановка речи,
постановка порождения речи. И эта постановка чрезвычай-но важна. Например,
для того, чтобы сказать слово,, coeur" [koe: r] - "сердце", я должен сначала
медленно (и чем медленнее я это сделаю в начале пути, тем быстрее,
баснословно быстрее, я достиг-ну приличных результатов на этом поприще, то
есть смогу произ-носить что-то свободно, без зажатостей, без сомнений,
достаточ-но правильно или, " как говорят, в зоне правильного) поставить [k],
заметив, что изготовка звука [k] производится на свет Божий при помощи
перефокусировки русского звука "к", который имеет тот же номинал, что и
французский. Итак, "Эй, ты! " - "к", "Моп cher ami" - [k1. И даже какой-то
оттенок мягкости появится, не свойственный для аналогичного русского звука.
Значит, я должен сделать как бы пред-иктовую локомоторную внутреннюю
операцию, я должен создать изготовку, и только это будет гарантировать мне -
что? - свободу, потому что осознание и есть свобода. Итак, мы поставили звук
Гк], и я знаю теперь, что он не может тянуться - здесь здравый смысл тут же
вступает в свои права. Поэтому я должен сразу же приготовить изготовку
Гое"|. Я готовлю ее медленно, про себя, вытянув на два микрона губы. Теперь
я могу произнести [к], поставленное Сое] не мешает его произнесению - и у
меня получается сразу два звука. Видите, я исполнил требование, которое
содержится в очень императивном законе: "Ни в коем случае нельзя произносить
во время тренировок то, что ты еще не поставил, не приобрел как навык, не
осознавая следующей фазы движения". И теперь, когда я буду произносить этот
пресловутый французский [г], который по изготовке одинаков с "г" русским в
словах "Господи "и "ога"или "г" украинским, кроме слов "гудзики", "гонок",
"гедэь" (следите за ходом мысли? ), я не испытываю никаких угрызений и у
меня есть возможность тренировать движения и психическую эластичность, ибо
тренировать движение только через аудицию - значит загонять себя в угол.
поэтому мы срочно прекращаем этим заниматься, выйдя из угла, а заодно и из
чулана. Итак, [koe: r], проверим тысячу раз: "Моп cher ami" - fkoe: r], и
этот украинский "г" вдруг становится хриплым, потому что я перенастроился
через фокусировку, через манок. Единственное условие - манок должен
исполняться далеко не формально, у кого он не получается, кто чувствует
какие-то неполадки с манком, тот непременно должен его поставить. Еще не
было такого человека, который бы не смог это сделать, ибо если у тебя
сгибается палец - ты гениален, ты можешь овладеть движением, осознав его. И
это не индивидуальная одаренность, это не индивидуальная гениальность - мы
все обладаем бесценным даром совершать осознанные движения.
А теперь давайте разберем еще несколько звуков, которые | связаны с
элементарными движениями как языка и прочих частей s речевого аппарата, так
и, конечно, гештальтов, потому что локомоторика сама по себе есть образ.
Человек наблюдательный, снизошедший, наконец, к себе, сподобившийся внимания
самого; себя, личного, персонального, достоин, кстати, внимания и других,
потому что внимание к себе - это прежде всего внимание к тому, как живут и
исполняют эти движения другие люди. Недаром мы выносим речевой аппарат за
пределы нашего организма - ',. он общ, мы все одинаково одарены им. Поэтому
попробуем сейчас: разобраться в таком трудном звуке, как [i]]. Прежде всего
- почему он получается или не получается? Да потому что, по нашей логике,
необходимо получить движение, исполнить пред-икт,; предударную фазу,
изготовку, а не мнить, что сразу можно исполнить результат. Результат часто
оказывается далеко не тем, который кажется на слух правильным, и далеко не
тем, который нужен на самом деле. Очень часто [s] с кончиком языка внизу на
слух; может показаться неотличимым от [s] с кончиком языка вверху, ^но общая
картина зажатости при этом будет невероятная, - преувеличим для
эмоциональности, - человек почернеет от излучений злобы, потому что ему
неудобно, потому что он нарушает закон. И даже закон кармы, ибо в силу
неправильности фокусировки, неподчиненности общему генерализирующему вектору
движений и напряжений он получает наказание, он получает ангуасс и
секундную, минутную психическую неполноценность. Те отрицательные вещи,
которые с нами творятся, вполне могут быть истолкованы, конечно, пока
несколько механистично, потому что мы не знакомы со всем аппаратом в
автодидактике, но этого достаточно, чтобы понять ожидающие нас опасности,
_если мы занимаемся так называемым слухачеством. Я думаю, тому, кто знаком с
музыкой, не надо объяснять, что слухачество - это игра на слух и, как
правило, с ошибками.
Итак, ставим движение, обратите внимание - движение, не звук, кото- Г\
рый обозначается знаком [i]]. Этот ^^ - п >_ \^Э звук имеет очень интересную
изготое- //. /%%^y*%JV Ку: сгорбленный язык задней спинкой "^УуУУУ^^^^^Л
Касается мягкого нёба. Попробуйте y^av^ vy бесшумно, без всякого напряжения,
С. 1^^ wf. просто испытывая ощущение, прижать 1 \ д^ сгорбленный, словно
спинка кошки, I I________>^<
язык к мягкому нёбу. Теперь очень важно уподробнить это дейс1 вие,
разобрать по косточкам, представить во плоти. У лондонц, и у берлинца, в
принципе, точно такой же, как наш, человечески] язык, только с развитыми
немножечко по-другому мышцами Между лондонцем и берлинцем, между швейцарцем
и венце;. тоже есть разница, потому что существуют жаргоны, локальны.
особенности, диалекты и пр. пр. В развитии нашего человеческог речевого
аппарата нам надо достичь какой-то нормативной ст^ пени, потому что языки с
точки зрения языковой, мышечной тож" развиваются. Наука, которая занимается
произносительной сие темой литературного языка, называется орфоэпией. Идеал,
в ое щем, одинаков, но в частностях он всегда конкретно различе! - Два
прекрасно говорящих московских диктора так же разнятся п своей орфоэпике,
как два диктора на "Би-би-си", которые об, говорят очень чисто. Это нужно
обязательно уяснить.
Итак, ставим первое в алгоритме - прижимаем заднюю спинк языка к
мягкому нёбу. Второе - представляем это, представляег сочно, во плоти и
ощущении, фигуративно, в схеме, которая o~>kv вает. И только теперь,
наконец, мы можем озвучить эту картинка это представление, это движение -
только пофазная работа о постановки движения к озвучиванию может избавить
нас от зг медляющих работу и очень опасных для психики напряжений.
И что же получилось? Давайте послушаем: [т] ]. Отлично! i теперь
разберем этот звук в словодвижении. В виде междомети? интерекции он
существует, кстати, во многих языках, в том числ и в китайском. Но нам этот
звук нужен в контексте других зв^ ков, как, например, в прекрасном немецком
слове "singen" [zinan - "петь". В английском ему соответствует слово "to
sing" [t3 sil] Трудность произнесения [п] для русскоязычного речевого аппг
рата состоит в отсутствии навыка опускать мягкое нёбо, не допус кая
размыкания задней части языка, в результате чего поел [п] появляется [g],
которого не должно быть. Это особенно слоя но при произнесении [п] между
гласными: [zinan], [ sii)a] (анг-г "singer" - "певец"), [ta sin a son]
(англ. "to sing a song" - "пет; песню"), [ Tinar] (нем. "Finger" - "палец").
В тех случаях, когда прс изнесение звука [i]] ошибочно заканчивается звуком
fg], попрс буйте сначала выговорить слово с паузой между [п] и [g], а пс том
не договорить [g]: [ zin-gan/ zin-an], [ta sin-ga son/ta si^] son]. И
никаких особых усилий не потребуется, нужно всего навсего осознать, что [g]
получаться не должно (Прим. ред. Случаи произнесения [g ] после [т] ]
оговариваются особыми правилами: в английском языке - в середине
слов-существительных неглагольного происхождения; в немецком - только в
заимствованных словах. ). И если мы не осознаем этого, образуется ангуасс,
пока крохотный, но если неосознанность какого-то напряжения повторяется изо
дня в день, в конце концов, получается очень неприятный "комок", который,
безусловно, станет вскоре солидным барьером.
Систему нельзя применять частично, нужно заниматься по системе, которая
вам предложена, используя ее во всей полноте. Известно, что если даже из
самых лучших швейцарских или японских часов вынуть анкер или какую-то другую
маленькую деталь, часы не будут работать. И этому, кстати, никто не
удивится. Давайте распространим эту аналогию на другие системы. Мы о вещи л
и нашу практику употребления слов, мы относимся к словам как к предметам,
слова - это же железки, "hardware" (англ. металлические изделия), как сказал
бы американец-кибернетик. И этот hardware должен быть вещью осознанной, в
ней нельзя ничего подменять, пока вы не осознаете и не научитесь делать
свое, индивидуальное, пользуясь своей ручейковой логикой, своими ощущениями,
которые, конечно же, похожи на аналогичные ощущения других людей, но
обязательно имеют нечто свое.
Теперь займемся, наконец-то, замечательным английским звуком, который
очень трудно дается нашему брату украино- и i русскоязычному, звуком [аи].
Каким образом мы будем ставить | его? Как ни странно, русский.. в" имеет
точно такую же изготовку, | движение после которой отличается только фазой
раскрытия рта: и дополнительным напряжением верхней губы. Итак. гу]. Это
дентально-лабиальный звук, образующийся прикосновением нижней губы к верхним
зубам. Кстати, в испанском этот ^"^ \^ звук лабиально-лабиальный, то есть
//^Ь^^уу^'^^&. губно-губной. В английском, "немецком ч65]^^^^^^^^^
французском и многих других он ден- r~W^^V^ тально-лабиальный, как и в
русском. ^ V^ " I Итак, готовим дентально-лабиальное 1 ^ звукодвижение [v];
сосредоточив внима "-? - _-------л-
ние на том, что верхняя губа напрягается, как бы прикрывая нижнюю, и
произносим: [эи] вместо нашего замечательного "русского" Гпси], [паи] - это
типичный британский вариант; в английском, который практикуется в Америке, в
точности этого звука нет, но прообраз его все-таки существует, при его
дентально-лабиальной постановке верхняя губа оттягивается не вниз, а вперед:
[paust]. Это одно из самых трудных мест в орфоэпике английского языка,
особенно современного. Затруднения происходят по психологическим и не только
психологическим причинам. Мы интуитивно хотим услышать то, что сами умеем, -
поэтому после иняза с таким огромным трудом воспринимается "Би-би-си". Я
очень рекомендовал бы слушать сейчас и то и другое, то есть и английское
"Би-би-си", и американский "Голос Америки", не забывая, что фокусировка в
американском отличается от британской назальностью. То есть фокусировка в
американском будет двойная - помните, есть свет двойных звезд? - и
дентально-ла-биальная, и назальная. К примеру, [taim] - чисто
дентально-ла-биальное британское произношение, а теперь - [taim] с
назализацией. Я думаю, это очень легко сделать с помощью мысли. Мысль легко
управляема, я имею в виду ту мысль, которая является как бы цензором
движения: только подумаешь о назализации ~ заговоришь в нос, подумаешь о
том, чтобы двинуть мизинчиком - и он двинулся, если не развита мышца -
развиваешь через повтор, и она двигается у тебя лучше. И так до
бесконечности. Главное то, что талант к движению есть у каждого, нужно
только воспользоваться им.
Давайте рассмотрим теперь еще один звук, который тоже стал притчей во
язьшех у нашего брата. Это английский звук [г]. Естественно, здесь
опять-таки есть два варианта - британский и американский. Возьмем сначала
британский, который исполняется, как и американский, при помощи загнутого
вверх кончика языка. В британском кончик языка загнут чуть-чуть: ""г-т-г-г],
в американском - гораздо сильнее: Гг-г-г-г1. В постановке этих звуков
непременно нужен слуховой контроль, который - как контроль - никому не
возбраняется. Важно только слушать различные радиостанции в оригинале. Я
ничего не имею против московских и киевских программ, но чистого английского
вы у нас все равно не услышите, это будет либо смесь американского и
английского, либо канадский или американский варианты. Причем, если это
носители языка, они далеко не всегда филологи, чаще всего люди с улицы,
которые, не совсем чисто говорят на языке. Вы помните историю с гувернерами
в России, которые обучали наших дворян языку парижских окраин. Там он бы
coiffeur, паоикмахер. а тут, понимаете ли специалист французского, черт
возьми parle bien (фр. хорошо говорит)! А ведь невероятно важно, чтобы
носитель языка был и духовным образцом с правильным литературным
произношением. Заметьте, ученые, хорошие филологи-американисты не
"роскошествуют", они очень многое произносят, как британцы, стараясь
смягчить американский вариант. И это неспроста. Но. будем живы, еще вернемся
к этому, пока мы не доросли до таких частностей. Мы только закладываем
основание и базис здания культуры движения речевого аппарата.
Итак, следующий закон культуры движений - непременное использование
текстов для отработки движений речевого аппарата- С точки зрения человека,
обучающегося движениям на каком-то языке, мы можем использовать тексты чисто
лингвистически. Подход к тексту как к тексту тренировочному, представляющему
совершенно другую семантическую ценность для нас, может показаться на первых
порах несколько неожиданным. Но этот подход, однако, оказывает чрезвычайно
важную помощь одной из самых главных вещей в автодидактике -
морфологизирующему поведению. Дело в том, что с нашей точки зрения ни в коем
случае нельзя заниматься так называемой семантикой - грубо говоря, смыслами
- до тех пор, пока мы не занялись воспроизведением текста. Когда-то великий
буддолог, один из самых. крупных, пока еще непревзойденных, вероятно,
знатоков пали, хинди, санскрита, Федор Ипполитович Щербатской говорил: "Как
можно заниматься трактовками подтекста, не зная всех значений слов, не зная
текста" - и, добавим, не воспроизводя этого текста?! Ведь в данном случае
первична не трактовка, не смысл, первично воспроизведение текста, знание его
формы, знание вещества, в котором существует семантика. Поэтому работать
надо всегда именно над веществом, ибо форма существования смысла нам
доступна до конца, а смысл - полностью никогда. Если мы акцентируем себя на
добывании смысла из знакового вещества, мы получаем неограниченное
количество возможностей добывания колоссальной массы неврастении. Неожиданно
звучит, но, по-моему, если вы следили за логикой наших рассуждений, логично.
И самое главное правило в автодидактике - в первую очередь заботиться об
исполнении, о чувственном преображении, трансформации учебного материала,
только тогда к нам автоматически поступают смыслы и трактовки.
Попытка человека совершить поступок есть движение, называемое
макродвижением, движением поведенческим. Вместо того, чтобы разбить лоб один
раз, человек должен постукивать им о материал, который нужно выучить,
многократно, отходя к другому материалу, что приведет к незаметному усвоению
исходного. Если вам нужно сделать что-то, не надо заставлять себя делать это
за один присест, нужно подходить к этому материалу 180 раз, интересуясь им
по 3-4 секунды в течение часа. В течение двух часов подойдите к нему 350 раз
и т. д., но занимайтесь другим как главным, парадоксализируя интенцию,
симулируя интерес в совершенно другом. Эта культура макродвижения,
поведенческая культура, тоже есть движение, связанное, естественно, с
innerer Bewegungen, с внутренним движением, с душой. Только в таком случае
мы встанем в позицию необижания, уважения этого предмета. "Надо, Федя! "
превращает нас в человека, который занимается сплошным насилием, в
антидостоевского человека, в тех самых "человеков" из "Бесов" и кое откуда
еще.
Как организовывается макродвижение, вы, наверное, уже поняли: нельзя,
чтобы был один учебник - это плохо. Теперь попробуем разобраться, как можно
дробить занятия с текстами, которые у вас под рукой. На первых порах нужно
организовать место из нужных нам объектов восприятия так, чтобы их было
много, допустим, десяток: несколько текстов на одном языке. несколько на
другом, несколько на третьем. Это вполне могут быть книги, по которым вы
будете учиться читать, двигать своим речевым аппаратом, обучать себя
словодвижениям, а потом и пассажной технике - пассажная техника не замедлит
явиться, если вы одолеете полромана. Необходима ненавязчивость, как
ненавязчиво учат таблицу умножения прогрессивные педагоги с детьми. Сейчас
мы, кстати, работаем над таким букварем, чтобы ребенок сам мог с двух с
половиной лет ненавязчиво себя обучать - это вполне возможно. А за счет
того, что повтор будет творческий. ты все запоминаешь, потому что мысль
входит без зубрежки. Ты морфологизируешь, то есть каждый раз делаешь повтор
иным, как каждый раз снова влюбляешься в любимого человека, потому что
каждый раз он для тебя другой. Нам обязательно нужно помнить. что
переключение должно быть частым, очень частым, тогда объем внимания
возрастает невероятно, невероятно возрастает количество возможностей
ассоциировать, причем это делается подсознательно, нужно только научиться
наблюдать и извлекать пользу из этого ручейкового действа, действа
внутреннего, обозначая внутренние движения знаками, использовать которые
нужно, конечно же, сообразно вашей профессии и специальности.
Конечно, работать творчески возможно, только развивая в себе
самостоятельность и избавляясь от синдрома обученной беспомощности. studied
helplessness. Обученная беспомощность есть паралич наших внутренних
движений. Человек даже подумать не может о том, что способен выучить
иероглифику - это, конечно. уже тяжелый случай. Такой патологией, кстати,
страдает огромное количество людей, и особенно среди европейцев. У немцев
есть даже такая поговорка - ; "Es ist fur mich Chinesisch", "Это для меня
китайский". К тому же многие путают двигательную, речевую сферу языка с
самим языком или с его письменностью. Теперь это нужно. увидеть
уподробненно. дифференцирование, что даст возможность расслабиться и
потихонечку завоевать себя, свое собственное доверие, потому что обученная
беспомощность - это недоверие к себе самому, неуверенность в способности
совершении ряда движений, заметьте - не подвигов Геракла, а ряда " начальных
движений, котооые приведут к другому ряду, к увеличению количества навыков и
умений. Обученная беспомощность заставляет не просто расписываться в том,
что у тебя плохая Г память, а в том что ты плохой аналитик, потому что не
умеешь "} наблюдать за собой, в том; что ты плохой спортсмен., потому что;
если ты можешь сделать кувырок, ты вполне способен выучить | очень много
иероглифов, ибо и то и другое - есть спорт, есть дви-, жение, причем
движение- связанное с поэзией. Я говорю вам это, чтобы еще раз подчеркнуть,
что все в нашей системе должно быть поставлено как сочетание поэтического,
философского и заземленно-спортивного.
Везде, во всех упражнениях нужно ставить на первое место спортивный
элемент, погружая его а ощущения ритуальности и храмовости. свойственные
нашей человеческой культуре. Мы еще будем говорить об этом. но вы. наверное
уже уследили, что здесь является ядром, квинтэссенцией, а что поверхностным
периметром. Htf одинаково важно и то; и другое, потому что существование
атома зависит и от его оболочек, ибо ядро есть только ядро атома но не атом.
Системы должны быть цельными, и эти системы мы обязаны у себя все время
просматривать, следя за ними, как за живыми существами.
Теперь представьте, что прошло две недели и вы научились произносить
или; точнее, научились двигать речевым аппаратом и следить за движениями
так. что даже испытываете удовольствие! Вы говорите [б], [д], [б]. [6is iz],
[6is iz] и чувствуете, что Аокусиров-ка правильная, и напряжение. У вас
развивается какой-то маленький навык, вы следите за ним. Интересная штука! В
последних лекциях мы затронем тему стадий - невероятно важная вещь.
Используя наши приемы и методики, человек очень быстро дохо- дит до
четвертой стадии, потом совершенствуясь всю жизнь, но иногда начиная - на
ином витке - вновь с первой стадии и не боясь этого. Пока вы находитесь в
стадии под названием.. Звуко-движения", а может быть. кто-то и до
"Словодвижений " добрался. потому что недельного нахождения в первой стадии
иногда вполне достаточно, чтобы языки, которыми мы занимаемся, хорошо
дифференцировались и вошли в систему.
Работая над звуко- и словодвижениями, нужно обязательно применять один
очень любопытный прием. Мы называем его.. Реверберация во внутреннем
ландшафте". Слово. реверберация'" можно перевести с английского на греческий
как "эхо", которое в своем греческом виде прочно укоренилось в русском
языке. Эффект эха мы используем в работе с речевым аппаратом в воображении,
чтобы увеличить количество повторов. Каким образом? Представьте на фоне
моря, в организованной небесной пусто те внутреннего ландшафта эхообразный
повтор необходимого для постановки словодвижения. Мы творчески конструируем
повтор с целью сделать навык переосмысливая материал с морфологической точки
зрения, имея в виду формальное исполнение. Например. скажем "мама "'':
автоматически заведя в себе ревербе^апион-ную машинку: "мама", "мама" -
громко, "мама" - чуть тише. четко выговаривая каждый звук. "мама" - еще
тише.. мама" - шепотом.,, ма",., ма",;, а" "а"', "о-а-а"... Таким образом,
развивается аудиоимагинативность. то есть слуховое воображение, внутренний
слух. но самое главное - мы экономим по несколько часов в день, потому что
этот повтор реален мы совершаем в реальности те же локомоторные усилия. Я
думаю, что теперь вы понимаете откуда берется чувство денсации уплотнения
времени. А ведь это только начало, попробуйте сегодня же на сон грядущий
заниматься словодвижениями, используя принципы, которые мы только что
осветили вместе нашим общим интересом к ним.
Следующий важный момент - добиваться безусловной дифференциации
отдельных языковых школ: вот французский, вот английский, вот немецкий.
Здесь я еще раз хочу заострить ваше внимание на необходимости взять именно
эту культурологическую группу для начала, я понимаю, что кому-то нужно
сдавать зачеты и прочее, но попробуйте все-таки не нарушать системность
попоробуйте уважить, если не автора, то хотя бы свою логику. Чтобы эти три
языка не слипались; нужно непременно мельчить нужно как можно чаще менять
их. Например, вы прошли звуко-движения: уже умеете немного читать,
занимаетесь пассажной техникой на третьей стадии (у наиболее сообразительных
это возможно на приличном уровне уже через месяц, а через полгода - это
совсем неплохой уровень, если вы будете слушать и точно исполнять то, что
может быть исполнено каждым человеком - для
160
этого нужно только здоровье и внимательность в овладении системой) -
заметьте себе, что нельзя подолгу читать на одном языке, иначе один язык
будет мешать другому. "То be or not to be":
"Tir'd with all these, for restful death I cry As to behold desert a
beggar born".
Прочитали и тут же переключились - "Mon cher ami":
"A 1'horizon monte une nue, Sculptant sa forme dans 1'azur".
И тут же, перенастроившись - "Dresden":
"Wer reitet so spat durch Nacht und Wind? Es ist der Vater mit seinem
Kind".
Заметьте, какой спортивный оттенок это носит. Нужно уметь вовремя
отрывать себя. Мы называем это правило "Правилом недоведения интереса до
выгорания". "Правилом невыгорающего интереса". Нельзя интерес, который у
тебя появился, долго держать на пике - чуть-чуть передержал, актуализация
моментально прошла. Поэтому, взобравшись на пик. необходимо тут же перенести
его на другое, чтобы осталась, с одной стороны, маленькая досада, и с другой
- сохранился в живых интерес-интересик. к которому можно вернуться через
час, а может быть, и через полгода, даже через десять лет. В вас должно
оставаться чувство не-дочитанности хорошей книги, чувство брошенности самого
вкус-| ного сохранившегося где-то в волшебном холодильнике чувств, -
'ощущение:, которое очень хочется пережить. Только так необходимо работать с
материалом - нужно не полностью "быть в рояле''. когда играешь на нем, не
полностью принадлежать ему, а быть | над "ним. Как говорят ведущие музыканты
мира всех времен и "народов, нужно владеть инструментом, а инструмент в
дан-[ном случае - наш собственный интерес. Это тоже входит в культуру
движений.
Поведенческая культура движений или, точнее, культура ^поведенческих
движений - вещь очень сложная, давайте соблюдать постепенность, и наблюдения
потихоньку приведут нас к совладению гештальтной культурой движений,
которая, кстати. опять-таки зависит от культуры движений мышечных. Как это
ни странно прозвучит для некоторых людей, но именно от культуры движений
речевого аппарата (нами это неоднократно показано на практике и доказано
теоретически) зависит мышление. Заметьте это пока на полях - со временем,
когда увеличится терминологическая оснащенность и вы немного
попрактикуетесь, увидите насколько мы правы. У нас же в педагогике на эту
сторону вообще не обращают внимания. Я раньше уже говорил об этом, но у вас
сейчас совсем другой уровень и восприятия, и общения друг с другом по этому
поводу. Мы прибавляем по капельке, идя от обзора к уточнению, к уподробнению
точно так же, как делали это в ранней "юности", когда нам был год-два - мы
воспринимали мир синкретично, в общем, потихонечку расшифровывая, называя,
номинируя. И сейчас нам предстоит вновь родиться, присоединяясь к
немецкоязычной культуре, к франкоязычной культуре, к англоязычной культуре.
Эти присоединения подарят такой волшебный мир чувств, который равен второму,
третьему, пятому рождениям, а объединение этих волшебных миров даст такие
невероятные приросты энергии и возможности не стареть, быть
ювенализирующимся, омолаживающимся и ювенализирующим других, что вам ничего
иного не остается, как... начать проведение эксперимента на себе в
экстремальных условиях.
Я называю экстремальными условиями не что иное, как быт. А как же: на
молочную кухню бежать, в очереди стоять... Но скажу честно, автодидакт
радуется каждой очереди, если у него сформирована поведенческая культура.
Очередь - как праздник. Транспорт - праздник. Поэтому пришло время сообщить,
что вы должны готовиться к этой радости, потому что основная часть так
называемой лексики наших трех иностранных языков будет усвоена именно в
очередях. Для этого нам предстоит воспользоваться системой закладок, или
ассоциативных листов, распространенных не первую тысячу лет в том или ином
виде. Нами продумано и разработано самостоятельное продолжение весьма
известной системы.
Итак, вы должны будете подготовить большие или небольшие - это ваше
дело, я предпочитаю небольшие, примерно 5х10 см- листочки, лучше на плотной
бумаге, которая более долговечна в условиях не совсем бережного отношения.
Размер подберите для себя по графике, я даже для китайского пользуюсь
небольшими размерами закладок, выписывая не иероглифы, а фонетическое
изображение слов (когда овладеваешь иерогли-фикой, лексику можно делать,
используя только фонетическое написание слов). Далее листок нужно разграфить
вдоль на три равные части, проставив в первой колонке цифры от одного до
тридцати трех, во второй - от тридцати четырех до шестидесяти восьми и от
шестидесяти девяти до ста - в третьей. Таких листков нужно будет не менее
чем по тридцать пар на каждый язык, то есть примерно около двухсот. Сколько
времени придется с ними работать? Это зависит от разных причин - от
возможностей, от степени овладения системой, некоторые говорят, даже от
пола. Я бы не сказал, что это зависит от пола, - скорее от совестливости, от
стремления знать что-то, кому-то хватает года, кому-то полутора, а кому-то и
семи месяцев. Люди разного пола стремятся к знаниям совершенно одинаково,
конечно, существуют особенности женского и мужского восприятия, но ни
мужских, ни женских закладок не бывает.
Закладки желательно начинать выписывать из учебников, если нет
учебников - из словарей, следующим образом: каждая закладка, как вы поняли,
имеет два варианта - один иноязычный. другой - аналогичный ему, на родном
языке. Причем, естественно. закладка делается не для того, чтобы запомнить
слова - не забывайте о парадоксальной интенции, - а чтобы натренировать
определенное количество движений, делая их родными. Таким образом этот
процесс перейдет в мышление, став вторичной адаптацией. Потом мы будем
делать все совершенно по-другому, отбросив этот метод как ненужный, как
шелуху. Но сейчас он нужен для организации дисциплины, для овладения
культурой движений по-настоящему, находясь в системе, которая все время дает
очень много наблюдений, питая удивительными импульсами для того, чтобы мы
могли снова и снова заниматься этим. Закладку необходимо стараться делать
каждый день, не получается - делайте раз в три дня, не получается в три -
делайте в четыре.
Итак, вечером, краем глаза глядя в телевизор, вы выписываете на одном
листочке иностранное слово, на другом - под этим же номером - его перевод.
Если вы составляете английскую закладку, рядом со словом в скобках
желательно указывать его произношение, потому что английский язык очень
плохо соблюдает нормативность чтения, чего нельзя сказать о немецком и
французском. Усвоить правила чтения немецких и французских слов достаточно
несложно, а исключения, в основном иноязычные, составляют не такой большой
процент и всегда приводятся в словарях. Таким образом, под номером один вы
выписываете, например слово "book", рядом указывая [buk]. Затем сразу же на
другом листке пишите под цифрой 1 его перевод. Никогда не откладывайте
перевод - этот алгоритм проверен, - иначе будете путаться обязательно. Я
понимаю, как велико искушение написать десяток-другой иностранных слов, а
потом уже их переводы. Тем опасней ошибка, которая может возникнуть.
Закладку лучше всего составлять "под телевизор", положив перед собой
два листочка, желательно хотя бы передачу смотреть путную. Запоминать ничего
не нужно, но работайте очень внимательно, не пропуская ни единого неточного
переписывания.
10" 163
Все слова из большой словарной статьи или из учебника выписывать не
нужно, выписывайте только первое, остальное прочитывайте и идите дальше.
Составлять закладку, кстати, можно не --------------- ]
1. Book[buk]
2. Table [teibi]
3. Face[feis]
4. Lesson [lesn]
5. Hen [hen]
6. Kitten [kitn]
67.
33
66.
100.
только под телевизор, очень хороший момент для такого дела - ссора с
мужем или женой. Помните, как один мудрый психиатр заметил, что драки должны
быть. только их никогда нельзя вы
. Книга:. Стол!. Лицо
4. Урок
5. Курица
6. Котенок
33.
66.
100.
игрывать. Это и наша позиция. Закладка - самое подходящее занятие для
того, чтобы избежать желания получить первый приз. У нас думают, что
счастливы те, кто не ссорится, но это же не ссо-
164
ры - милые бранятся, только тешатся. Ссора начинается тогда когда
кто-то выиграл. Видите, как замечательно можно распорядиться, ссорным"
временем'. "Ты уже все сказал? А я уже все записала! " Любовь
продолжается... И если мне кто-то женского пола опять пришлет письмо о том,
что есть автодидактика для женщин, я обижусь. Нет, автодидактика существует
для людей. Конечно, есть особенности: женщинам повезло. Женщина имеет четыре
полушария - два правых, два левых. Это обстоятельство. кстати, бесит очень
многих мужчин, они чувствуют его интуитивно: "Как она может смотреть в
зеркало, на соседа и на меня? " А для женщины это совершенно нормально. Она
и в разговоре может совершенно нормативно, не очень напрягаясь, думать о
другом, о третьем, и в это время очень внимательно слушать. Мужчины на такое
не способны, у них всего два полушария - одно правое и одно левое. У женщины
даже спектр восприятия оттенков вкуса. запаха, цвета гораздо шире.
Понимаете? Конечно, это картина несколько упрощенная, но в общих чертах она
вполне отвечает действительности.
Итак, мы с вами сделали закладки, что дальше? Главное - подготовить сто
слов на английском, сто - на немецком, естественно, с переводом, беря только
первое значение слов, и сто - на французском, причем не бойтесь, что еще не
умеете читать. Когда будете выписывать слова, допустим, по-французски;
обязательно посмотрите в справочнике, как они читаются, и произойдет
пери-феризация, вы не будете учиться читать, вы будете выписывать слово, но
таким образом постепенно научитесь и читать. Понимаете? Все нужно делать
парадоксально, ничего не запоминая. чтобы запомнить. Кстати, закладки - чуть
ли не единственный вид письменной работы в автодидактике - нужны еще и для
того, чтобы попробовать графику языка. Китайскую письменность например,
невозможно изучать, если ты не знаком с правилами письма и не знаешь порядка
черт, потому что порядок черт - это и есть способ уничтожения энтропии в
китайской письменности - весьма философичная вещь.
Вы понимаете, что я неспроста рассказываю так подробно, потому что
обычно возникает невероятное количество вопросов, которые совершенно типичны
во всех городах, - за исключением десяти-пятнадцати действительно
оригинальных. Везде меня спрашивают об одном и том же: манок на арабском,
манок на испанском, манок на древнееврейском, как выписывать слова, сколько
значений слов выписывать и т. д. и т. п. Правда, смешно было бы услышать
после того, что я сегодня в течение длительного времени рассказывал: "А
нужно ли выписывать второе значение слова? " Конечно, нет, выписывается
только первое зна чение или то, которое подходит нам по смыслу, если речь
идет о работе с конкретным текстом.
Тему "Ассоциирование", работу с закладками мы рассмотрим позднее, а
сейчас несколько слов о книгах, которые нужно иметь Очень большая просьба
приобрести на каждом из языков объемную, страниц хотя бы на двести, и
"сплошную", в жанре романа-повести книгу с непрерывно развивающейся фабулой,
с одними и теми же героями. Пусть это будет "Drei Kameraden", "Три товарища"
Эриха-Марии Ремарка на немецком - очаровательное произведение, я сам
когда-то очень часто обращался к нему; когда был юношей, мне нравилось
читать и перечитывать его. Это простая и замечательная вещь для наших
языковых поползновений, весьма полезная для нашего человеческого роста.
Встретив в автодидактике удивительную для многих фразу "читать роман", я
думаю, теперь вы поймете, что речь идет о том, чтобы пробовать, пытаться
читать роман. Любопытно, что те, кого в народе называют полиглотами,
давным-давно пользуются этим приемом, стремясь в первую очередь научиться
читать, потому что, если ты много читаешь- ты многое наблюдаешь в тексте. Вы
уже вспомнили, наверное, закон, который мы назвали "Законом
пролонгированного восприятия и уподробненного видения". Заметьте, многие
умения как бы автоматически получаются как результат вашего неотрывного
внимания к тексту.
И еще одно. Читая роман, забудьте о семантике, мы используем
лингвистическое чтение первого порядка, чтение вне семантического
содержания, когда я не слежу за семантикой, за смыслом, за фабулой, а
получаю их во-вторых, где-то к сотой странице. Не зная языка, я уже кое-что
начинаю понимать, но меня это вообще не волнует в данном случае, я хочу,
во-первых, прикоснуться, как я уже говорил, к культуре, и, во-вторых, - как
можно быстрее научиться движениям, аккуратно, в зоне правильного работая
своим речевым аппаратом, а следовательно, и мозгами.
Если вы не уяснили закон пролонгированного восприятия - это весьма
печальное обстоятельство, которое может привести к параличу испытания себя
на креативность, когда очень многое начинаешь открывать за счет творчества
собственной грамматики, например, немецкого языка. Если вы знаете
элементарное грамматическое правило о том, что все существительные в
немецком языке нормативно пишутся с большой буквы, вы будете отличать
существительные. Если вы знаете, что наличие суффикса,, - nd-"-признак
причастия, вы будете узнавать причастия, употребление которых в данном языке
само раскроется перед вами. Это очень индивидуальные вещи, как индивидуальны
ваши собственные наблюдения. И эти две уникальные индивидуальности
сплетаются в вашей общей работе начинающего аналитика - а это надо развивать
и не бояться, что вы не сразу схватываете семантику, потому что сделав, как
шутят мои автодидакты, тридцать пять закладок, вы будете иметь такой запас
слов, которого хватит на сто тридцать пять романов с лихвой. Тридцать пять
закладок можно сделать за два месяца совершенно свободно, только не
забывайте о законе культурологической группы, когда, как вы заметили,
"singen" и "sing" не надо учить, потому что корень этих слов одинаков. Чтобы
знать 50-60 тысяч слов, достаточно будет познакомиться с 10 тысячами в трех
языках, потому что одно слово в одном языке тащит за собой два других. Очень
большой процент приходится на словообразование за счет суффиксов и
приставок, которые запомнить не так сложно. Представляете себе этот
фейерверк, этот выстрел из тридцати тысяч орудий! Праздник, о котором вы
даже не подозреваете, спит в вас, его нужно только разбудить за счет
упражнений, за счет настойчивости. А энергия к вам придет. Она неисчерпаема
в культуре.
Лекция пятая. ТАКОЕ РАЗНОЕ ОДНО И ТО ЖЕ
Приказы внутри нас. - Приложив ухо к душе... - Восточно-западное мышление. - Главный инструмент разума. - Личное влияние на зло. - Чем больше скуки, тем меньше культуры. - Символ - сын образа. - "Стихотворение" Эдисона. - Медитация по-автодидактически. - Разговор о уплотненной манере.- Ваяние времени. - Тотальность поэзии. - Воспоминание о флагеллантах. - "Вертикальное" и "горизонтальное" ассоциирование. - Культурные клише и образование. - Онравстливание метода. - Телесное мышление и космос. - Чувство-мышление и мыслечувствование. - Жизнь есть текст. - Родник рефлексии. - Вездесущее ассоциирование. - Гарантии запоминания. - Чем нелепее, тем разумнее, если хочешь помнить. - Благо медленного чтения. - Двойной смысл столкновений с бытием. - Тексты на всю жизнь. - Инзрция повтора. - Превращение шедевра в необходимость. - Книги впрок. - Усталость от жизни. - Духовность состоит из смыслов. - Метафизический реализм. - Тезаурус высоких состояний. - Энергия, исходящая из текста. - В семантических сетях. - За пределы известного. - Парадокс и китч. - Рутинизация. - Скорлупа смысла. - Изготовки для мыслей. - Хорошо темперированные движения. - Из чего сделан смысл. - Сомнение есть отсутствие конкретной комфортной ассоциации. - Засоренные библиотеки и скорочтение.
Мы продолжаем разговор на одну из самых серьезных тем. Это тема приказов, которые мы слышим внутри нас, так называемых императивов, - тема, которую мы уже начали совершенно незаметно для нас затрагивать, ибо говоря о самонаблюдении, мы. конечно же; занимались смыслами и. естественно, желанием их раскрывать. Если говорить очень серьезно, то мы только этим и заняты всю жизнь, только этим и стремимся где-то подспудно, про себя. заниматься. Тайна смысла - как тайна острова сокровищ, который оказывается с каждым днем нашей работы, называемой жизнью, все больше и больше. Он постоянно удивляет нас, этот Остров Бытия, всегда оказываясь островом, но всегда расширяющимся. Личность тоже расширяется, продвигаясь миллиметр за миллиметром как бы в такт расширению в нашем представлении Острова Бытия. Поэтому и самонаблюдение - вещь совершенно безграничная, поэтому и обучение, и самообучение, естественно, не имеют конца.
Саморазвитие человека - удивительная тайна природы, как, впрочем, и императив. Откуда он берется, приказ: "Возьми и сделай"? Откуда берется интерес - ведь интерес просто разновидность императива? Откуда, в конце концов, появился полипептид? ,,По-ли-пеп-тид" - какое страшное и сухое слово! Но стоит ".взять" его в руки и мысленно подержать чуть-чуть, согрев своим пристрастием к точности, мы вдруг обнаружим в нем удивительный смысл. Несколько лет назад, в 1986 году известным ученым-биологом К.Пертом была опубликована интереснейшая статья, посвященная полипептидам, которые, оказывается, сотворяют в нашем теле эмоции до того, как мы их осознаем. То есть состояние существует до осознания, и мозг в этом не участвует! Полипептиды, как говорят ученые, клястеризуются (лат. скапливаются) в первичной точке, где образуются ощущения и творится наше настроение. Если задуматься, можно сделать естественные в данном случае выводы, которые вполне способны оказать помощь в занятиях самоанализом. Мы можем тут же сразу связать концепции, с которыми были знакомы раньше, с теми концепциями, которые возникли после ознакомления с современными авторами, переделать себя. критически подойдя к своим знаниям и яснее представляя, с чем же нам приходится работать в педагогическом смысле слова.
Мне очень жаль. что я не могу подробно останавливаться сейчас на проблеме полипептидов. Но с 1986 года прошло уже немало времени, и многие узнали об оценке К.Перта и о доказательности этой оценки. Сейчас уже можно сказать и о том, что структурированность или, иначе говоря, представляемая нами модель взаимоотношений между осознанным и неосознанным, между рабочими частями системы для автодидакта (а осознанные - это, безусловно, рабочие части) и неосознанными частями, изменилась весьма значительно. Ибо изменились наши воззрения и оценки. изменились воззрения Фрейда, они не отменены - они дополнены. но признаны механистическими во многих отношениях. Изменились воззрения Юнга. Безусловно, что коллективное бессознательное - об этом уже пишут многие авторы - это нечто связанное в современном понимании с космическим сознанием. Если мы сейчас копнем еще глубже, то выйдем к трансперсональной психологии. Но дело в том, что изменение сознания действительно легче всего получить, снимая так называемую логическую часть системы, то есть медитируя. И к этому вопросу мы приходим сегодня как к главному в теме ассоциирования. А эта тема, в свою очередь, тоже является одной из самых важных для человека, который хочет научиться думать спонтанно.
Сегодня я опять - вспомните нашу ручейковость - буду касаться обоснованности этого действия. Зло - штука недолговечная - обязательно должно окончиться. Зло имеет конец. Добро же длится - это нечто таинственное, являющееся непрерывно длящимся. Каким образом так получается? Сейчас, конечно, мы уже многое можем предполагать, мы можем говорить о заданности. которая существует в нашем теле, в нашей психике, в наших фильтрах, и в бейесовсй логике предмышления, и в космическом сознании, и в самом космосе, который почему-то все время посылает какие-то сигналы, но не в том банально-механистическом смысле, который обычно имеют в виду читатели каких-то новоявленных комиксов на эту тему, а в самом глубоком, в самом интимно-непосредственном смысле, когда мы общаемся с явлениями культуры, друг с другом или же с самими собой, что похоже на общение с другими людьми.
Говоря об императиве-секунде, мы можем точно сказать, что это один из главных приемов для начинающего автодидакта. В чем он заключается? Человек прислушивается к себе, приложив ухо к душе, и вдруг чувствует, что ему сейчас очень нужно поинтересоваться тем, что он раньше считал чепухой: у него появляется острое желание совершить духовный поступок, узнать, например. что такое "бифуркация". И как ни смешно звучит такое предположение, оно должно осуществляться приказ души. почему-то сказавшей: "Пойди и посмотри в словарь, что такое "бифуркация", -должен быть обязательно выполнен. Такое маленькое действие. такая микроакция удивительнейшим образом участвуют в переустройстве мира с позиций человека. Каким образом - мы не знаем. Но это и есть то юнговское бессознательное, в котором мы участвуем и которое творим, потому что каждый из нас, как говорит Василий Васильевич Налимов - вы заметили, что я неоднократно советую вам познакомиться с этим автором, - является тем микродемиургом, которым всегда считали себя поэты.
Погоня за смыслом - это погоня за творчеством, человек в творении чувствует себя Человеком, он освобождается от зла, он, по Шрёдингеру, советовавшему всегда освобождаться от беспорядка, от энтропии, должен совершать творческий акт, и такой акт может совершаться только тогда, когда у человека освобождено сознание, освобождено предмышление, и он ясно видит, созерцает то, что творится у него в подвалах сознания, в том удивительном месте., в средостении космического и интимного, где совершается чудо постоянного осмысления бытия. Какого ранга такое осмысление? Это только начало осмысления, то, что еще не осознается; вспомните о полипептидах: они работают - мы чувствуем, эмоции появляются независимо от того, осознаем мы их или нет. Эта эмотивная сеть, в которую мы попадаем, может быть названа телесным текстом, который мы должны прочесть, чтобы узнать. что у нас на душе. Видите, какая получается интересная связь: оказывается, душа связана с телом, как и утверждают некоторые теологи, значит, тело зачем-то нужно. Если мы вспомним Псевдо-Дионисия Ареопагита, то, наверное, в его писаниях как раз и найдем утверждение с том, что душа, принадлежащая кому-либо. обязательно сохраняет некоторую телесность, причастность к телесности, даже тогда, когда расстается с телом.
Итак, сейчас мы занимаемся препарированием проблемы творчества в связи с педагогикой и проблемы, которая естественным образом решается через ассоциирование. - проблемы мышления. Ассоциирование вершится в подвалах сознания, но как оно доводится до сведения верхних уровней нашей личной системы мышления? Мы занимались с вами настройками мозга, говорили о созерцании некоего внутреннего человека, собираясь заниматься контемпляцией, то есть созерцанием-наблюдением, анализом наших внутренних движений. Мы интересовались внутренними движениями, движениями души, стремясь в темных глубинах рассмотреть контуры собственного "Я". Любопытство побеждало страх. Вспомните шутку Фридриха Гельдерлина: "Не надо слишком долго заглядываться в глубины пропасти собственного "Я". иначе свалишься". Конечно, можно предположить, что интерес, который мы питаем к изучению какого-либо предмета, - это отдаленные предгорья той вершины или той глубины (что есть одно и то же в зеркальном отражении), которые поселены в нас как существо, как сущность, как нечто персонифицированное, и являются данностью нашей.
Занимаясь ассоциированном, мы должны рассматривать все то многое, что нужно делать в рамках самообучения, именно в свете этих систематизирующих наш подход мыслей, которые отражают современный уровень развития мышления, причем мышления объединенного, восточно-западного - по Гете. Особенно важно сейчас нащупать то, что заложено в первом тезисе: "Что такое "ассоциирование" как понятие?" Достаточно ли четко каждый из нас представляет, а тем более осознает важность применения ассоциирования при обучении? Конечно, мы частенько скользили взглядом по строчке, читая об ассоциативных подходах, об ассоциативных рядах и забывая, естественно, поинтересоваться, какое отношение ассоциативность имеет к мышлению. Тот, кто все-таки заглянул в учебник логики, современной вероятностной логики, понял, что человек мыслит прежде всего ассоциативно.
Ассоциативность является главным инструментом мышления. Следовательно, память, которую мы заставляем работать при помощи ассоциирования, являясь, в свою очередь, компонентом мышления, тоже работает по принципу ассоциирования. То есть ассоциирование, которое само по себе является как понятие чем-то очень глубоким, отражающим, быть может, самый запутанный клубок бытия в нас, является двигателем памяти. Видите, как все удивительно переплетено; связи, как молекулы в броуновском движении, образуются, разрываются, появляются вновь. Они спонтанны, и мы благословляем спонтанность, ибо, когда я мыслю спонтанно, я освобожден, я релаксирован, я творец, я микродемиург. "Я и путь, и истина, и жизнь", - говорил Иисус Христос. И, немного воображая о себе, мы все-таки действительно приближаемся к демиургству, потому что, ассоциируя, уподобляемся в какой-то степени самому Божеству, прикасаясь на мгновение к возможности творить истинное.
Вспышки insight'а (англ. прозрение) естественно, происходят не совсем по нашей вине, совершаясь опять-таки по чьему-то императиву, который посылается только тогда, когда мы работаем. Иначе ни озарения. ни прозрения не возможны. Значит, наше витальное движение, наши движения речевого аппарата, которые мы собираемся совершать в изобилии, тоже будут той самой предпосылкой для озарений: без которой эти озарения не могут быть Ниспосланы нам. Все-таки верх-низ существуют, пусть даже только в нашем представлении, в символе; существует космическое сознание, во всяком случае - в нашей сегодняшней концепции. Существует подвал этого сознания - коллективное бессознательное и логическое осмысление жизни, которое совершается в пределах аристотелевой логики. А также - предмышление. использующее бейесову логику и наш личный подвал сознания, где совершается созерцание образов, а созерцание образов, естественно, не может совершаться чересчур спокойно - оно обязательно связано с влиянием наших настроений, с полипептидами, сотворяющими некий сосуд настроений, то есть нашу телесность, в которой рождаются наши символы, наши смыслы, сплавляющиеся друг с другом при встрече и превращающиеся совершенно нам все еще непонятным образом в линзы, сквозь которые мы смотрим и воспринимаем все на свете, в том числе и себя, и других, и бытие... Я предлагаю вам работать с этой концепцией как с продуктивной мыслью, чтобы овладеть, допустим, иностранным языком, если не вечностью... Я надеюсь, что кто-то сегодня задумается: а достаточно ли овладеть иностранным языком, или тремя, или получить образование? Нет, скажет он, наверное, глубоко подумав после того, что сегодня услышал, нужно добиться спонтанного проявления сознания, то есть стать креативной единицей в этой земной юдоли, чтобы сделать ее лучшей, чтобы зло было более кратковременным, потому что от меня лично зависит продолжительность жизни зла.
Ассоциирование и метафора, неэквивалентность мысли и ее записи. Знаки, создающие состояния (краска - цвет; звук: образ -абрис, ощущения - эмоции; речевой поток - сложные знаковые состояния: жесты, мимика; химизм состояния как вторичный знак). А теперь давайте подумаем над тем, например, что такое краска? Краска, - ответит кто-то на бытовом уровне, - это то, чем красят. Краска дает цвет, - скажет другой человек. Прекрасно, это мне уже больше нравится. Краска дает цвет, и почему-то нам необходимо иметь этот мир цветным. Тот, кто, не дай Бог, испытывал большое горе, наверное, знает, что мир обесцвечивается самым буквальным образом в момент очень глубокого трагического переживания бытия. Существуют определенные болезни, порождающие бесцветное видение, в том числе и психическое бесцветное видение. Известный ученый-психофизиолог А. М. Пэна утверждает, что это может происходить из-за скуки. Скука, по его мнению, - страшная причина очень многих заболеваний, впрочем, как и по мнению культурологов, которые утверждают, что количество скуки в душе человека обратно пропорционально наличию в нем культуры.
Итак, краска - цвет. Воспринимаю ли я краску или я воспринимаю цвет? Наверное, навряд ли я пытался анализировать, что есть причина чего. Но тем не менее, именно краска - причина цвета. Один французский художник замечательно сказал: "Краска есть цветная грязь". И цветная грязь - грязь до тех пор, пока я не сделал из этой грязи что-то семантическое, что-то вступающее, следовательно, в связь с другой краской. Если рядом с нотой "до" вверху появится следом "ля-бемоль", получится так называемая секста, и появится смысл, порождаемый связью семантических единиц. Вы можете возразить, встретив в китайском музыколо-гическом трактате утверждение, что у ноты "до", называемой "хуан-ту" - "черный колокол", есть самостоятельное значение, но там речь идет о совершенно другом - о том символе, который осуществляется семантической единицей. И все равно опять нужна связь. И все равно все опять творится по законам бейесо-вой логики. Но, я надеюсь, вы самостоятельно ознакомитесь с этой темой. А сейчас нас интересует работа с другими схемами, символами, знаками, которые можно использовать для того, чтобы уметь управлять собой, чтобы хорошо учиться. Мы должны понимать, откуда берется наше осознанное ощущение - цвет на картине Синьяка или цвет на портрете кисти Рафаэля? Я думаю цвет и краска в нашем понимании дадут возможность определять по аналогии некоторые другие вещи; грамотно задавая вопросы самому себе при морфологизации. Иллюстрируя короткими размышлениями различные возможности появления знаковости и появления материалов, мы можем разложить весь материал на материал эстетический и материал для связей, выстраивая довольно любопытную цепочку. Символ появляется из образа: мы увидели образ и замерли от его необычности, но от долгого обращения необычность теряется и остается символ. Вспомните, какой сложнейший путь проделало слово "медведь"! Нельзя было вслух произносить имя этого животного - табуированность возникает в том месте бытия, где есть обожествление - его обожествляли. Но надо же было как-то обозначать - и говорили в обход, говорили образно, связав мед и ведание, знание, где этот мед есть, "медведь", "медведь" - тот, кто знает, где мед. Символ родился, используя в данном случае два словесных корня, в другом - это могут быть краски-цветная грязь, в третьем - колебания воздуха и музыкальные звуки, которые только тогда становятся музыкальными, когда у меня есть осознание их как таковых.
Эти начальные знания теории смыслов нам, я надеюсь, очень пригодятся для того, чтобы, продолжая заниматься самоанализом, начать работать с методикой, которую мы называем ассоциативной. Мы расширительно толкуем слово "ассоциативность", говоря об ассоциативности не только как о литературной ассоциативности, а как о теории и методике, порождающей любые смыслы из любого материала. Мы можем возвращать некоторые символы с аристотелевого уровня на бейесов, доставая смыслы на уровне осознанного и неосознанного в подвалах сознания и в предмышлении, расшифровывать их, как только что делали со словом "медведь", превращая его опять в образ, использовать двунаправленно наши ассоциативные способности и создавать замечательную возможность творить повторы, спасая себя не от чего иного, как от скуки. Занимаясь ассоциативной методикой, мы будем уходить от того что по Прёдингеру теоретически нехорошо, а по Пэна терапевтически плохо, - от нездоровья, которое является одной из ипостасей зла. При помощи этой ипостаси нечто, что мы называем космическим сознанием или, может, коллективным бессознательным, наводит общий порядок, ибо воззрение о наказуемости за грехи, не исчезающее почему-то из нашего ментального узуса, и в Европе в особенности, существует очень давно.
Откуда берется ассоциативность, использующая самые различные материалы- мы не знаем - это нечто предначертанное нам к осуществлению, но мы можем с уверенностью сказать, что осознавая эти процессы, созерцая образы, ощущая их переход в предмышление, наблюдая осуществление связей мы совершаем доброе, нужное всему человечеству дело. Отсюда появляется еще один вывод: все, что мы ни делаем, является в какой-то большой мере ассоциативной работой, работой по созданию своеобразных метафор. Мы непрерывно творим метафору, видя, как сталкиваются два материала, которые сигнализируют некий смысл, воздействующий и биологически, и как знак. который имеет права гражданства в данной культуре. Мы, связывая, как нам велено. образуем переосмысление; потому что любой смысл мог быть только порождением переосмысления. И этот процесс не имеет остановки, он в движении, следовательно, перенос назначения неизбежен, поэтому мы можем утверждать, что Т. Эдисон сначала сочинил ..стихотворение", а потом сделал лампочку, и каждый из нас, начиная с детства, многократно сочинял стихи, сам того не ведая, ибо стихотворение или его атомарная частица и есть переосмысление, которое мы грубо назвали сейчас метафорой. Ведь метафора еще не все, в переосмыслении есть что-то, связанное не только с метафоризацией. Но, безусловно, это акт поэтического существования, и человек в своем онтогенезе должен понимать, что творение есть поэтическое действо. Но если в своем личном развитии, в своей личной эволюции учитывать еще и филогенез, коллективное существование и, тем паче, космическое сознание. у человека широчайшим образом откроются глаза, и он сможет использовать гораздо большее количество приемов, чтобы расковаться. стать талантливее во много раз. Вот почему люди, которые снимают логический контроль, начинают легко заниматься творчеством. однако, логический контроль нельзя полностью снять без особых усилий - войти в нирвану удается только большим Мастерам, поэтому, уходя в затвор, многие из визионеров, многие из святых или намеревающихся ими стать, чувствовали медитативное состояние.
Наша медитация связана с несколько другими установками, нежели те, которые широко бытуют на необъятных просторах не только нашей Родины, но и Европы, и всего мира. кроме, пожалуй. Дальнего Востока, где бережно сохранялась культура медитирования. Многие, я бы сказал, бизнесмены от медитации занимаются пропагандой совершенно иного, очень неполезного инакомыслия в этой области. Я подчеркну, что медитировать можно, говоря словами директора Института медитации в Стокгольме, толь ко тогда, "когда вы начитались". Для многих это становится неожиданностью, многие думают, что медитировать можно, будучи чем-то похожим на кошку, коровку или других симпатичных животных. А человек не может организовать спонтанность сознания в себе. если не остается человеком, если отрывается (во всяком случае, в европейской традиции это пока точно невозможно. может быть, со временем что-то кто-то придумает) от тех императивов, которые поступают от коллективного бессознательного. У нас нет другого пути, как путь к прошлому, к культуре и будущему в культуре, которая воспроизводит и продуцирует множество клише. И тот благ, тот сотворяет благо, кто сегодня, впервые слыша "Белеет парус одинокий" или "Реве та стогне Днiпр широкий", волнуется, кто воспроизводит это многократно и не затирает своим воспроизведением, ибо варьирует их. В тысячный раз играя Первый концерт Чайковского для фортепиано с оркестром, великий музыкант играет его по-другому. Он потому и велик, что хоть и в тысячный раз, но у него это не банально звучит. То же самое должно происходить и со всеми учебными материалами, до которых мы будем дотрагиваться душой и своими педагогическими умениями.
Я говорю с вами образно, овеществляя, персонифицируя то, что раньше было опасно овеществлять или персонифицировать. Теперь вы будете понимать меня лучше и глубже, и выше будут наши состояния, потому что мы вступаем в сферу разговора в уплотненной манере, которая связана с уплотнением жизни, с проживанием каждого мгновения. Для того, чтобы жизнь стала больше, нужно обязательно в такой манере заниматься и обучением. осуществляя эмотивную плотность, плотность волнений, связанную с ощущением своего времени. Это стало уже рутинным и хорошо известным. Но не всем.
Свое время мы ваяем. Я предложил концепцию времени-мысли. В согласии с этой концепцией, мы можем изобретать свое собственное время, выкладывая его в пространстве-времени, которое нам дано, при помощи актуализированных интересов, прижатых друг к другу за счет их парадоксальной неуничтожаемое, когда мы, бросая, оставляем их зажженными, не доводя до того, чтобы они погасли. Видите, какой образ? Тут, где-то рядом, еще один, который дремлет, как говорил Налимов, опять-таки в подвалах подсознания, соединяясь с предыдущими, порождая состояние, плодотворное для рождения последующего еще и еще. Этот процесс является самым главным в обучении. И нет метода прекрасней и плодотворней, чем этот. Потому, наверное, ассопиирование и берется нами под наблюдение как модус мышления, как возможность работать микродемиургически, как возможность все абсолютно превращать в поэзию.
Я не соглашусь с теми учеными, которые говорят, что математика непоэтична. Поэзия есть все, она тотальна. Если говорить о человеческой жизни, рассматриваемой с позиций Добра, то эта жизнь в Добре равна жизни в поэзии. И сегодня насилие над собой, над учеником, который пытается добиться мастерства. - такой же ужасный недемократический акт, как избиение детей в школе.
В средние века были монахи, добивавшиеся лучшей жизни в запредельности с помощью бичей, которыми они исхлестывали себя на виду у всего честного народа. Этих монахов называли флагеллантами. Флагеллантствовать сегодня, когда мы учимся, нужно меньше всего, Пожалуйста, дело вкуса, можно покаяться, можно воспользоваться воображаемым бичом, воля на то есть у каждого. По строить педагогику самообучения и педагогику вообще сегодня нужно на уважении ученика в нас. А этот ученик всегда юн, он всегда мальчик или девочка, он никогда не стареет. Любопытное наблюдение сделали психологи: они заметили, что после 35-45 лет человек учится лучше, если обучение происходит не механически. а связно-логически. А это уже близко к концепции ассоциативных методик. Я думаю, что все, разбираемое нами по поводу различных методик, пригодится как раз для того, чтобы вы работали конкретно с ассоциативностью.
Итак, мы знаем, что у образа есть архетип, - это абрис. Почему архетип? Да потому что абрис, если, конечно, говорить о значительном абрисе, - это тоже выдумка наша, мы сотворяем абрис. или очертания, ведь абриса не существует в природе. Заметьте, мы смотрим на солнце и видим его круг заполненным, если он на закате красен. Но ведь солние в это время уже зашло, мы видим его отражение, мы видим очертания, сами сотворяя линии, потому
что у нас есть искусство. А искусство - это, безусловно, отработанные нашими постоянно развивающимися рецепторами и манерами мыслить (в разных культурах они разные поэтому во множественном числе) различные способы трансформации бытия. Материалами для ассоииирования могут быть жесты, но не литературного ассоциирования, а знакового. Проанализируйте то. что вы уже видели из спектакля, из кино. и вы убедитесь, что жест тоже переосмыслен то есть любое проявление человека в этом смысле является двойным: с одной стороны в нем есть грязь, а с другой -определение "цветная". Сделать так. чтобы абсолютно любое проявление в природе могло при нашем намерении облагораживаться с помощью собственного эстетического видения - и есть цель.
Когда-то Жан Лерон Д'Аламбер сказал (под этими словами мог бы подписаться любой современный французский авангардист): ...Все звуки природы в том числе звуки водопада или па дающего камня, могут превратиться а музыкальные". Гениальная мысль! Д'Аламбер. конец XVIII столетия! Как удивительно бывают озаряемы люди вне зависимости от того смотрели они телевизор или нет. катались ли они на автомобиле или вообще не знали, что это такое* А многие думают: ..Пушкин жил тогда, когда вот таких вот благ не было. значит, он не такой развитой как я". Это конечно блажь но она не осознанна. Мы сейчас поговорим с вами о так называемом сквозьвременном движении мыслей потому что нам обязательно необходимо сегодня поставить технику сквозьвременного, транстемпоралъного или диахронического (по-гречески) ассоииирования.
Я могу вспомнить по ассоциации какие-то вещи. которые посещают меня спонтанно, если я уже знаю историю, если я начитался. У меня не всплывает образ Перикла или Конфуция или Цюй Юаня если я не знал о них на телесном уровне, если у меня не было эмоций если мои полипептиды не сотворили их - то есть я телесно должен влюбиться в Конфуция я должен оценить его как бы на уровне тела. Помимо связей вертикальных, диа хронических разновременных, разбросанных по всем стратам истории и уводящих в глубину есть связи горизонтальные, сип хронические. Синхроника естественно глубока не так как вертикаль и представляет собой то. что свежо н памяти начиняясь свежим составом ментального бытия, наших мыслей. Этот состав не метафизичен он присутствует, он живет в нашей моде- в нашем обучении, в нашем стремлении учить что-то определенное в наших привычках в наших разговорах- в других самых различных проявлениях. Этот состав Физичен поэтому говоря о синхронной толщине мы должны учитывать что не сразу все забывается.
В сегодняшний день входит еще и позавчерашний. Мы знаем, мы помним, что было пять-шесть дней назад, у нас еще довольно свежо в памяти то, что было год-два назад. И это постепенное удаление в сторону диахроники - вещь вполне понятная, резкой границы между историческим пониманием времени и между пониманием времени как настоящего нет, поэтому следить за тем. как день сегодняшний превращается в день исторический (в смысле его диахронического восприятия) - удивительно интересная вещь. Бывает, что такие историзмы встречаются на веку современного человека- Вспомните запуск спутника и запуск человека в космос - эти события как бы сразу становились воспринятыми в диахронике мы ставили их в ряд исторический. П когда нам нелепо сообщали, что какой-то там съезд был историческим; мы естественно, понимали нетождественное применение понятий в данном случае. Но такие же нетождественные соответствия могут возникать, когда мы учимся про себя. Следовательно, наш оценочный аппарат при ассоциировании может спасти только опыт, накопленный умными культурными людьми которые дарят не просто бейесову или аристотелеву или математическую логику, а дают те замечательные пакеты состояний которые просто так не распечатываются. Нужно откупорить бутылку с добрым джином и амфору с благовониями, чтобы они сослужили нам свою службу-
Мы говорим о вечных ценностях и к ним нужно прийти, естественно. уже наготове. Ассоциирование. которым мы будем заниматься, избавит нас от мучительных ощущений, ибо диахроническое ассопиирование связанное с синхроническим, дает непрерывное чувство опоры на культуру, которая в данном случае становится Ф^зичной мы ощущаем ее как перила на которые можно опереться. Но сколько бы мы ни говорили о теоретической сути ассоциативного метола, мы не скажем ничего, если не будем заниматься по этой методике поэтому давайте тихонько подберемся к практическим действиям.
Изреченность мысли и ассоциирование. Адекватное восприятие понятий. Федор Иванович Тютчев, сам того не зная. фразой:
,,Мысль изреченная есть ложь" - невольно перевел замечательную китайскую поговорку: .Дао кэ дао Фэй чан дао''. Какая смычка! Дао. которое явлено, высказано, уже не Дао. Имя которое явлено уже не имя. "Мысль изреченная есть ложь"' - лучше не переведешь! Любопытно, но мы часто забываем о том. что наше увлечение Востоком сегодня - это опять-таки императив, нам это нужно, только пока неизвестно откуда эта нужность берется, Вероятней всего, она связана с эволюциониоованием поэтому сегодня мы должны заниматься учебным процессом как люди, сливающие воедино философские подходы Востока и Запада, не стараясь ни в коем случае поставить их в конфронтирующую позицию, что делают некоторые. Нам необходимо адекватное, тождественное восприятие понятий, которое могут помочь организовать люди, жившие до нас, через книги, спектакли и т. д., но самое интересное - педагогически - увидеть живых носителей. Мы заинтересованы в существовании духовного образца, он должен сопровождать нас постоянно. Вы заметили, тут есть что-то намекающее на понятие "гуру", но мы далеки от того, чтобы в данном случае идеализировать духовный образец. Нам необходимо приобретать всемирную, вселенскую культуру и знакомиться с огромным количеством различных клише. Я имею в виду клише как практические примеры мыслительных процессов, примеры подходов к тому или иному явлению жизни, которая, конечно же, всегда является задачей. Как она решается? Ее решают обязательно поэтически, подходя, в первую очередь, с ассоциативностью, связывая, сравнивая с чем-то. Сравнительный метод мы выделили в отдельную тему: "Компаративизм в автодидактике". А сейчас нас интересует онравстливание наших действий в ассоциативном методе. И это будет уже практика.
"Породнение" понятий, связанных с силлогизмами. Мы должны научиться думать о понятиях, как о людях, потому мы и применяем здесь психологическую позу: например, говорим о породнении понятий при ассоциировании. Как это происходит? Это происходит чрезвычайно просто, потому что существует пов тор, воспроизведение при ассоциировании в каком-то другом качестве. Допустим, есть жених и невеста, потом - муж и жена, отец и мать. Они те же люди, но и не те же, потому что статусы совершенно другие, значит, и люди уже другие. Люди меняются в зависимости от статуса, потому что статус говорит ими, я перефразирую Мартина Хайдеггера. Породнение понятий совершается аналогичным образом за счет статуса. В бейесовой логике существует понятие фильтра, тот, кто, очень пытлив, наверное, заглянул в замечательные книги, которые я называл, поэтому не стоит сейчас распространяться, это будет излишней роскошью. Меня интересует породнение понятий как психологическая поза, вернее. как мысль, вызывающая психологическую позу.
Итак, силлогизмы, которые мы творим, являются сосудом, в котором происходит реакция породнения. Иначе это не автодидактический силлогизм. Другими словами, мы не пользуемся сегодня связыванием тех понятий, которые не проводим на уровне чувствомышления. Простое силлогизмирование, - безусловно может быть, для кого-то очень плодотворная работа, но мы его I выбрасываем за борт, понимая обязательную необходимость со-' единения чувства с мыслью. Мысль появляется только тогда, 1 когда наше восприятие эмотивно, ибо переживание первично, оно ' уже заложено в какой-то клетке тела. - не забыли о полипептидах? - которая предчувствует истину. Вы убеждались в этом, наверное, миллион раз, и тем более сейчас, когда узнаете смыслы, существование которых уже заложено в вас. Тело знает раньше, чем голова, что обязательно приедет на девятый этаж, оно уже "работает" на девятом этаже, когда мы садимся в лифт. Тело опережает, сообщая состояние, которое нужно только научиться считывать. И ручейковая логика, и спонтанность мышления связаны с космосом и с телом, а мы грубо разделяем эти две вещи, иллюзорно думая, что наличие атмосферы (а что еще может быть?) ограждает нас от космоса. Мы все время связаны друг с другом, и наше интимное "необыкновенно открыто и направлено, как цветы подсолнуха к солнечному свету, к космосу, кстати, не только в связи с требованиями автодидактики, но, например, и логики, и этики. Об этом еще в XVI веке писала такой замечательный ученый-теолог, как Тереза Авильская.
Тезаурус: механизм накопления. Мышление как процесс связывания" понятии.
В автодидактике существует слово, раньше широко бытовавшее в среде интеллигенции, которое, к сожалению, приходится заново вводить в обиход, - тезаурус, сокровищница. Сокровищница понятий должна быть действительно сокровищницей в автодидактике. За счет ассоциативных связей, которые мы организуем, связывая различные ".события по синхронической горизонтали в современности друг с другом и рассматривая аналогии с диахронической вертикалью, мы должны стараться непрерывно накапливать понятия, которые осмысливаются нами Kak чувство-мыслительные символы. В противном случае они будут мертвыми пчелами, как говорил О. Мандельштам, немедоносными существами, которые не приносят пользы. Мы и так слишком загружены так называемой "информацией", страдая от колоссальной недогрузки информацией волнительной, священной, которая действительно нужна душе и уму вместе. Поэтому использовать лакмусовую бумажку, которая сейчас предлагается, - вещь обязательнейшая, без нее машина не заработает. Нужно отбирать совершенно спокойно, безжалостно, жестко и, я бы даже сказал, жестоко, отделяя мысль от немысли. Если суждение не связано с эмоцией, если чувство от того, что я что-то понял, не появилось, - значит, я его отбрасываю как ненужное. И это не насилие, насилие свершится тогда когда я стану заставлять это суждение работать, но от моего флагеллантства может родиться только скука, а значит еще что-то нехорошее. Ибо скука наказуема. Ассоциативный метод избавляет меня от скуки, уводя в благословляемую всеми умными людьми открытость. Следовательно, на телесном уровнена уровне пока что неосознанном, неосмысленном, имея в виду эмотивный ряд, я должен жить совершенно открыто. Для контроля у нас уже есть понятие чувствомышления или же мыслечувствования. В скобках замечу что разница между чувствомышле нием и мыслечувствованием заключается в акценте. Если я иду от состояния, воспринимаю что-либо сначала как эмоиию. как чувство, как эмоциональное состояние, - я получаю мысль, то есть чувствомышление или чувствомысль. Здесь невероятно важна четкая кристаллизация определения как выхода в символы выхода к линзообразованию к линзе, сквозь которую мы рассматриваем Бытие.
Следующее направление - постоянная работа с текстами. Наша жизнь - это текст. Почитайте, пожалуйста, книги Роллана Барта. почитайте структуралистов, почитайте побольше такой литературы, в которой трактуются различные подходы к текстам в том числе книги ныне здравствующего, девяностолетнего благослови его Господь на более продолжительную жизнь - Ганса-Георга Гадамера, знаменитого герменевтика. Обязательно познакомьтесь с его замечательными трудами, на русском языке он издавался.
Проблемой текста, естественно, можно заниматься только в связи с проблемой языка. А язык, конечно же, - сплошной процесс связывания. Если мы говорим всерьез о каких-то текстовых проблемах, то мы обязательно говорим всерьез и о языковых проблемах. Текст - это сумма наших усилий, связанных с языком, и усилий, которые делает сам язык. А язык. в свою очередь, творим. конечно же, и коллективным бессознательным.
Вы уже заметили, что в наших рассуждениях присутствует очень много философии. Тот, кто думает, что не умеет философствовать, делает это совершенно напрасно; сразу отказавшись от борьбы. Тот; кто думает, что ему и не надо философствовать в терминах, ибо ведь он как-то бестерминологично уже размышляет, следовательно, философствует, - ошибается. Из образа так или иначе всегда получается символ, мы обречены на символизацию. иначе бы мы просто не находились здесь и вообще не жили. Рефлексия, в том числе педагогическая рефлексия ~ прекрасная необходимость для того, чтобы творить свой язык. свое стихотворение, свою логику. Это рождает очень много положительных эмоций, и именно благодаря тому. что мы творим стихотворение мы получаем от него колоссальное удовлетворение. Я конечно же. пользуюсь образом, но не устану повторять что стихотворением может быть все. Всякое действие где мы совершаем поиск связанный с ассоциативностью - творение, безусловно, поэтическое.
Ассоциирование как мнемотехнический прием.
А теперь давайте вспомним о задаче, которую мы называем мнемонической. Нам конечно же нужно запоминать несмотря на то, что мы внушаем себе используя симуляцию или парадоксальную интенцию, совершенно обратное. Мы все равно обязаны сдавать зачеты и экзамены- да и в конце концов, самому интересно выучить за какой-то краткий срок по пятьдесят тысяч слов на каждом языке и прийти к свободному чтению к свободной речи к достаточно свободной, к хотя бы объяснительству на каком-то иностранном языке а еще лучше на трех, да и свой язык подтянуть. Даже если мы заземлимся до такой степени; то опять никуда не убежим от ассоциативности- Этот метод остается главным в обучении. Легче всего человек запоминает только тогда- когда ассоциирует. Кстати, если немного точнее определить слово "ассоциирование" можно выйти к очень любопытному семантическому ряду. На румынском языке ..sotia" - это жена а слова ассоциирование" и ..социология'", безусловно, одного корня. Кроме того на санскрите есть корень, который имеется в русском и немецком языках. В немецком он звучит как .Joch'', в русском --"иго'' на санскрите - "йога". Это тоже ассоциирование. И латинское слово .религио" -это тоже .ассоииирование'' ..связывание'. И в иге, и в супружестве - су-пружество - и в йоге и во всех вышеназванных понятиях смысл семантика одни и те же. Видите как любопытно что такие главные понятия как религия, как супружество да и иго - не последнее по значению понятие в социологии - связаны, оказывается, с ассоциированном со связью.
Сейчас вы наверное, уже подготовили часть ассоциативных листов, которые мы называем в нашем обиходе закладками. Для того, чтобы лучше разобраться в ассоциативной методике, при помощи которой мы будем обрабатывать закладки, разберем три правила связанные с практическим применением ассоциативного метода.
Правило первое - наличие двух всегда отдельных образов. Всяческие образы которые мы связываем в любом материале вплоть до химизма, вплоть до эмотивных проявлений представляем всегда в отдельности, имея как минимум, пару образов.
Правило второе - ассоииирование всегда контактно. Ассоциируя. мы должны совершать почти физическое действие, исполняе-
мое, естественно, при помощи нашего воображения, которое заключается в том, что мы заставляем один образ присоединиться к другому, когда один образ входит в контакт с другим.
Правило третье -парадоксальность ассоциирования. Чем контакт ярче и необычней, тем гарантированней длительность практического запоминания. Парадоксальность во всех связываниях с учебной целью должна быть максимальной. Чем больше чудачества, чем больше странного, тем лучше. ("И гений - парадоксов друг...") В учебном процессе при связывании нужно помнить, что проявление креативности, которого требует ассоциативность. является экстремумом дивертисментности. или крайней точкой игровой развлекательности, легкой, как бы совершенно бесмысленной, но вместе с тем способной переводить действие в священный серьез. Тот, кто таким образом занимается уже давно, делае! массу открытий именно побочно, маргинально, занимаясь вроде бы шуточным ассоциированном, в шутку превращая номера теле фонов или даты жизни какого-нибудь исторического деятеля : некоторый ассоциативный семантизированный, часто словесным ряд, который смешон, но который может быть так отшлифован что сердце екнет, настолько это серьезно, ибо так диалектично устроен человек, ибо это тайна, к которой мы все равно прикасаемся. если учимся даже вроде бы в шутку.
Итак, ассоциируя, мы всегда должны иметь отдельные образы. прикасающиеся друг к другу, вступающие друг с другом в контакт. Не нужно подменять ассоциирование - акт физического действия - филологией, протеистично превращая один образ в другой. Нужно заниматься как бы аппликацией -вот Слон. вот Моська отдельно, не нужно Моську превращать в Слона, а Слона в Моську: нужно соединять их таким образом, сажая, например. Моську на Слона, чтобы это было смешно, чтобы это было парадоксально. Но мы обязательно должны сейчас громким голосом говорить о банальных ассоциациях, которые являются устным свидетельством бескультурности. У нас бытовало когда-то, да и. пожалуй, продолжает бытовать, не очень остроумное определение: "банальная эрудиция". "Поле чудес" и клуб "Что? Где? Когда?" - настоящий парник для процветания банальностей. У нас почему-то возвеличивают как раз то, что недостойно быть духовным образцом, - апоэтичность, отсутствие глубинного серьеза. священного и святого. В любой игре, которая предлагается наиболее культурными людьми, вы как обязательный элемент найдете священный серьез, но в дивертисментах, в развлечениях, как когда-то, простите, говорили, черни, вы его не найдете. В них будут представлены витальные, организменные стремления к чему-то такому, что совершенно не приоритетно у серьезных людей. Это не значит, что человек избавлен от эмоций, он переосмысливает их по той схеме, которую мы уже обсуждали с вами в связи с семью излучениями, открытыми в Калифорнии Мейнсфил-дом Крайнзом. Человек культурный потому и становится культурным, что у него очень много ассоциаций, отобранных ему подобными. И в этой связи, конечно, мы совершенно правы, когда говорим о некой породистости. Речь идет, конечно же, не о кровной породистости, и даже не о генофонде, хотя это, безусловно, тоже присутствует. Но я не хотел бы ставить на этом акцент - Ломоносов, например, не был представителем породистых в интеллигентном отношении людей, но тем не менее стал величайшим интеллигентом. Речь идет о другом, об усвоении тех клише, которые человек может усвоить, а может и не усвоить. И опять -через ассоциирование. Поэтому, говоря об "иге" и о "религии", о "йоге" и об обыкновенном мнемоническом правиле - всегда бери два образа, не превращай один в другой, пусть они останутся отдельными, совершая какое-то смешное, парадоксальное, случайное, факультативное, чудаческое, ненормальное, из ряда вон выходящее действие, - мы добьемся запоминания.
Но мы-то добивались не этого, останавливая наше внимание на связывании, мы хотели, чтобы появилась какая-то оригинальная мысль, ибо "гений - парадоксов друг", и побочности неслучайно появляются... случайно. Вам известно знаменитое, очень затасканное определение случайности как неосознанной детерминированности. предопределенности. И это проявляется в данном случае, когда у нас в процессе таких якобы трат времени сочиняются сами собой колоссальные, очень нужные по специальности, концепции, изобретаются лампочки: сначала в предмышлении, а потом формализуясь то ли в слово, то ли в цвет из краски-грязи. Вот какие перед нами возникают сейчас задачи - пользоваться ассоциированием на высочайшем уровне. Мы должны путешествовать на уровне вхождения в культуру по диахронической вертикали так часто, чтобы в конце концов путешествие в исторические глубины вдруг оказалось в ощущении путешествием в сегодняшнее - это будет великим достижением каждого из нас, потому что именно в этом ощущении заключается критериальность, определительность культуры в человеке. Правда, есть фраза, за которую многие прячутся: "Он культурен внутренне". Вы прекрасно знаете, наверное, что такое внутренняя культура, что такое деликатность, которая бывает обыкновенно у необразованного человека гораздо чаще, чем, к сожалению, у академиков и некоторых политических деятелей. Но есть еще и образованность, есть еще и доведение себя до того высокого состояния, которое не покидает тебя никогда, состояния поэтического, состояния вечного романтика, вечного познающего. И проще всего прийти к этому высокому пожизненному состоянию, конечно же, через ассоциативность.
"Schlaft ein Lied in alien Dmgen", - говорил великий романтик Йозеф Эйхендорф: "Песня спит во всякой вещи". И в заключение первой части нашей лекции сегодня - еще об одной "песне". Вы помните, был такой китайский художник, имя которого из-за отсутствия мягкого "ц" приходится по-русски произносить как Ци Байши, на самом же деле он - Тси Байши, с мягким "ц". Когда я буду читать стихотворение, произнесу на китайский манер:
Пел чистый звон цикады Тси Байши и целился, как целятся из лука, - назад одну отодвигая руку и дальше жил на медные гроши.
Он как бы делал больше небольших и кисть учил рачительной науке: великий смысл искать в пустячной штуке, грозы исток распознавать в тиши.
Он находил приметы в неприметном и, сущности приравнивая к метам, в них попадал оттенком и чертой,
и дальше жить могло опять живое, когда он метко, словно добрый воин, ему дарил бессмертье красотой.
Ассоциирование и медленное чтение. Что такое медленное чтение9 Я думаю, что размышления о медленном чтении немудрено найти у наших религиозных философов. Василий Васильевич Розанов очень интересно заметил: "Быстро писать - это все равно что мертвописать", Мертвочитанием мы можем назвать по аналогии чтение которое очень часто встречается, к сожалению, сегодня. Люди, которые прочитывают, ничего не помня, скользили по поверхности сюжета даже великого произведения, так ни разу и не углубившись в нечто гораздо более важное, нежели фабула. сюжет, - в то состояние; которое является сущностью произведения, в тот трагизм, который обязательно должен крыться за ним, ибо все. что творится по-настоящему, обязательно носит оттенок трагизма. Это закон, и не я его открыл, так уж получилось. в таких обстоятельствах мы живем, в обстоятельствах предложенных - и никуда не денешься. Только медленное чтение соответствует тому, что мы называем трагизмом, только медленно можно воспринять, например. Пятую симфонию Бетховена. Представьте, что мы поставили ее в пять раз быстрее? Это будет профанация состояния, которое великий композитор хотел вызвать у слушателя.
Вывод, безусловно, из всех этих примеров простой: быстро читать - очень здорово, когда мы пользуемся так называемой "информацией", не несущей в себе эмоциональной нагрузки, не вызывающей в нас высоких состояний. Естественно, что абсолютно любое столкновение с бытием всегда может быть двойным. Бытовым событиям и бытовому событийному ряду вообще нужно придавать совершенно иной характер. Так было, например, у Блока, у Китса. у Суинберна и так далее. Те вещи, которые кажутся оторванными от повседневья, рождаются в нем. как и песни; которые, по Эйхендорфу, находятся в быту, в вещах, бытийст-вуя рядом, и могут быть переосмыслены как в сторону позитивного, так и негативного. Нас интересует позитивное переосмысление знаков вещей, жизненного текста и т. д. Читая медленно, мы.. безусловно, всё абсолютно проговариваем. Я очень рад определению письменного текста как текста, который обязательно проговаривается. Медленное чтение прежде всего вырабатывается тогда, когда я слежу за появлением ассоциаций. Предмышление должно быть всегда наполнено услеживаемыми, поднадзорными событиями. Если у меня появляется желание, я должен смотреть на них. я должен уметь сочинять сколько угодно вариаций, продумать сколько угодно вариантов, зная точно, что в действительности количество этих вариантов неисчерпаемо, как неисчерпаема Вселенная. Это единственное, пожалуй, свойство Вселенной, которое дано нам в ощущении. Медленное чтение вводит в материал. который предлагает эта Вселенная, по-настоящему, а она предлагает его как раз, кстати, говоря и буквально, в виде письменных документов.
Конечно медленное чтение и чтение вообще двояко. Это помимо всего прочего, есть герменевтические усилия по истолкованию текста Бытия вообще. Когда у нас есть что ассоциировать и когда мы можем ассоциировать много, наблюдать этот процесс становится невероятно интересно. Но многие ребята пытаются писать стихотворения, задыхаясь от недостатка слов. А за словами. безусловно стоят понятия, за понятиями - состояния. За состояниями - целая культура или фрагмент ее. Поэтому, чтобы научить человека не быть несчастным нужно, естественно, начинать в обратном порядке: это - фрагмент культуры- в нем существуют состояния, эти состояния рождают образы, образы рождают символ рекурсивно по отношению к той точке, к тому положению. в котором находится наш бедный отрок. А беден он потому, что часто даже не понимает - одних слов мало. У нас есть очень много сочиняющих квазимудрые стихи, квазипоэмы со словами, за которыми ничего нет.
Те усилия, которые мы начнем осуществлять в самые ближайшие времена, будут связаны прежде всего с медленным чтением и с культурой движения, которая вырабатывается медленным чтением. Нам абсолютно некуда спешить - перед нами вечность. У нас очень мало информации, которая достойна внимания, но есть определенные тексты, очень хорошо проверенные уже, которые надо перечитывать в течение всей жизни. Один из них - Библия, Книга Книг. Я думаю, что читать Библию не заказано на нескольких языках. Её можно читать по-немецки, по-французски, по-английски. И эта работа, работа ума, работа сердца может производиться психически нормальным, воспитанным, умным человеком только медленно. Я встречал некоторых оригиналов, которые проглатывали Библию за ночь. Думаю, что один из параметров, которые я привел выше, у них нарушен.
Итак, мы только тогда будем поступать правильно, когда, воспроизводя текст, соотнесем содержание с быстротой и легковесностью нашего поведения. Есть вещи, которые можно сделать только очень кропотливо, есть вещи, которые можно вообще не делать. Если сегодня мы занимаемся культурой движения речевого аппарата и ассоциированием. мы должны понять, что внутри нас бессознательно непрерывно происходит нечто вроде обменной операции или бартерной сделки. Каждое движение мы осознанно делаем при повторе другим, и вы заметили уже, что благодаря тем подходам, которые намечены, мы невольно обладаем одной замечательнейшей эмоцией - интересом к повтору. Инерция повтора уже готова у нас, нам хочется повторять, следовательно, хочется совершенствовать. А когда ты осознаешь, что повтор все время другой и этот осознанно измененный повтор дает естественный прирост в умении, у тебя появляется состояние; которое мы называем эйфорией. Чтобы эта эйфория не была оторвана от действительности и не превратилась, например, в мечтательность а может получиться и так, необходимо, в основном, заниматься только смыслами, которые воспроизведены. Помните, я вскользь говорил о том, что семантикой можно заниматься через одну или две сотых секунды, то есть основное содержание нашей работы -поиск семантики, но если мы не определили "цветную грязь' если мы не определили материал, нам нечего заниматься семантикой. Ложная постановка семантики перед морфологизаиией, перед самим ощущением часто приводит к нулевому результату. Этот нулевой результат дает знать о себе очень быстро, потому что образуется скука. Мы ничем не можем манипулировать, если не притронулись, если не увидели, если не восприняли материал, если не пошли полипептиды и не клястеризовались в первичных точках сенсорных входов.
Вы можете воскликнуть: какая разница, как это называется -полипептиды, сенсорные входы, клястеры? Разницы никакой нет, важно научиться читать медленно, научиться смотреть в сотню словарей и не спешить при этом, зная, что ты читаешь такой фрагмент, который будешь перечитывать потом всегда. Но разница между тем, что я Библию читал или я Библию не читал - огромная. Вы читали, а я не читал, читаю ее постоянно и никак не могу прочесть. Может, я ее читал, даже несколько раз читал, десятки раз перечитывал, но не прочел - вот в чем все дело. Никогда нельзя считать великое произведение прочитанным - это закон. Это закон, конечно, в автодидактике, к сожалению, в Конституции он не принят. Шедевры нужно читать и перечитывать, шедевры нужно делать необходимостью, а не тем, чем делает сноб, отмечая птичкой в виде документально оформленного как прочитанное -"проработано"- От духовного бюрократизма не избавишься, переименовав школу в лицей или гимназию, это абсолютно ничего не даст, может быть, даже наоборот - даст, но плохое, потому что вместе с названием возрождаются многие автоматически привнесенные приемы, которые нам совершенно не нужны, приемы отсталые, плохие. В конце концов, гимназия славилась тем, что там зубрили, и также далеко не блистало высшее образование тех времен. Оно держалось на Галичах - современниках Пушкина - и Грановских. Это были личностные достижения.
...Видите, как можно применять ассоциативный метод для того, чтобы активизировать историзм мышления? Если вы достигнете того, что сидя наедине с собой сможете взять лист бумаги и составить кастальскую игру - вспомните "Glasperlenspiel", "Игру в бисер" Германа Гессе, - вы почувствуете, что всемогущи относительно скуки, вам никогда не может быть скучно, потому что в вас заработала диахроническая ассоциативность. И в настоящее время, на этом синхроническом уровне ассоциирования есть чем заняться. Но ассоциируя в глубину, я становлюсь глубже - и это самое первое условие для того, чтобы я научился медленно читать. Технология медленного чтения, следовательное, связана с глубинным диахроническим ассоциированием.
А теперь давайте представим, что мы ничего не знаем: ни букв, ни их произношения, ни истории, которую мы, конечно, учили в каком-то куцем виде. Что нам делать? Первое - обзавестись справочниками. Какой-то справочник можно уже купить на иностранном языке, какой-то - на русском, какой-то - на украинском, какой-то - на любом другом известном вам или на том, который вы только собираетесь учить. Готовиться нужно сегодня, покупая, если есть материальная или какая-то иная возможность. Покупать сейчас можно много книг, но приоритетны прежде всего те, в которых содержится "вспомоществование" по той или иной интересующей или не интересующей пока, но интересной в потенции, проблеме. "Everyman's English Pronouncing Dictionary", "Английский словарь произношений", например. В нем нет ни одного перевода, но зато есть указания, как произносить. Читая такую книгу по-английски, вы очень быстро научитесь определять очень многие, пока неизвестные вам, слова, потому что подсознание все равно работает, и наша собственная личность, спрятанная пол уровнем осознанности как айсберг, поможет приобрести вдобавок к хорошим манерам в культуре движений еще и правила, которые порождаются практикой. И я сделаю вывод, я почувствую, я, даже не формулируя, уже приобрету какие-то навыки чтения. И это довольно быстро происходит, если ты подошел к этому спортивно, тренируясь каждый день по-разному, так, как учился бы фигурному катанию. Поэтому, желая стать интеллигентным человеком, я обязательно должен двигаться, только движение, доброе движение к воспитанному мастерству создаст повышенные возможности в борьбе с ленью.
Теперь разберем предметно правила медленного чтения, предварительно отдав себе отчет в том, что нас наиболее утомляет. Помните, мы говорили о том, что естественный мозг человека в архетипе, то есть присущий животному миру вообще, - мозг право-полушарный. Правое полушарие присутствует у животных и слева, то есть у животных два "правых", два образных полушария, где происходят процессы, аналогичные нашим. Медленное чтение может быть наименее утомительным только тогда, когда я пользуюсь правильными настройками мозга, когда я часто меняю материал. Значит, процессы утомления бывают прежде всего вегетативными, которые связаны с правильными или неправильными настройками, с утомлением нейронных путей. И эти чисто физиологические вегетативные утомления очень просто ликвидируются при помощи так называемого отдыха, который, конечно же, должен быть активным и который мы можем получить, только меняя объекты. Иногда и это не помогает, если утомление слишком большое. Я люблю вспоминать здесь знаменитый опыт Л. Гальвани, когда лягушка раздражается током и че рез некоторое время перестает дергаться, потому что просто устала.
Другой тип утомления - психический - связан с культурой человека, когда у него самоорганизовалось состояние, известное с древних времен под названием tedium vitae. усталость от жизни. В той или иной форме tedium vitae в неограниченном количестве присутствует в нашем довольно-таки астенизированном обществе. Мы устаем, мы устаем в силу того, что живем негармонизированно, в силу того. что наши отношения обеднены, наши контакты не многогранны и множественность наших отношении отсутствует. И именно это отсутствие не дает развернуться психически, человек чувствует скуку. Умение развлекаться в серьезном труде - самое первое условие долголетия, потому что неглубокое развлечение само по себе, в принципе, является тем, что травмирует его душу и психику. Он должен полностью отдаваться игре в футбол, если играет в футбсл, он должен влюбиться в дело. которое делает.
Итак. мы организовали рабочее место, у нас есть справочники, у нас есть, наконец, энциклопедии или, на худой конец, можно воспользоваться библиотекой. Каким должен быть темп работы9 Медленное чтение - действительно чтение медленное но это не значит, что темп работы должен быть медленным. Я могу привести пример из деятельности академика Льва Владимировича Щербы. когда он одну строфу Дж. Байрона, разбирал в течение целого семестра, толкуя ее так и эдак, привлекая по ассоциации тот или иной материал. Возьмите; например, строку из "Песни о вещем Олеге" А. С. Пушкина: "Как ныне сбирается вещий Олег отметить неразумным хазарам"... Человек, читающий только фабулу моментально удовольствуется тем, что прочитал: сейчас будет что-то интересное, Олег собирается мстить, кому? - хазарам, отлично! Человек же пытливый, обучаясь медленному чтению, организует движение образов - видите, мы подбираемся уже к культуре образов, к гештальтным движениям, - он обязательно пойнтере суется хазарами, посмотрит, что такое "вещий", узнает, может. в сотый раз в другом дополнительном справочнике, когда жил Олег, то есть будет общаться с шедевром по-настоящему, стараясь понимать его адекватно. Это и есть конкретизация пути к духовности, ибо вся духовность состоит из смыслов, которые обработаны морфологически, то есть с точки зрения на материал, в котором они живут. А у нас почему-то считается, что на материал можно не обращать внимания, тем более - мы же не формалисты какие-нибудь. - что со времен великих постановлений небезызвестной эпохи в нас сидит негативное отношение ко всякого рода формалистам. Помните формалиста Дмитрия Шостаковича, да-да, того самого, гениального Шостаковича, композитора? Я говорю об этом с такой горечью, потому что многие даже не подозревают, насколько глубоко живут и процветают в нас частицы того общественного сознания, которое уже вроде бы ушло с политической и социальной сцены, которое как бы отменили. Но все не бывает, к сожалению, так просто, никогда не было и не будет, поэтому сейчас необходимо понять, что те поступки, которые мы совершаем сегодня, должны вызвать интеграцию всего нашего поведения с обязательным переосмыслением абсолютно всех прежних мыслей, которые мы тащим за собой, как хвост кометы, и относиться к которым нельзя автоматически.
Медленное чтение, конечно, нужно проводить по определенному репертуарному списку, который я предлагаю на первый случай. Можно взять, например. Библию, взять Евангелия, взять параллельные Евангелия на немецком, французском и английском языке. Читая параллельно, мы не сможем не достичь успеха, потому что наша работа будет комплексной, потому что мы будем заниматься пересмотром взглядов, работая над смыслом фактически. Необходимо морфологизировать, необходимо подходить к делу, к духовности, исходя из материала, в который духовность облекается. И это облачение духовности в данном случае становится физическим, не отменяя, конечно же, некоторой метафизичности, которой мы достигаем через состояния. Но попробуйте все перевернуть в обратную сторону, и у вас ничего не получится. Я восхищался всю жизнь, особенно в молодости, удивительным реализмом метафизических писателей-идеалистов
и
теологов.
Современные
религиозные теологи-герменевтики точны и реалистичны необыкновенно. Если вы возьмете сейчас именно такую литературу, по-настоящему разбирающую некоторые ранее запрещенные у нас темы, вы, пользуясь приемами медленного чтения, многое пересмотрите довольно плодотворно и получите еще один заряд на новую дополнительную жизнь, вдруг осознав на телесном уровне, через эмотивность, что переосмысление ставит цель, которую мы должны достичь, а эта цель есть, конечно же, новое раскрытие смыслов. Значит, если я как бы морфологически, на уровне конкретных книг, на уровне конкретных знаков, сравнивая их друг с другом, решаю какую-то смысловую задачу, я продлеваю себе жизнь. Иначе жизнь можно продлить с трудом, этот путь, во главе угла которого стоит движение, - самый короткий, он соединяется, конечно, и с физической работой, и с различными другими типами движений.
И еще одно. В своих метафизических и умозрительных построениях мы исходим из тех постулатов и теорем, которые породил ум одного из величайших крайних рационалистов всех времен -
Баруха Спинозы. Поэтому давайте развернемся широко, используя мысли таких рационалистов, как Барух Спиноза, как современные: рационалисты и различные другие мыслители, которые через кибернетику пытаются объяснить сущность человеческого разума, не отвергая вместе с тем и поэтические и метафизические работы Елены Петровны Блаватской или Елены Ивановны Рерих, для того чтобы гармонизировать мышление в обучении по-настоящему. Самое страшное, наверное, заключается сегодня в том, что люди так или иначе становятся однобокими в тот момент, когда настало Время Нежности и время плюрализма, а плюрализм не может существовать без нежности, хотя нет такой "весовой" функции, которая, казалось бы, определила ее. Соединение рационализма с иррациональной любовью и нежностью - одна из задач автодидактики, которая, наверное, понравится каждому из нас. И медленное чтение, на мой взгляд, должно служить тому, чтобы у тебя появилось еще одно великое состояние. Поэтому для медленного чтения мы отбираем, естественно, шедевры. Почему я начал с Библии? Потому что никто не станет спорить, что это не шедевр, даже великий пролетарский писатель Максим Горький говорил, что Библия - самое гениальное произведение, когда-либо созданное человечеством в области литературы. Правда, как-то странно получилось, что мы не имели доступа к этому самому гениальному сочинению столь длительное время.
Потом мы с вами обсудим, какие книги нужно иметь на первый случай и где их, кстати, покупать. Учтите, их не очень много. Меня угнетает распространенное заблуждение, что у нас избы-ток^ионформации. Как же так? Нам не хватает высоких состояний, значит, у нас информационный голод. Нам крайне необходимо сейчас начитаться, насмотреться, наслышаться такого, что помогло бы создать тезаурус высоких состояний. И это нужно делать обязательно в соединении с очень интересным социологическим действием - воспитанием детей. Мы стали слишком практичными, прагматичными людьми. Мы испытываем избыток переживаний по поводу чепухи. Тем более, что, оказывается, быть практичным не очень практично. Мы, собственно, это и доказали, строя "светлое" будущее по законам прагматики и потерпев фиаско. Не прошло и семидесяти лет, как мы убедились, что бездуховность и слишком большая практичность - планы, удовлетворение растущих материальных потребностей - привели нас к удивительным, парадоксальным результатам.
Итак, наши занятия медленным чтением имеют очень интересный политический, социальный, духовный и даже терапевтический умысел. Мы научимся, когда сможем читать медленно, тому удивительному способу работы с текстом, когда текст дарит энергию. Нам подарит свою энергию ассоциативность, которая будет идти рядом в этом же канале. Поэтому работа с шедеврами, с великой поэзией, с великой философией, с великими мыслителями так же необходима, как необходима вода, как необходим воздух, ибо высокие состояния - такое же питание для души, как еда для физического организма. Душа нуждается в ежедневном питании. Она может захиреть от голода. И если мы о ней забыли, то сегодня, надеюсь, наконец, вспомнили? Отсюда, от души, начинается путь к культуре движения, потому что, в принципе, мы не можем сделать навыка, если у нас нет макродвижения. Для того, чтобы научиться читать медленно, нужно поместить себя в поток великих идей. А значит, немного стать романтиком. И тогда все получится практично. Монтеневская заповедь проверена веками, по ней жили очень многие люди: "II faut avoir un peu de folie". Нам не помешает быть чуть-чуть "сумасшедшими" - тогда все станет на место. А у людей "несумасшедших", сухих и практичных очень часто "болит печень", они скучны и чаще всего бесполезны для общества. Или, во всяком случае, не так полезны, как могли бы быть.
Расширение кругозора - выражение довольно банальное, но то, что за ним стоит, невероятно важно как для существа виталь-ного, так и для существа духовного. Расширение кругозора связано с завоеванием смыслов. Ассоциирование и тезаурус состояний, разобранные нами, дадут возможность, наконец, работать по-настоящему над расширением кругозора.
Язык - это серия ассоциаций, это постоянное, константное ассоциирование всеми носителями языка в своих речевых единицах. Ассоциирование между этими единицами создает речевой поток. Даже самый неразвитой человек, говорящий на каком-то языке, все равно ассоциирует, что-то сплетая. Мы все находимся в семантических сетях. Мы все находимся внутри коллективного бессознательного, образуемого в значительной мере за счет этих словесных сплетений, при условии что мы рассматриваем язык как огромное стихотворение, поднимая его на самый высокий уровень, как вечно незаконченное произведение, ибо оживая от употребления, он тут же становится незаконченным. Возьмите для примера древнегреческий или латынь. Они выпали из сферы широкого обихода, но как только оказываются в узусе, происходит нечто удивительное - они длятся, продолжаются, меняется их произношение, меняется нечто необъяснимое, продолжая с изменением жизнь. Языки - огромные поэмы, огромные стихи. Такое отношение к языку, заметьте, способно создать состояние. Ощущение языка как огромного стихотворения вызывает психологическую позу. И это состояние очень полезно - мысль, которую мы воспринимаем эмотивно, является очень продуктивной. Такие мысли человек может сочинять сам, если будет находить их в чужой формулировке. Работать в этом направлении нужно в состоянии постоянной эвристичности - в "позе грибника". Мы можем "математизировать" нашу основную психологическую позу, не просто сказав: "Ищи выражение на эту тему", - а увлекшись чем-то, работая на уровне чувствомысли и состояния. Через состояние, от состояния отталкиваться гораздо легче. Состояние никогда не допустит утомления, и твоя спонтанная логика начнет работать параллельно с аристотелевой. Ты увидишь свою плюралистич-ность и многосоставность - а это уже великое дело по пути к творчеству.
Мышление, если мы стремимся к креативности, к творчеству, должно быть парадоксальным, потому что только парадоксальное мышление может позволить выйти, как того требует теоретик творческого мышления Д. Б. Богоявленская, за пределы известного. Парадоксально столкнув два понятия, не прибавляя нового объекта, мы получаем практически новый объект, а значит -творческий результат. Здесь опять очень важно не улететь в космос имажинерства, в маниловщину, поэтому обязательно нужно фиксировать свою работу в знаках, вести записи и делать это безотлагательно. Дневник самонаблюдений, который может быть страшно беден важен самим фактом обращения к самому себе. Пусть на его обложке не будет золотыми буквами написано "Дневник"., пусть это будут обыкновенные листочки. Но на этих листочках необходимо сфокусировать, определить, сделать морфологическим, воплотить в знаках, чтобы другой тоже мог понять, нечто, побывшее в ощущении. Пусть на первый случай этим другим будете вы, ставшие другими, - мы уже через минуту другие, тем более когда работаем усиленно.
Радость открытия - великая радость. Мышление в собственном соку не варится. Но мы, работая с мышлением, можем считать его источником знания. Мы всегда работаем таким образом, что создаем из известного новое. В таком смысле мы и являемся микродемиургами, микробогами. Конечно, это надо воспринимать иронически, но то, что мы действительно как ремесленники ваяем новое - безусловно. Возможность только тогда становится реальной, когда мы к нашему фантазерству добавляем известную долю здравого смысла, хотя здравый смысл и парадоксальность, непрерывно конфронтируя между собой, составляют основное противоречие творчества. Граница между парадоксом и китчем очень тонкая. Определение ее связано, конечно же, со вкусом. Если у вас накопится большой ассоциативный опыт, разовьется богатая ассоциативность, то, естественно, появится и более утонченный вкус.
Мышление как игровой элемент. Мы не овладеем мышлением, если не рассмотрим его таким образом. Мышление человека в педагогическом преломлении не представляет для нас ничего таинственного. Это обыкновенные гештальтные движения, которые обыкновенны потому, что мы, занимаясь педагогическим процессом, совершаем клишеподобные рутинные операции, которые как клише "сделаны" задолго до нас. Это и игра Н. Паганини, исполнявшего 24-й каприс так, что публика сходила с ума от восторга. Теперь эту вещь очень прилично играет каждый хороший студент, потому что у нас снято психическое напряжение, которое сидело внутри этого процесса, когда он был в новинку, являясь фактом первичного творчества до рутинизации. Рутинизация в результате дает игровой элемент. А такой процесс есть произведение. А произведение суть все. В том числе и мы...
Итак, теперь непосредственно займемся, пожалуй, культурой движений речевого аппарата. Звуки, которые мы разобрали, невероятно важны. Но не менее важны и некоторые другие, трудные в смысле движения звуки, которые нам предстоит разобрать. Возьмем, например, такой немецкий звук, как Ich-Laut - [с]. Какова изготовка этого звука? Изготовка такая же, как номинально изготовка "и" краткого в русском языке. Устанавливаем кончик языка у основания нижних зубов, ищем фокусировку через манок и говорим "и" на немецком языке: "Dresden" - "и", [j]. Повторив еще раз эту полугласную без голоса, получим [с]. Сравните: [j] и [с]. Оказывается, [j] имеет безголосую параллель. Осознание этого факта вызывает улыбку. Вызывает радость! Радость познания, радость встречи со знанием, которое лежит на поверхности. Почему раньше мы не сделали этого открытия? Не было нужного аналитизма. Не было нужных ассоциаций. Не было путей. Не было приемов.
Сейчас мы занимаемся с вами организацией решения такого рода проблем - проблем обнаружения в известном невероятных связей. В учебнике В. Н. Девекина - замечательный учебник, конечно, шедевр, как мы условились - есть очень смешные фразки.
Например: "...Приблизительно, как русский "х" с мягким знаком..." Это он про [с] так, догадались? А как просто сказать не приблизительно, а точно: [j] с изготовкой кончика языка у основания нижних зубов, без голоса. И будет мудрено произнести "хь" вместо [с].
А теперь произнесем слово "хлеб" по-русски, получив номинальную изготовку первого звука "х", настроим фокусировку через манок и получим немецкий звук Ach-Laut-[x]. "Dresden" - [х]. Спинка языка сама немного отодвигается назад. Какое умное у нас тело! Я думаю, фокусировки как раз с пептида-ми и связаны. Как удивительно это наблюдать в себе! Видите, как мы просто поставили сейчас труднейший - по распространенному заблуждению - звук немецкого языка. Практически мы его не ставили, потому что занимались просто движением. Теперь вам, конечно же, нужно заниматься звукодвижениями. Главное, что вы знаете, как ими заниматься. А теперь спокойно пройдемся по всей таблице.
Итак, первый звук в первом ряду- звук [т]. (См. стр. 74-75.) Изготовка ничем не отличается от русской, на другие языки легко перенастраивается при помощи фокусировок. Хитро спросите соседа по квартире: "А ты можешь произнести [ т] на английском, немецком, французском, русском, украинском и итальянском языках?" Сосед посмотрит испуганно и спросит: "А какая разница?" Ты прищуришься и ответишь: "Есть разница!" Теперь вы уже посвященные, теперь вы в нашем эзотерическом кругу, который я хотел бы, конечно же, превратить из эзотерического в совершенно открытый, чтобы каждый школьник и дошкольник знал, как это просто делается.
Далее - звуки [Ь], [р]. Ситуация идентичная, [Ь] и [р] легко перенастраиваются при помощи фокусировок. Учебники не дают изготовок. Нормальные, хорошие учебники настигают звук только в фазе результации. Но нам и этого достаточно. Мы в автодидактике занимаемся здоровым потребительством, правильно используя учебники. В основу нашей системы, как мы уже подчеркивали, положен устный метод. Или, другими словами, - акцентуированное воспроизведение с анализом движений. Поэтому всякие движения мы используем для того, чтобы отвлекаться в -первое мгновение от смысла. Мы никогда не воспринимаем смысл в первую очередь. В первую очередь мы воспринимаем его скорлупу, его капсулу, чтобы во вторую очередь ее вскрыть. Тот, кто думает, что понимает смысл глубже, если воспринимает его с самого начала, до выяснения морфологии, формы, - ошибается. Конечно. чтобы убедиться в этом, нужно провести серию экспериментов. Но я надеюсь, что она уже как бы случилась - мы будем учиться на культуре движений как на модели всеобщей автодидактики.
Следующий звук - [I]. Мы не считаем его трудным, но он имеет свои особенности, связанные с тем, что уже можно назвать словом "тонкости". Ставя этот звук на слух, большинство русскоязычников пытается воспроизвести нечто среднее между русскими "л" и "ль". Но при произнесении "л"'' и "ль" к внутренней поверхности верхних зубов или альвеол прижимается значительная часть передней спинки языка, а при произнесении центрально-европейского [1] в его полусмягченном варианте заостренный кончик
языка прикасается к альвеолам под прямым углом. И мы должны научиться сознательно делать это, чтобы получалось не "ай лав ю", a [ai 'iav ju:].
Далее - изготовка [f], [v], общая для трех языков: нижняя губа прижата к верхним зубам. При помощи этой изготовки я могу, чуть-чуть открыв рот, приготовить изготовку очень трудного английского дифтонга [эи], вытягивая верхнюю губу в английском британском вниз или вниз-вперед, а в американском - просто вперед.
Далее в таблице помещены [k], [g], [x]. При помощи фокусировки можно дифференцировать эти звуки во всех языках. Это, вероятно, нетрудно для человека, у которого есть опыт, связанный с воображением. Чтобы оно развивалось лучше, мы разработали дополнительное упражнение, которое можно выполнять у дисплея, за компьютером. Эта программа позволяет моделировать звук при помощи "мышки", тем более что с помощью синтезатора звука можно очень легко, постоянно проверяя себя, поставить звук самому. Надеюсь, такая программа скоро будет тиражироваться.
Следующий звук - [h] - готовится легким напряжением зева или гортани. Сначала исполняем манок, хорошо ощущая фокусировку, делаем паузу и, слегка напрягая верхнюю часть зева, выдохе произносим: [h "i. Аналогичным образом вся подготовительная работа переносится на мышление. Мы произносим звук, полностью сформировав движение на локомоторном уровне. Основное, чем мы занимаемся, когда думаем, - подготовка условий для выводов. А выводы происходят моментально, В повседневной учебной практике мы часто забываем подготовить себя так, чтобы все последующие действия были ясны еще в изготовке. Если вы научитесь осуществлять изготовки для мыслей, вы будете триумфально шествовать в области культуры движения гештальтов -образов, состояний, словесных мыслей. Конечно, это дело вроде бы немного посложнее, но здесь тоже нужна хорошая - осознанная, отобранная - изготовка. И учтите - существует таинственная связь между речевым укладом и мыслями.
Следующие два звука в нашей схеме имеют одинаковую изготовку, мы уже разбирали их, один из них произносится с голосом, а другой -- без. Это [j] и [s].
Итак, исходя из этих положений, мы очень многое уже можем решать сами, потому что это и есть исходная мысль, данные для того, чтобы делать вывод. А теперь возьмем для примера какой-нибудь английский текст. У меня в руках сейчас сонеты Шекспира.
Tir'd with all these, for restful death I cry As to behold desert a beggar born, And needy nothing trimm'd in jollity, And purest faith unhappily forsworn, And gilded honour shamefully misplac'd, And maiden virtue rudely strumpeted And right perfection wrongfully disgraced, And strength by limping sway disabled, And art made tongue-tied by authority, And folly - doctor-like - controlling skill, And simple truth miscali'd simplicity, And captive good attending captain ill:
Tir'd with all these, from these would I be gone, Save that, to die, I leave my love alone.
Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья, Над простотой глумящуюся ложь, Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.
Все мерзостно, что вижу я вокруг... Но как тебя покинуть, милый друг!
(Перевод С. Маршака.)
Обратите внимание на звук [э:]. В результании он напоминает франко-немецкий лабиализованный [0], только в английском языке [э;] исполняется при таком же растянутом положении губ. как и [i:]: "see" [si:] - "sir" [ss:]. Мы произносим [э:], загнув кончик языка и зафиксировав его в этом положении, словно удерживая стакан воды в руке и стараясь, чтобы он не упал. Этот звук тоже должен не упасть: " work"[ wa:-a:-a'-ak ]. Кстати, растянутое положение губ особенно характерно при произнесении [э:] после [w]:
"wold" jwa:ld]. Исполняйте движение, корректируя его на слух.
А теперь давайте выясним, что мы делаем, когда читаем? Исполняем движения. Причем не просто подчиняя каждое движение правилам его исполнения - свои законы диктуют словодви-жения и пассажная техника. Один из главных законов в культуре движения -закон темперации, темперирования, определяющий, как последующее движение влияет на предыдущее, естественным образом формируя речевой аппарат. Когда-то очень давно И. С. Бахом был написан так называемый "Хорошо темперированный клавир". Это произведение стало возможным только тогда, когда между нотами до, ре, ми, фа, соль, ля, си появились черные клавиши - диезы и бемоли, которые находились сверху или снизу без преимущественного тяготения к предыдущей или последующей ноте. Другими словами, сложилось такое семантическое соотношение, когда стало возможным иметь нефальшивую вертикаль за счет формирования упорядоченности, стушеваннос-ти тяготений, потому что не фальшивя по горизонтали в пифаго-ровом строю, мы в сочетании обязательно имеем фальшивый аккорд.
Что такое темперация в языковом смысле? В лингвистике каждое последующее слово, каждая фаза движения, каждое звукодвижение естественно влияют на предыдущее. У нас есть определенные слова, которые мы произносим как бы заведомо не-
200
правильно. Помните наш анализ произношения слова "дождю"? Мы не говорили тогда о законе темперации, но слово "дождю" при исполнении его речевым аппаратом также подчиняется закону темперации, как любое движение, тем более сложное. Окончание этого слова - "ю" - является сложным и состоит из двух звуков:
"и" и "у''. "И" имеет изготовку у основания нижних зубов, что вам уже известно из описания движения Ich-Laut в немецком языке. Звук "а "произносится с опущенным кончиком языка, передней спинкой у альвеол. Изготовка "ж" - чуть выше. Что же происходит? Если я произношу ..дож" - изготовка последнего звука вверху, затем "дожд" - язык мгновенно перемещается вниз, и, наконец, "дожди" - язык еще ниже, - чувствуете, как я насилую свой речевой аппарат? А если я подчинюсь императиву, идущему из будущего, - я изменю, приспособлю предыдущий звук, учитывая положение последующего, и произнесу "дожъжъу" во избежание нарушения этого закона.
А теперь возьмем стихотворение и разберем закон темперации на примере языка, который не является для нас родным, но который мы можем природнить, используя законы, автоматически применяемые в родном языке. Итак, "Kubia Khan":
"In Xanadu did Kubia Khan". [in zae:nad9 did Ди:Ыэ "ktt :n]
Что мы наблюдаем? При произнесении английского [i] кончик языка упирается в нижние зубы, губы не напряжены, слегка растянуты или остаются неподвижными: [i-i-i]. Краткий [i] напоминает русский "и" в безударном положении, но проявляет тенденцию к удлинению, особенно перед звонкими согласными: [wi-1], [i-n]. [N] произносился с кончиком языка у верхних альвеол. Между кратким гласным и звонким согласным он произносится протяжнее, чем в остальных положениях: [i-n-]. Кстати, сонант [п] склонен слегка назализовать стоящие до и после него гласные:
[Г-п-].
Итак, [in] - кончик языка вверху, [z] - кончик языка тоже вверху. Помните, что при произнесении русского "з" язык занимает дорсальное положение, когда кончик опущен, а спинка касается верхнего нёба? Опуская кончик языка, вы будете насиловать свой речевой аппарат, потому что следующий согласный [ п] имеет альвеолярную постановку.
Звук [ае] произносится со значительным расстоянием между челюстями и низко расположенным во рту языком, напоминая нечто среднее между русскими "о" и "э". Это исторически краткий звук, который в последнее время имеет тенденцию к удли-
201
нению, особенно перед звонкими согласными. Эту тенденцию можно объяснить все уменьшающимся качественным отличием [ае] от [е]. Увеличение долготы служит дополнительным признаком звука [ае], отличающим его от Ге]. Итак, [i-n- "za3:nada]. На долготу Гае.] будет влиять его положение под ударением и склонность последующего [п] к удлинению предшествующих гласных.
Следующий звук - [9 ] - очень нейтрален и настолько зависит от расположения, что не имеет конкретного отчетливого тембра. Частота его употребления очень высока в английском языке. потому что почти все английские гласные в безударном положении превращаются в [э], ибо редуцирование гласного в неударном слоге весьма характерно для разговорной речи. Для правильной постановки [э] все артикуляторное усилие нужно сосредоточить на ударном гласном, а гласный безударного слога приблизить к звуку [э:] без его напряженности и долготы. D. Jones* выделяет три основных варианта [э], различающихся между собой по степени открытости: 1) открытый, в конце слова, напоминающий [Л]: [^aB^ada^; 2) закрытый - в положении рядом с заднеязычными [k, g, t]], что объясняет его "отодвинутость назад" и похожесть на русский ,,ы": [/ku.-bla^k^n]; 3) средний по открытости - наиболее употребительный - практически неотличим от сокращенного и ненапряженного ^Q:]: j^zae.-na^da].
Дальше легко заметить автоматическое действие g"k] на [d], которое тоже нужно осознать и проанализировать, потому что эти влияния должны быть обязательно осознаны. При произнесении [k] задняя спинка языка смыкается с поднятым нёбом, образуя полную преграду, за счет чего [d] теряет альвеолярный взрыв, так как кончик языка остается прижатым к альвеолам до тех пор, пока задняя часть языка не сомкнется с мягким нёбом.
Сочетание fbl] произносится слитно. Губы размыкаются только тогда, когда кончик языка уже прижат к альвеолам и струя воздуха проходит по бокам языка: f/ku:bla koc:n]. Кстати, главное при произнесении [ о. '.] - умение отводить как можно более назад и вниз корень языка. Этот звук по своей артикуляции и звучанию напоминает звук, производимый при показе горла врачу: [а-й-й] -язык оттянут назад, задняя спинка приподнята к мягкому нёбу:
[i-n-^ae^nada did,ku:bla 1 Читаем дальше:
,,А stately pleasure-dome decree". i'a Steitii'ple^a^daum di^kri:]
Автор знаменитого словаря английского произношения.
202
Законы постановки движения и темперирования должны быть исполнены в
первую очередь, особенно в тех трудных случаях, где вы обязаны применять их
почти сверхосознанно. Если все удобно -ради Бога, если неудобно -
моментально осознаем закон темперации. Итак, [s], который, как и [z],
произносится с постепенным подъемом кончика языка к альвеолам. Переход к
альвеолярным ft] и [I], надеюсь, не принесет никаких осложнений: [a
steitii]. . Если за звуком [t] следует звук [I], кончик языка остается
прижатым к альвеолам до тех пор, пока не произносится [I]. Струя воздуха
проходит по бокам языка, образуя боковой взрыв. Сонант [1] часто бывает
слогообразующим, занимая место, обычно занимаемое гласными, и образуя слоги
с предшествующими согласными. После ударного аспирированного [р]
произносится приглушенный вариант [I]. Оглушение [1] вообще характерно для
аспирированных [р, t. k] и важно для выработки правильного английского
произношения: [a steitii 'pleja].
Звук [ -i ] - французского происхождения. В английскую звуковую систему
он вошел несколько столетий назад. Положение между гласными ~ редкий случай,
когда этот звук полностью озвончен: [ple^a]. Произнести сочетание [т] и [d]
помогает склонность сонантов к удлинению в положении перед звонким
согласным: [ 'dsum- diTcri:]. Далее следует отметить влияние сильного
глухого [k] на [г], который перемещается назад, приглуша-ясь. оба звука
произносятся почти одновременно: [di'kri:]. Третья строка:
"Where Alph, the sacred river, ran". [wea aelf 5a seikrid^riva raen]
Интересно, что полугласный [w] в словах, имеющих в написании "wh",
может быть несколько приглушенным. Некоторые носители стандартного
английского произношения произносят сочетание .,wh" с гортанным фрикативным
"h": [hwea]. Но для нас это необязательно, тем более что глухим вариантом
[w] или [wh] пользуется все меньшее число британцев.
Сочетание [1, f, Я] непременно нужно осознать, сонант [1] вместо
альвеолярного становится почти язычно-зубным, как и [И], а [f] исполняется
легким касанием нижней губы к верхним зубам: [ self <3э]. При произнесении
[d] в звукосочетании [dr] кончик языка находится не на альвеолах, а за
альвеолами, и оба звука произносятся почти одновременно, если темп речи
ускоренный. Но для начинающего автодидакта очень важно работать медленно,
четко выполняя движения и следя за перемещениями языка и губ. У нас есть чем
заниматься - материал налицо. Мы
203
морфологизируем, используя парадоксальную интенцию, а запоминание
придет как следствие, тем более, что содержательный момент в педагогическом
смысле слова здесь настолько сочный и многообразный, что нет необходимости
уговаривать себя запоминать.
"Through caverns measureless to man Down to a sunless sea".
[Brultaevanz/meralis ta "maen "daun tu a "s Anns, si:]
Опять стык: "Down to a sunless sea", который нужно обязательно
осознать.
"So twice five miles of fertile ground with" [ sau Iwais ,faiv "mailz
av fa:tail^graund wi5]-
готовить [d] нужно, обязательно осознав изготовку [w], и только потом
исполнять движение: [ 'graund wi6]
"With walls and towers". [wifl "wo.-lz an tauaz]
Интересно, что [d] теряется в английском языке в таких случаях, то есть
мы произносим не [and tauaz], - хотя можно сказать "солнце", четко
выговаривая "лн", - a [an tauaz]. Далее:
"With walls and towers were girdled round:
And there were".
[wia'wo:lz an tauaz wa 'ga:dlid raund
and беа wa ]
Интересный случай - сочетание [d] и [д]. Изготовка [d] - вверху, [Д] -
щелевая межзубная. Что получается? По закону темпериро-вания мы меняем
изготовку [d] и вместо прикосновения кончиком языка к альвеолам исполняем
прикосновение спинкой, слегка согнутым кончиком языка так, что впереди
оказывается спинка: [and Деа]. Понимаете? Это очень важно осознать, иначе
будет зажатость, будет что-то не то, появится тревога, ангуасс, а потом уже
и читать не захочется. Абсолютно над каждой строчкой нужно работать с точки
зрения закона темперации. И в награду вы получите радость от ощущения
свободы.
"And there were gardens bright with sinuous rills". [and беа wa
gocdnz/w)brait wi6 sinjuas ,rilz]
Видите, тут вступает в силу другой закон, связанный с законом
темперации, - закон постановки движения. Обратите внимание, что [s] под
влиянием [b] - это особенно ярко видно на стыке слов - обязательно
озЪончится. [S] в конце слова в английском языке довольно звонкая согласная,
но благодаря ярко звонкой [b] она станет еще звонче. Кроме того, здесь нужно
учесть еще одну тонкость: перед [г1 в начале слова, а также если [т1 в
начале слова скрыто одной, двумя согласными, произносится ^w i: Г (w)rait1,
[(w)stri:t], [(w)brait]. To есть перед произнесением [г1 нужно вытянуть
верхнюю губу чуть-чуть вперед. Это характерно даже для сегодняшнего
английского,' хотя, конечно; более свойственно американскому.
"Where blossomed many an incense-bearing tree". [wes 'bbsamd meni an
"insens bearin 'tri:]
Переход от слова к слову, окончание одного слова и начало другого
должны быть соединены осознанно в согласии с тем, что мы знаем о культуре
движений речевого аппарата. Тогда можно тренироваться, как спортсмену,
используя, конечно, приемы контрастного чтения, которые мы с вами вскоре
пройдем, и, безусловно, многое другое. Но спортивная, двигательная сторона,
которая дарит нам инерцию повтора, должна быть всегда на первом плане.
Только тогда мы сможем работать эффективно и в состоянии интенсивного
бодрствования. Мы обязаны заниматься настоящими текстами, а если текст
настоящий, он и фонетически организован как семантический текст...
* * *
Продолжение лекций см. в книге "Автодидактика. Часть 1"